Шёл ходатай издалёка,
Был обижен люд жестоко –
Городской казённый чин
Угнетал их без причин,
И вдобавок ко всему,
Не давал он жить селу:
Непосильные поборы,
Скидова́й пред ним уборы,
Запрещал роптать, стращал,
Тумаками угощал…
Надоела жизнь такая,
Люд прослышал – есть другая.
Миром сельским порешили,
Ходока в град снарядили,
Где селянам было знать,
Что чиновники все – «знать».
Покрывать себе подобных,
Им как водится – удобно.
Рад он этому не рад,
Прибыл наш хода́тай в град.
Рот открыл, кругом хоромы,
И не те, что у них дома,
Загляденье – терема
И людская кутерьма.
Все спешат, бегут куда-то:
Не горит ли где-то хата,
Не случилось ли чего?
Почесав своё чело,
Осмотрелся, обождал,
В дом казённый зашагал,
И кому решил узнать
Челобитную подать.
Заглянул туда-сюда,
Нет ни капельники стыда:
Приходящих все шпыняют,
И к чертям их посылают,
А для пущего влиянья,
Ото всех ждут покаянья.
Походив по кабинетам,
Ни найдя, нигде ответа,
Обратился к одному,
Показалось… Самому…
С галунами был мундир,
В общем, чисто командир.
«Здравствуй батюшка хороший,
От села пришёл я с ношей,
Стал оброк, ну просто жуть,
До весны не дотянуть…»
Тот руками как погрёб,
Заикается взахлёб,
Кровь прихлынула к лицу,
Нипочём всё подлецу,
И лоснящаяся морда,
Далека от формы лорда…
Брызжет в стороны слюной:
«Кто ты есть, и чин, какой…?»
Путник выслушал достойно
Матерщину непристойну,
И любезно вопрошает:
«Разве так людей встречают?
Поначалу улыбнись,
В пояс гостю поклонись,
Напои горячим чаем,
Прежде гостя угощают,
Дай немного отдохнуть,
Попытай, каков был путь,
Где бывал и что он видел,
И никто ли не обидел?
Ты ж поставлен государем,
Помогать наземным тварям,
Коль не знаешь, расспроси…
Так бывало на Руси!
Эко Вас как разнесло!?
Это, что за ремесло!?
Младших, сирых обижать
Люд рабочий угнетать!?»
А чиновник багровеет,
Уж собою не владеет,
Пуще прежнего бранится,
Мата вовсе не таится:
«Чернь, поганец! Ну! Изы́ди!
Где набрался такой прыти?
Розги плачут по тебе!
Эй, урядник! Подь ко мне.
С бузотёром разберись,
Не хочу их видеть в жисть…»
Поручению как статься…
Ходоку, ну как признаться
Не дошло до челобитной.
Он, ретировался скрытно.
Духом был чуть-чуть упавши,
И не солоно хлебавши ,
Возвращался на село
На душе не весело́…
***
На кого тут будешь злиться?
Наш сюжет ни стар, не нов.
Но не хочется мириться
С этой прорвою воров.
С тех времён до сей поры,
Рвущих подати казны.
Что ж нужна нам всем за смелость,
Что б работать им хотелось,
Что б мирскому были рады,
Те хапуги, казнокрады,
Что бы ближних возлюбить,
И давать народу жить!?
©Борис Френкель 13.09.2011