О мифах и клише в балете, творческом офисе и действенных формулах, — в интервью с прима-балериной Большого театра Евгенией Образцовой.
Евгения, Ваша карьера началась в Мариинском театре, а через девять лет Вас пригласили примой в Большой театр. Вы знаете специфику театров, их подходы. Почти год назад две главные российские колыбели балета де-факто были объединены — назначен один директор на два театра, Валерий Гергиев. Скажите, как это повлияло на настроение в коллективе?
Новость в коллективе восприняли позитивно. Лично я считаю логичным и правильным решением, когда два ведущих театра страны работают в тандеме. Два огромных штата исполнителей — оперных и балетных — слились в единый организм: Северная столица будет слушать голоса и наслаждаться выступлениями артистов Большого театра, а столица на семи холмах — Мариинского. Это прекрасно!
А как же конкуренция?
Думаю, что всё это — большой раздутый миф о какой-то сверхконкуренции в балетной среде. И потом все делают акценты на соперничество, а я вот знаю множество примеров верной дружбы в театре.
Особенно веселят локальные мифы — непрощённые зависти, иголки в пуантах, съеденные тухлые консервы для похудения. Мы, балерины, так смеёмся, когда видим это в кино! С другой стороны, печально, что люди так думают о нашей профессии.
Неужели никогда не сталкивались?
Сталкивалась, конечно. Но никто в пуанты стекло не засовывал, ни разу за свою карьеру не встречала. Балет романтизируют, им восхищаются, его возвышают, добавляя флёр коварства и интриг. Но, по сути своей, театр — это творческий офис. И ничем от любых других коллективов не отличается. В каждом есть свои лидеры, свои неудачники, есть оптимисты, а есть завистники. Конкуренция есть везде.
Я думаю, что в любой сфере, где есть представители разных поколений — кто-то старше, кто-то моложе, кто-то только пришёл и делает первые шаги, а кто-то уже умудрён опытом, — неминуемо происходит соперничество, когда те, кто уже добился чего-то, ревностно относятся к молодым. Избежать этого, наверное, нельзя. Помогут лишь здоровая самооценка и здоровое понимание ситуации. Не надо впадать ни в какие депрессии и пытаться слишком сильно всё анализировать. Здоровый эгоизм в данном случае — действенная вещь. Думайте о себе.
В Большом театре я работаю в хорошей творческой атмосфере. Я вижу вокруг себя хороших людей. Кто-то с чувством юмора, кто-то пессимистичен, но это люди. Такие же люди, как в любой другой организации.
Я не чувствую конкуренции в коллективе как таковой. Мне интересно смотреть на работу своих коллег, профессионалов, особенно тех, кем я восхищаюсь. А работать в спектакле с ними — огромное удовольствие. Надеюсь, это взаимно.
Вы критично к себе относитесь?
Я сама себе критик номер один! С первых дней в профессии я скрупулёзно делаю видеозаписи своих выступлений и анализирую их. Нет, не для восторгов или ужасов от видео. Моя цель — здраво и чётко увидеть свои недостатки и достоинства, чтобы потом вместе с моим драгоценным наставником Надеждой Александровной Грачёвой выстроить работу над собой и совершенствовать мастерство.
Если я себя критикую, то иду и работаю над ошибками, добиваюсь того, что считаю нужным, чтобы быть удовлетворённой. Чтобы на следующем своём спектакле, увидев следующую свою видеозапись, сказать: вот тут я молодец, исправила ошибку.
В этом, видимо, и заключается секрет идеальной балерины?
Балерина должна быть самокритичной, отчётливо понимать свои плюсы и минусы, иметь упорный характер. Характер, который никогда не отчается, не опустит руки, не впадёт в депрессию, а если и впадёт, то выйдет из неё скоро, потому что время - это ценный ресурс в нашем деле, которым нельзя раскидываться впустую. Нельзя надолго расквашиваться, если что-то пошло не так. И конечно же, упорство, трудолюбие. Пожалуй, больше ничего и не нужно. Ну и поцелуй Бога не будет лишним.
