На высоком берегу Оки, с которого открывается живописная панорама города Озеры, находится старинная церковь села Клишино. Церковь является одной из старейших в этой части течения Оки. По архитектуре и форме утраченного ныне декора фасада храм можно отнести к типу московских посадских церквей второй половины XVII столетия. Село Клишино известно благодаря парусной фабрике, основанной здесь в петровскую эпоху винокуренным подрядчиком Хвасливым, а также урочищу с группой древних курганов, раскопками которых занимался в конце XIX века клишинский помещик-просветитель Ф.Н. Китаев.
![Фото: [Антон Саков]](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/271828/pub_670e33ecc0fa4a16297b3f7c_670e33f0b43d2214d7b42fc9/scale_1200)
Богородице-Рождественская церковь в селе Клишино впервые упоминается в окладных книгах 1676 года. По данным «Историко-статистического описания церквей и монастырей Рязанской епархии» (1884 года) кирпичный храм Рождества Богородицы с приделом Всех Святых в Клишино был построен в 1746 году. Советские искусствоведы определяли дату постройки церкви более ранним периодом – второй половиной XVII века. В 1746-1748-е годы, по-видимому, старинная церковь была отремонтирована и несколько видоизменена. В частности, были пристроены пять небольших барабанов с куполами.
В XVII столетии Клишино числилось вотчиной помещиков Масловых. На начало XVIII века село на Оке принадлежало вдове стольника Ф.В. Плещеевой и ее племяннику Федору Петровичу Дубровскому. В 1718 году Ф.П. Дубровский был казнен по указу Петра I как сторонник «изменника» царевича Алексея Петровича. Все вотчины и имения Дубровского были переданы в казну, однако еще до этих событий в 1706 году Клишино приобрел у Плещеевой и Дубровского московский посадский человек Кондратий Федорович Хвасливый. С именем этого предприимчивого человека связано создание в Клишино в 1725 году парусной фабрики – одной из первых полотняных мануфактур такого типа в России.
К.Ф. Хвасливый имел в Москве несколько торговых лавок и вместе с сыновьями Леонтием и Дмитрием владел винокуренными заводами, расположенными к югу от Москвы. В 1721 году Хвасливый получил разрешение правительства за свой счет построить парусный завод для изготовления полотна по иностранным образцам (клише – отсюда иногда выводят и название села Клишино). Первоначально Кондратий Петрович задумывал строительство завода в деревне Дубовик Орловской губернии, однако впоследствии переменил решение и организовал его в Клишино. В том же 1725 году Хвасливый завел в селе и второе предприятие – лентовую фабрику.
Покупка села Клишино и основание парусной фабрики Хвасливым стало примером ловкой юридической махинации, которая привлекла внимание советских исследователей экономических отношений так называемых «фабричных деревень». Сделка позволяла человеку невысокого социального положения (Хвасливый был посадским жителем черной слободы) «прикрываться» именем влиятельного сановника, чтобы легче уходить от разного рода налогов и повинностей, а также принуждать местных крестьян работать на фабрике. В нашем случае номинальным владельцем села на Оке в 1706 году стал знаменитый канцлер, «птенец гнезда Петрова», граф Гавриил Иванович Головкин.
К несчастью, в 1741 году после дворцового переворота, приведшего на трон Елизавету Петровну, сын графа Гавриила Ивановича Головкина Михаил Гаврилович был арестован по политическим мотивам и приговорен к вечной ссылке. Все имения Головкина конфисковывались. Тогда и обнаружилась фиктивная сделка, совершенная 35 лет назад. Реальный владелец села и парусной фабрики Хвасливый пытался доказать свои права на Клишино, и ему это частично удалось – дело было решено в пользу фабриканта. Сенат признал в 1745 году Хвасливого владельцем села, но за почти пять лет тяжб предприятие фактически остановилось, хозяйство пришло в упадок. Признанному владельцу ничего не оставалось, как продать его другому хозяину.
В 1746 году село Клишино приобрел купец Андрей Семенов, владевший в Москве шелковой и полотняной фабрикой. В тексте сделки между Хвасливым и Семеновым говорилось, что Клишино куплено «с людьми… с пахатною и непахатною землями, с рощами и с сенными покосы и со всякими угодьи… с вотчинниковыми и с людскими и с крестьянскими усадебными местами, с церковью, с садом…» Из этого перечисления видно, что церковь в селе уже имелась при Хвасливом. Вероятно, новый владелец Андрей Семенов отремонтировал ее в 1746-48 годы, после чего она приобрела примерно тот облик, который имеет сегодня.
