Николай Вячеславович (Венцеславович) родился в Москве в 1876 году. После окончания Института востоковедения был определен на службу в МИД и много лет служил в Салониках.
Иеромонах Нифонт пишет в журнале "Монастырь" о Николае Вячеславовиче Кохманском и о бывшем с ним приключении следующее: "До вступления в должность нашего уважаемого и горячо любимого Николая Вячеславовича Кохманского, дела наши в смысле удовлетворения наших законных требований, шли черепашьими шагами. Происходило это потому, что бывшие до него консулы не обращали должного внимания на нормальное положение русского монашества на Афоне. Хотя возможно, что нечто более важное отвлекало их внимание от этого предмета, об этом судить не мне. посветившему свою жизнь служению Богу.
Скажу лишь, что как только Николай Вячеславович прибыл в Солунь в качестве консула, дела Афонских келлиотов приняли совершенно другой оборот. Он с первого же раза, и во все время своего пребывания в Солуни обратил свое благосклонное внимание на все происходившее на Афоне, старался узнать истинное положение вещей и сколько было в его власти, постоянно защищал интересы своих подданных, давая нам при неоднократном посещении советы и наставления.
Нет ни одной келлии на Афоне, где бы не ступала его нога. Для него все равны, монастырский ли монах, келлиот или кавиот.
При каждом посещении он у всех побывает, все расспросит, вникнет в каждую мелочь, что это человек, который любит во всем удостовериться лично и всесторонне изучить интересующий его вопрос.
Религиозный христианин, он очень интересуется древними святынями, почитая и прикладываясь ко святым мощам. Также и с этой целью он всякий раз, насколько позволяет время, объезжает весь Афон, а в особенности те места, где находятся русские келлии».
И вот 23 апреля 1909 года он приехал на Афон разобрать недоразумение по поводу перестройки Свято-Троицкой обители. И с ним произошло знаменательное происшествие. Николай Вячеславович предуведомил тогдашнего председателя Братства Афонских келлиотов иеромонаха Нифонта, что хочет побеседовать со старцами настоятелями 25 апреля и отправителя на юго-западную сторону Афона, чтобы осмотреть русские келлии находящиеся в этой части Афона. И тут с ним случилось приключение едва не кончившееся несчастьем.. когда лодка приближалась к Каруле ее сильным течением бросило на скалы. На одну из них Николай Вячеславович с тремя спутниками и вылез. Лодку унесло в море с оставшимися там гребцами. Наступил вечер и оставалось только звать на помощь. Кт тому же шел сильный дождь. Но их никто не слышал на берегу. К тому же шел сильный дождь В темноте путники стояли взявшись за руки, всю ночь и держались за руки, чтобы их не унесли по одиночке волной. К счастью, не было сильного ветра и им удалось выстоять до утра Утром крики их услышали монахи келлии великомученика Георгия и пришли на помощь и сняли их со скалы. Потом спасенные посетили келлию великомученика и отправились на встречу с ожидавшими их 50 старцами Автор заметки, что беседа продолжалась более 8 часов. То есть была весьма обстоятельной. Для меня осталось неясным какая это была келлия? Карульская или Керашская? Вроде у Карули вполне реально было докричаться для местной келлии. Но , эта келлия прилепилась к скале и незначительна с сравнению с одноименной келлией на Керашах., в которой на 1913 год проживало 40 монахов. Забраться в дождь, а еще и после такой трудной ночи на Карулю мне кажется было бы небезопасным и весьма тяжелым, а докричаться до Керашей просто маловероятным. Заметка сообщает, что с Николаем Вячеславовичем на скале были драгоман Русского Консульства , секретарь болгарского консульства и монах-проводник. Автор заметки иеросхимонах Нифонт (Краснов) восклицает патетически: «В этом нельзя не видеть перста Божия! Простоять целую на скале посреди бурного моря, под дождем, выйти целым и невредимым! Кито как не Сила Матери Божией совершила это чудо! Она Заступница всех православных христиан, и особенно благоволит к афонским монахам и вот оказала Свое Покровительство Николаю Вячеславовичу и в этом случае за его любовь к земному Ея жребию». Хочется отметить, что российская дипломатия в части своих представителей весьма сильно и уверенно повернулась лицом к русским афонским монахам. И процесс это начался, думается, мне с Николая Павловича Игнатьева. Русские дипломаты: Нелидов, Зиновьев, Серафимов, Мантуров, да как не вспомнить и Андрея Николаевича Муравьева, немало сделали для Русского Афона. И это при том, что и российские власти и некоторые иерархи относились к русским монахам, особенно к келлиотам с большим подозрением. А Николай Вячеславович (Венцеславович, видимо, отец его поменял имя после рождения сына) Кохманский сделал для них особенно много, что можно заключить из его докладов, уже во многом опубликованным.
Во время революции, по сообщениям потомков, приехал в Россию за инструкциями и ┘загремел на 20 лет в ссылку, как враждебный элемент. Ссылку он отбывал в Костромской губернии, недалеко от городка Солигалич. Кормился уроками иностранных языков и фортепьяно. За ним поехала супруга Мария Алфеевна. Она была врачом-эпидемиологом (окончила Бестужевские курсы) и устроилась работать в тифозное отделение. Жить вместе им не разрешили, но дед все же мог встречаться с Марией Алфеевной, являясь в город на регистрацию в НКВД. Бабушка на работе заразилась тифом и умерла. Фотография Кохманского сделана на 19-м году отсидки и ботинок у него уже не было. Вот все что сообщили о нем родственники. Но, безусловно, Н.В. Кохманский заслуживает более серьезного исследования.