А как к мнению сторонних критиков относитесь?
Я научилась не воспринимать чужую критику всерьёз или относиться к ней с юмором. В этом мне помог мой муж, он обладает достаточно здоровой самооценкой и умеет не зацикливаться на мелочах, спокойно относиться ко всему, что в жизни происходит.
Вы выступали на таких мировых сценах, как Ла Скала, Ковент-Гарден, Гранд-опера. На какую сцену Вам хотелось бы вернуться?
Конечно, Гранд-опера. Этим театром я грезила, ещё будучи ученицей Академии русского балета имени Вагановой. Моим кумиром был Рудольф Нуреев, и, анализируя его путь, мне казалось, что предел мечтаний артиста балета - это хотя бы раз выступить на этой сцене в качестве приглашённого артиста, или гастролера, или члена труппы — не имеет значения. Мне это удалось. И, наверное, это то место, в которое я хотела бы вернуться. Хотя в каждом театре, в котором я выступала, осталась частичка моей души.
Если говорить о масштабах, то меня очень поразил Метрополитен-опера. Это совсем другой мир. Ощущается атмосфера Нью-Йорка, какая-то действительно невероятная свобода как в труппе, так и на сцене. И публика совершенно иная.
Ковент-Гарден в Лондоне не могу не отметить, это моя самая часто посещаемая площадка: с 2008 по 2016 год регулярно приезжала и танцевала в составе труппы Royal Ballet. Интересный период, который остался как полностью прожитый и родной.
Личная жизнь у балерин существует?
Конечно! Можно одним моим примером рассказать, как складывается личная жизнь у балерин. (смеётся)
Я настолько влюблена в свою профессию, настолько фанатично занимаюсь, что никакие другие сферы в буквальном смысле слова не замечала, меня это сильно не беспокоило. И к счастью, удивительным образом в 29 лет вышла замуж.
Собственно, я не являюсь исключением из правил. Подобных историй в биографии балерин большинство.
Несчастные романы и сломанные судьбы — не про балерин?
Для этого необязательно идти в балет, такие истории случаются повсеместно с представителями разных профессий. Всё заложено в самом человеке: психологически слабый всегда найдёт зависимости, будь то в романах или в профессии.
В некотором роде, наверное, это ещё показатель молодости и неокрепшего ума. Например, для меня лет до 20 балет был смыслом жизни. И заболеть для меня было целой трагедией! Мысли роились такие: вдруг я так сильно заболела, что больше не смогу танцевать, зачем тогда жить, ах! Но это исключительно волнения молодой балерины, у которой впереди перспективы, карьера: ей надо заниматься, стремиться, преодолевать и идти вверх, а вот взяла и разболелась. Это проходит. Ты становишься старше и понимаешь, что после болезни ты восстановишься, балет никуда не денется, а семья — самое главное в жизни.
Скажите, «меньше есть и больше двигаться» — действенная формула?
Конечно, это формула действенная. Она работает, как никакая другая. Как и ещё пара сопутствующих клише о нашем мире, что балерины стирают ноги в кровь и вообще ничего не едят. (смеётся)
Разве не так?
Не так трагично. Балерины не сидят на диетах — и уж точно не на голодных диетах. Безусловно, есть люди, склонные к полноте или с нарушением гормонального фона. Но если здоровый, нормальный человек работает в балете, то он физически не сможет поправиться. Балерины целыми днями работают как ненормальные!
«Балет — это каждодневный изнурительный труд», — это мы записали впервые в тетрадке вагановской академии. Так оно и есть. Каждый день приходишь, и как будто ты ничего не умеешь, ты заново этому учишься. То, что ты умел хорошо делать вчера, не факт, что повторишь сегодня. Человек — не машина. Сегодня ты можешь быть не в том настроении, у тебя болит голова или палец, но объём ты должен выполнить и не подать виду, будто что-то не так.
