1. Текст.
«Благочестивейшему и богобоязненному отцу Косьме, святейшему епископу Майюмы, привет о Господе от малейшего монаха и пресвитера.
Сознавая ограниченность своего разума и неискусство своего языка, я, блаженный, не решался, подобно какому-нибудь гордецу и смельчаку, взяться за то, что превышает мои силы, и отважиться на невозможное, ибо я вижу опасность, угрожающую тем, кто берётся за что-либо подобное. Если божественный этот Моисей, законодатель, отрешившийся от всякого человеческого зрения, оставивший треволнения жизни, освободившийся от всяких телесных проявлений, очистивший духовное зрение и чрез то сделавшийся способным созерцать Бога; если удостоившийся видеть человеколюбивое нисхождение к нам Бога Слова и Его сверхъестественное воплощение — (видеть) в купине и невещественном огне, которым горел и пламенел терновник, но так, что, воспринимая блеск огня, не сожигался, не уничтожался им и не лишался свойственной ему природы; если тот, кто первый уразумел имя сущего — и подлинно сущего превыше всякой сущности, — получивший от Бога представительство своих соплеменников, называл себя гугнивым и косноязычным (Исх. 4: 10) и поэтому не могущим послужить божественной воле, объявить её (всенародно) и стать посредником между Богом и человеком, то как же я, скверный, запятнанный всяким видом греха, носящий в самом себе страшное смятение мыслей, не очистив своего ума и рассудка, чтобы служить зеркалом Бога и Божественных явлений, не владеющий словом, которое в достаточной степени могло бы выразить мои мысли, — как же я стану говорить о Божественном и неизреченном, превосходящем постижение всякой разумной твари? Размышляя об этом, я не решался (приступить) к слову и боялся порученного, чтобы, правду сказать, не подвергнуться двоякому осмеянию, с одной стороны, за своё невежество, а с другой — что всего тяжелее — за своё безумие, ибо вина невежества ещё простительна, если она не от нерадения происходит. Но при невежестве воображать, что имеешь знание, это тяжкая вина, которая заслуживает порицания, недостойна никакого снисхождения и является признаком гораздо большего, чтобы не сказать, самого крайнего невежества. Но так как плод преслушания — смерть, тогда как смиренный и послушный подражатель Христов до конца восходит на высоту и приобретает от Бога световодящую благодать и, отверзая уста, исполняется духа, очищает сердце, просветляет разум и, едва открыв уста, начинает говорить, не заботясь о том, что скажет, являясь органом говорящего чрез него Духа, — то, повинуясь Христу, Который священноначальствует в вашем лице, подчиняюсь повелению и открываю уста, надеясь, что силою ваших молитв, они исполнятся духа и я изреку слова, которые будут не плодом моего разума, но плодом Духа, умудряющего слепцов. Воспринимая то, что Он даст, это я и буду возвещать».
Иоанн Дамаскин. Источник знания. — Иоанн Дамаскин. Полное собрание творений. Перев. с греческ. Т. 1. С.-Пб.: Императорская Санкт-Петербургская Духовная академия, 1913. Сс. 45 — 46. Текст слегка поправлен мною. — М. Б.
2. Уничижение паче гордости... Посекундно свирепеющее смирение...
2024.10.05.