В детстве мы очень любили ходить на костры. Может и не очень, может и не любили, но постоянно их жгли. Жгли осенью, пока снега не выпадут, и весной как только они растают. До пожаров мы никогда не доводили - аккуратно всегда следили за огнём.
По остатнему чёрному пятну на земле, можно было догадаться: как часто жгли костёр на этом месте. В своих мини-походах мы запекали картошку, рассказывали анекдоты, пели песни, махали в темноте горящим концом палки, выписывая разные узоры или письмена, играли и пачкали друг друга сажей.
И вот в какой-то чудесный день мы мелкие с братом шастали по полям и добрели до старого костровища.
Была это весна или осень я не помню, но снега нигде не было. Повсюду виднелась высокая сухая трава. Скорее всего было прохладно, т.к. мы были одеты в куртки, хотя и стояла солнечная погода.
Мы присели возле костра, точнее возле места, где когда-то его жгли и молча стали его разглядывать.
Потом постепенно начали брать в руки угольки и чиркать на чём попало. Сухие мягкие кубики, сгоревших дров, оставляли жирные широкие линии и быстро исписывались. Сырые же, недогоревшие, деревяшки писали тонко и бледно, и то почти не писали, а только царапали поверхность. Мы брали всё подряд из того, что там было, пачкая руки.
Вскоре пальцы стали густо измазаны сажей.
Выяснилось, что сочнее всего мажут именно пальцы. И мы стали натирать угольки о доску, превращая их в кучку сухой матовой краски.
Потом в эту заготовку отпускали пальцы, как кисточку в гуашь, и художничали.
Места для росписи быстро закончились, а желание творить только сильнее разгоралось.
- О! Смотри! Какие у меня руки! - сказал один из нас, растирая лёгкую сажу во все ладошки.
- Да-а-а! - подтверждал второй и делал тоже самое, - А у меня как будто чёрные перчатки! - шёл он дальше и мазал тыльную сторону ладоней.
- О точно! - соглашался первый и повторял следом, нанося невесомую, густо красящую, сажу, покрывая полностью все кисти рук.
Довольные до визга, любуясь красотой процесса, мы не узнавали свои руки.
Казалось, что они совсем не наши, а каких-то негров из Африки.
Сидели и удивлялись, что вот такой цвет кожи у них там... И как нам это непривычно, а для тех это обычные дело.
- А давай, придём домой как будто мы иностранцы!
- Да! Давай! Как будто мы из Африки!
- Да! И будем говорить на иностранном языке!
- Да! А что будем говорить?
- Саламалейкум и Малейкумасалам!
- А! Хорошо!
- И нас никто не узнает.
- Да! Даже мама не узнает.
- Ага. Только не надо называть её "мама", чтобы она не догадалась.
- Да! Скажем, что приехали из Африки.
- Не надо ничего вообще говорить по-русски.
Довольные своей идеей, собрались идти домой, якобы проходить мимо.
Продумали все детали переговоров, в случае непредвиденных обстоятельств.
А когда встали и посмотрели друг на друга, то поняли, что наши белые физиономии легко нас выдадут. Пути назад не было - план был слишком безупречен.
Пришлось мазать всю, видневшуюся из-под одежды, кожу. Каждый может быть и раскрасил себя сам, но у нас не было зеркала, а делать надо было всё тщательно, чтобы не видно было ни малейшего светлого проблеска на лице.
И мы старательно начали вытирать чёрные пальцы о лоб и щёки товарища. Всё больше мы походили на чужеземцев, по своему собственному мнению.
Краска заканчивалась и мы судорожно натирали ещё, перебирая угольки в поиске подходящих. Всё больше оставалось твёрдых, не догоревших веточек, а подходящих, для стирания в порошок не хватало. Приходилось тщательно перебирать пепелище и выискивать необходимый материал. Нельзя было бросить начатое дело на полпути, а точнее почти на финише.
Брат в считаные мгновения от моих собственных рук превращался в чужого дядьку!
Этот процесс преображения погрузил нас в неумолкаемый гогот.
В свою очередь, он точно так же раскрашивал меня и ржал после каждого штриха.
Мы на тысячу тысяч процентов были не похожи на себя и уверены, что нас никто не узнает.
После завершения маскировки, мы долго не могли насмеяться над собой.
Наш план мог с треском провалиться из-за этого.
Надо было срочно привыкать к тому, как мы по-новому выглядим.
Но как мы ни старались, привыкнуть не могли.
Отвернувшись в разные стороны, и вроде успокоившись, мы собирались идти с визитом к маме, но, бросив короткий взгляд друг на друга, опять валились со смеху.
Из-за не по плану затянувшегося смеха, мы потратили слишком много времени на успокоение себя. Уже давно надо было возвращаться домой. Не ровен час как мама бы нас потеряла и сама пошла бы искать своих ляль. Но нам ни в коем случае нельзя было этого допустить. Нельзя, чтобы нас, чужеземцев, застукали на чужой территории.
Торопясь домой, глотая на ходу не прожёванные смешинки, мы репетировали слова, которые должны были выдать.
Сейчас главное было их не забыть совсем, и, не заржав, как сивый мерин, сказать очень деликатно, сохраняя нелепый акцент, который мы тоже отрепетировали заранее.
Нам надо было выбежать через двор и зайти со стороны улицы, но мы не успели.
Только мы подошли к дому, как встретили маму, выходящую из дома.
Мы замерли на мгновение, набирая в грудь побольше воздуха и вспоминая, что сейчас мы совсем не её дети, а некие иностранцы, заблудившиеся на чужом дворе.
Мама молча разглядывала нас, прищуря глаза, из-за яркого, клонившегося к закату, солнца.
Мы громко выпалили все свои заготовленные фразы.
Если честно, то было два варианта развития: мама либо заинтересовалась бы нами и стала беседы беседовать с интуристами, либо стала подозрительно выгонять со двора незнакомцев, прикрикивая что-то бранное.
Но ни того, ни другого не произошло.
Она просто бросила нам еле сердитую фразу: "Чего измазались? А ну, идите мойтесь!" - и прошла мимо.
Повисла немая пауза. Нас как будто оглушило это её поведение.
Мы как вкопанные встали и не могли шолохнуться.
Как это наша мама не увидела в нас тех, кем так усердно старались её разыграть?
Мы впились друг в друга глазами с немым вопросом, застывшим там. Медленно открывались наши рты:
- А!!!! Как она нас узнала? - шептал рот одного абсолютно беззвучно.
- А! Не знаю!!! - бормотал второй чёрный рот в ответ.
- И я не знаю!
"КАК ОНА НАС УЗНАЛА???" - Задавали мы молча вопрос ко всему, что нас окружало и перебирали в голове все пункты нашего идеального плана. И никак не могли найти ответ.
По-нашему представлению, мы были совсем не маленькие клопы, а большие люди! Большие и важные. Настолько важные, что из самой Африки! И говорили совсем не по-русски. Не было ни одной причины нас раскусить.
- А!!! По одежде! - восклицая, прорезался голос одного раскрытого агента.
- А! Точно!!! - вернулся голос второму.
- Вот блин! Надо было переодеться!
- Да! Она бы нас тогда точно не узнала.
В голове так и ходили мысли ходуном: какую одежду надо было надеть на самом деле и как вообще всё надо было делать.
Сокрушаясь от неудачного розыгрыша, мы побрели умываться, держа в голове факт того, что наша мама оказалась внимательнее, чем мы думали.