Балет для всех — прекрасное лёгкое искусство, на сцене все порхают как бабочки, и все девочки хотят стать балеринами. До тех пор, пока они не приходят в профессиональное учебное заведение и не понимают, что балет - это как спорт, и его можно сравнить по нагрузкам с метанием ядра, только 24/7.
Балерине важно и нужно есть всё и в достаточном количестве: и белки, и углеводы, и даже шоколадки! В целом мы придерживаемся здорового питания с достаточным количеством калорий. Немного ограничиваем себя в булочках и сладком.
А если ты умираешь от того, что ты худеешь, то это уже психологическая проблема, анорексия. Это страшная проблема. Но это не болезнь балетной профессии. К сожалению, такое может случиться с каждым.
Как Вам удалось быстро восстановиться после родов? Ведь буквально через два месяца Вы были на сцене!
Мы, балерины, — люди тренированные. Во время беременности я не давала себе сумасшедших нагрузок, если был аппетит, ела еду — не тортики, а мясо, рыбу, салат. Я не сильно поправилась, выглядела нормально. Сейчас я вешу 47 килограммов при росте 164.
Оглядываясь назад: сложно ли было поступить в училище?
В балетное училище принимают с десяти лет. Когда я поступала, отбирали талантливых и способных. Были случаи, когда брали с ограниченными способностями, но видели потенциал, например, в невероятной целеустремлённости, характере борца — примеров блистательных карьер таких выпускников много.
Вообще хочу сказать, что с самого детства надо воспитывать в ребёнке лёгкость восприятия: была мечта стать балериной, но она не сложилась — ребёнок должен как-то психологически быть подготовлен к тому, что есть ещё какие-то интересные профессии, может быть врачом, учителем, может, есть другие таланты. Ребёнок не должен быть замкнут. Я видела, как отчисляют девочек из училища. Нас же не только не берут, нас ещё и отчисляют, что гораздо сложнее прожить. Учиться надо восемь лет, а тебя, например, лет через пять отчисляют, когда ты уже полюбил эту профессию, когда ты уже ею живёшь.
Какая жестокость для девочек пятнадцати лет! Почему происходит?
Насколько мне известно, их судьбы сложились хорошо, все реализовали себя в других профессиях. Это лучше, чем если бы они стали неудачными артистами.
Отчисленные учились, и на определённом этапе не проявили способностей, когда совсем стало понятно, что продолжать обучение бесполезно. А если доучить их до конца, то их не возьмёт ни один театр. Бывают, что взяли авансом: вроде и способности есть, но в то же время не очень и хорошо, но что-то есть. Это наслаивается, и потом случаются такие вот психотравмы с отчислением. В этом есть и вина родителей, которые убеждают, что ребёнок сможет, а в реальности данных явно не хватает: нет выворотности, нога не поднимается.
Поэтому и надо воспитывать ребёнка так, чтобы он понимал, что это не какая-то профессия, без которой он не сможет жить, а некий определённый этап, который не сложился: «Давай подумаем, что тебе ещё может быть интересно».
Я из балетной семьи, у меня мама — балерина, папа — артист балета. Они знали о профессии все, видели мои способности, поэтому для меня это был простой и понятный, хороший путь.
В моих детях — двойняшках Насте и Софии — мне нравится, что они любят заниматься балетом, но делают это, когда я напоминаю. Мне нравится их независимость от этой профессии. (смеётся) Если их не возьмут в какой-то танец - ну нет и нет, пошли играть в снежки. Я очень надеюсь, что независимость эта сохранится и они выберут другой путь, не балетный. Я считаю, что в мире много профессий для девочек, в которых они смогут реализовать себя и быть счастливы. Поэтому мой совет: воспитывайте в ребёнке лёгкость по отношению к профессии. Если видите данность — надо наставлять. Но дайте ребёнку возможность выбора!
У Вас напряжённый график, много поклонников, много внимания. Скажите, а Вас ревнует муж?
