Датский художник и писатель Ханс Шерфиг(1905—1979) испытал на себе все прелести капитализма в самые страшные кризисные годы двадцатого столетия, познал жизнь впроголодь, безработицу, безденежье и даже отсутствие крыши над головой.
Шерфиг, ещё в 1932 году вступивший в коммунистическую партию, был арестован гитлеровцами во время немецкой оккупации Дании. В июне 1941 года он попал тюрьму, из которой бежал в 1943-м. До конца войны писатель находился в подполье.
Хотим процитировать сегодня два отрывка из его статьи "Ветер перемен", опубликованной в журнале "Советская культура" в 1967 году. Первый — о его пребывании в США, где он жил в 1929-1930 годах, а второй — о впечатлениях писателя от поездки в Советский Союз, совершенной в 1950 году.
О США времён Великой депрессии:
"Вряд ли где-нибудь еще в целом свете классовое капиталистическое общество заявляло о себе столь просто и грубо, как здесь в эти годы. Всё то, что мы читали и думали о классовых различиях и классовой борьбе, здесь до примитивности осязаемо иллюстрировала сама действительность. Обстановка в Нью-Йорке давала наглядный урок политграмоты, предельно упрощенный и понятный каждому. Крайняя нищета была выставлена на обозрение рядом с вызывающей роскошью, аппарат принуждения классового общества демонстрировался в необузданной полицейской жестокости, коррупция проявлялась открыто и бесстыдно. Мэр Нью-Йорка был известен как гангстер и главарь контрабандистов — торговцев спиртом. Начальник полиции был разоблачен как мошенник и специалист по подлогам, но не понес за это никакого наказания...
В городе Нью-Йорке насчитывались тысячи бездомных. Бездомные ютились на строительных площадках, пустырях и мусорных кучах. Они, подобно крысам, питались отбросами, рыли себе норы в земле или строили лачуги из жестяных коробок и старых мешков. Они грелись у маленьких костров по ночам и готовили себе пишу в ржавых консервных банках.
От неприкрытой нищеты восточных кварталов было рукой подать до фешенебельной Пятой авеню с дворцами миллионеров, роскошными магазинами, торговавшими мехами и ювелирными изделиями, — величественными дорогими отелями. Параллельно фешенебельной Пятой шла замызганная Шестая авеню с линией надземной железной дороги посередине и ветхими деревянными трамвайными вагончиками, бегавшими под ее стальными конструкциями. На этой улице располагались посреднические конторы и многочисленные частные заведения по найму рабочей силы. Безработные выстраивались здесь в тысячные очереди и терпеливо ждали шанса куда-нибудь устроиться, а полицейские, вооруженные длинными резиновыми дубинками, поддерживали порядок в очередях.
На Юнион-Сквер рабочие Нью-Йорка обычно устраивали свои митинги и демонстрации. Мне часто приходилось видеть, как полицейские набрасывались на рабочих и жестоко избивали их. Однажды во время такой стычки раздались выстрелы, был убит рабочий-итальянец. Тысячи людей собрались, когда его хоронили, гроб несли много миль от Юнион-Сквер вдоль всей восточной набережной Манхэттена, через мост Куинсборо и мрачные кварталы трущоб до одного из отдаленных кладбищ. На кладбище полиция напала на похоронную процессию и принялась избивать людей дубинками".
Об СССР:
"...в 1950 году – я впервые приехал в Советский Союз...Увидеть Советский Союз – значит взглянуть в будущее. Познакомиться с государством, где не может быть угнетения человека человеком. С более высокой формой общества, которая решительно проводит черту между человеком и его животными предками. С человеком нового типа – с другими запросами, другой моралью, другим мышлением, другими поступками, - человеком, выросшим духовно. Возникало ощущение, что социалистическая революция оказалась чем-то большим, чем просто историческое событие. Она стала ступенью эволюции, пробуждением человека на заре нового дня после ночных кошмаров и страхов".