А Музей Л.Н. Толстого представляет их как одну и ту же, 1898 года. Хотя на одном из "наших", как раз, изображений, есть надпись "1897 год, Москва". Но думаю, что 1897 как раз вот эта вот Пасха:
Эта фотография явно сделана в доме в Хамовниках. Здесь никаких сомнений нет. И Татьяна Львовна, хоть и нечётко, хоть и спиной к нам, но видно, что нарядная, весёлая, в хорошем настроении, и обращается к родственницам своего будущего мужа, Сухотина, смешит их. Эти родственницы - Елена Фёдоровна и Вера Фёдоровна Соллогуб.
Итак, скорее всего, вот эта Пасха - 1897 года.
А вот эта - 1898.
Татьяна Львовна здесь (возле стены слева, за мужчиной) сидит закутанная в какую-то верхнюю одежду и похоже, что ей нездоровится. Из её Дневника можно узнать, что именно в феврале-апреле 1898 она мучилась зубами, у неё был флюс, и даже пришлось делать операцию. (Но чтобы сидеть в верхней одежде - дома?..).
И та женщина, которую представляют музейщики как всё ту же Елену Соллогуб, выглядит тут более полной и постарше.
Хотя, у старших девушек сходство есть, конечно. Причёска, высокий лоб... Но у младших сестёр я его почти не нахожу. И - опять же, если это и они, то в других нарядах, не в тех, что в Хамовниках (фото вверху).
И на 24 года старшая на нашем снимке не выглядит. Я бы ей дала 30 с чем-то. И, на мой взгляд, она беременна. А у Елены Соллогуб никогда не было детей, и замуж она не выходила.
Татьяна Львовна Толстая выйдет замуж за Михаила Сергеевича Сухотина в 1899 году. Пока он только жених (или даже ещё и не жених, поскольку ещё не умерла его первая жена?).
Сухотин, вроде бы, присутствует на "наших" фотографиях, - у стены.
Хотела сравнить потолок. Но, видимо, он стандартный для того времени, что у нас, что у Толстых.
Почему ещё этот снимок (т.е., получается, оба (даже три) снимка) относят к 1898 году, - потому что в этом году приехал в Россию из Италии скульптор Паоло Трубецкой. Хотя встречается в интернете информация, что приехал он в 1897, и даже в 1896 году, но всё же чаще упоминается именно 1898 год.
Возможно, я не права, что настаиваю, что это не Хамовники, а Колпачный переулок. Но что это две разные Пасхи, в разные годы, - скорее всего, 1897 и 1898, - по-моему, очевидно.
И, кроме самой четы Толстых, Татьяны Львовны (на 2-х фото), молодого человека, который вот здесь рядом с Татьяной Львовной, может быть, молодого человека, которого мы видим у маленькой двери, и М.С. Сухотина, на фотографиях "двух Пасх" - разные люди. Человек третий слева, вроде бы, Олсуфьев - на фото вверху. Его нет на других фото. А в двух мужчинах с бородой, один из которых с чашкой и блюдцем, я вижу братьев Шнаубертов, - Владимира и Бориса. Фото есть только Бориса Николаевича, и через 12 лет.
В мужчине в белой косоворотке и пиджаке, с несколько назойливым взглядом, музейщики видят одного из секретарей Толстого, - не помню, кого именно, а фотографию, где все расписаны, куда-то задевала. Сейчас сразу не найду.
Я предполагаю в нём сослуживца, свата и друга нашего прадеда, - Виктора Ивановича Никольского. Он так же, как и прадед, проживал в квартире в Колпачном переулке, поскольку служил по Почтово-телеграфному ведомству.
У нас нет его молодых фотографий, где он ещё не облысел. Есть вот такая, тоже около 1910 года.
Почему я так хочу видеть здесь комнату в Колпачном? Ну, потому что, когда я впервые увидела это фото, - в книге "Толстой и Москва", - у меня зашлось сердце: я узнала вот это пространство между двумя двустворчатыми дверями, - в которое входила тысячу раз! В советское время там продолжали висеть портьеры перед дверями. И стол, - правда, не такой, - но так же длинный, стоял так же, торцом к стене. И так же нас с кузиной за него усаживали... И дверь внизу была немного деформирована, - как, кажется и тогда, за семьдесят почти лет до моего рождения.
Такие дела...