Мы знаем друг о друге всё, поэтому зачем нам непонятная ревность? Он работает, я работаю. Мы прекрасно понимаем, в каких сферах мы задействованы.
Я знаю, как проходит его день, день скульптора, и работа бывает совершенно разной — не только в мастерской над эскизом, а ещё монтаж. Например, он сделал памятник, большой монумент жертвам Великой Отечественной войны среди мирных жителей в Гатчине. Это огромная скульптура, и мой муж зимой на лесах устанавливал монумент.
Он прекрасно знает, как складывается мой день: с раннего утра до вечера — череда бесконечных репетиций, и я прихожу домой уставшая. В день спектакля я позволяю себе подольше поспать, но, приехав в театр, разогреваюсь, гримируюсь, готовлюсь, пошла и исполнила, вернулась домой поздно и с цветами.
Вы когда-нибудь задумывались о завершении карьеры?
Конец есть у всего. Самая быстротечная карьера — у балерины. Я отношусь к этому адекватно. Я на сцене, я танцую и чувствую себя хорошо. Если вдруг настанет момент, когда я пойму, что устала или что мне надоело всё до изнеможения, я просто уйду. Это нормально. Мне есть чем заняться - семьёй. Всё в жизни должно быть гармонично.
Мой педагог Нинель Александровна Кургапкина в 55 лет давала сложнейший для любой профессиональной балерины спектакль «Дон Кихот». И она роскошно танцевала в свои 55 лет, могла и была в ресурсе. Это всё индивидуально.
А кто-то к 35 годам использовал весь свой ресурс. Один мой партнёр в Мариинском театре ушёл со сцены довольно рано, и это было такое разочарование, так хотелось видеть его на сцене! Но каждый его день начинался с боли, он мучился, ломал своё тело и просто от этого устал. Так тоже бывает.
Тяжело ли Вам разделять работу и отдых? Какой вид отдыха предпочитаете?
Я не пытаюсь следовать чёткой программе: пришёл домой — думаешь об этом, ушёл в театр — думаешь о другом. Думаю я обо всём и понемножку. Мне иногда трудно молниеносно переключаться с работы на дом, но, признаюсь честно, это не сильно беспокоит меня. Когда у тебя есть крепкая семья, люди, которые с тобой вместе, которые искренне помогают, вопросы решаются гораздо проще. Многое, конечно, зависит от настроя.
Для меня самое большое счастье — быть именно рядом со своими близкими, быть рядом с детьми. Необязательно что-то делать, хотя я человек такой, что ставлю цель и её добиваюсь. Если нужно делать какие-то уроки — мы их делаем упорно и на совесть. Если нужно обязательно заниматься каким-то дополнительным занятием, я делаю всё возможное. Но всё же главное — мы вместе, мы можем поболтать о чём угодно или просто помолчать.
Отдых предпочитаю спокойный. Если есть возможность куда-то уехать и отстраниться от всего — это, пожалуй, то, что помогает отвлечься, сменить образ мыслей, расслабиться и отдохнуть от рутины.
Семья и моя профессия — мои самые главные источники энергии и блеска в глазах. Я очень люблю то, чем я занимаюсь, и это истинное моё призвание. Я по-другому не воспринимаю свою работу. Это не работа — это призвание. И, наверное, тот интерес, который не проходит к балету, трепет и волнение, которые я испытываю каждый раз, когда выхожу на сцену, — для меня это остаётся огромным ресурсом. И большое счастье для меня выходить на сцену, по-прежнему делать что-то новое или открывать новое в чём-то давно уже исполняемом. Я даже не знаю, сколько раз за свою жизнь я исполнила «Спящую красавицу», или «Жизель», или «Джульетту». Но каждый раз я всё равно испытываю весь спектр эмоций и со мной приключаются творческие, интересные события.
Беседовали Наталья Мезинова, Руслан Волков
Журнал «Истра.РФ» №5(68)