В 1750 году Андрей Семенов скончался, и Клишино было куплено у его вдовы московским купцом Михаилом Гусятниковым. В «Историческом описании российской коммерции» Михаила Чулкова 1786 года есть упоминание клишинской фабрики: «Большая полотняная Гусятникова фабрика находится в Зарайском уезде в селе Клишине, в которой 200 станов и до 1000 душ приписных обоего пола».
В статистических сборниках 1860-х годов в селе Клишино Зарайского уезда в качестве владельцев местной бумаготкацкой фабрики отмечены уже купцы Китаевы. У матери этого большого семейства Александры Ефимовны к концу XIX века было 6 взрослых детей: Антонина, Ольга (в замужестве Деребизова), Александр, Василий, Николай, Федор. Известно также о еще двух братьях Китаевых – Владимире Николаевиче и Сергее Николаевиче.
По-видимому, из всех братьев и сестер Китаевых с подмосковным Клишино теснее всего связал свою жизнь Федор Николаевич. Он был учеником Марии Степановны Некрасовой, сестры известного историка литературы (издателя сочинений и писем Герцена и Огарева) Екатерины Степановны Некрасовой. По словам последней (с ней Ф.Н. Китаев состоял в многолетней переписке) клишинский помещик «не кончил в университете…, женился на крестьянке и живет себе честно, благородно около земли». Федора Китаева называли «демократически настроенным шестидесятником». Он интересовался не только русской и зарубежной литературой, общественными вопросами, но и древней археологией. Этому интересу способствовало расположение в его имении на Оке нескольких десятков курганов.
Курганы при селе Клишино располагались на берегу Оки при впадении в нее реки Большой Смедовы на ее левой стороне, вблизи одноименной деревни Смедовки (Смедово). У самого берега Оки находились три больших кургана, из которых наибольший средний имел форму правильной окружности. За тремя большими насыпями следовала группа из примерно 50 более мелких курганов. Все это урочище имело форму неправильного треугольника и в народе носило название «Курганья». При раскопках клишинских курганов 1880-х годов были найдены скелеты, глиняные горшки, железные ножики, бусы, семилопастные височные подвески, кольца и другие украшения.
Первые работы на курганах производились 25-26 июня и 22 июля 1884 года. Помимо сотрудников Рязанского археологического общества, в раскопках активно принимал участие Федор Николаевич Китаев и его брат Николай. Всего при участии Китаева, ставшего полноправным членом Рязанской ученой архивной комиссии, было раскопано 67 курганов: 4 в 1884 году и 63 – в 1885 году. Надо отметить, что Рязанская ученая архивная комиссия (Зарайский уезд в то время относился к Рязанской губернии) была создана группой из 15 местных представителей интеллигенции 15 июня 1884 года. Раскопки курганов в Клишино стали, таким образом, одним из первых начинаний комиссии, давшей начало Рязанскому историко-архитектурному музею.
Федор Николаевич Китаев был, скорее всего, погребен в ограде церкви Рождества Богородицы в Клишино. Надгробия последних помещиков перед революцией 1917 года и даже в советские годы после закрытия храма в 1930-х годах все еще располагались за алтарем. Из некролога, размещенного в газете «Новое время» №6691 известно, что у церкви в Клишино находилась могила брата Федора Николаевича – инженера-полковника и художника-любителя Василия Николаевича Китаева. Он, хотя и жил в Петербурге, в 1894 году нашел последнее пристанище у берегов Оки. Наиболее известный из братьев – Сергей Николаевич Китаев был морским офицером, коллекционером японской живописи и графики, популяризатором культуры Страны восходящего солнца. Но его могилу мы не найдем в Клишино: после революции он не смог вернуться в Советскую Россию и скончался в 1927 году в Японии.
Винный погреб в Емельяновке
Деревня Емельяновка находится на берегу реки Большой Смедовы в городском округе Озеры в двух километрах от села Клишино. В Емельяновке сохранились руины старинной беседки и несколько винных погребов купцов Китаевых – бывших владельцев соседнего Клишина. Один из погребов, устроенный прежними хозяевами на склоне холма в конце деревни, заметен с дороги, идущей вдоль русла Смедовы.
Село Клишино, стоящее у Оки, в «Историко-Статистическом описании церквей и монастырей Рязанской епархии» Иоанна Добролюбова называлось древней вотчиной Масловых. На протяжении нескольких веков село неоднократно меняло владельцев. По легенде, название Клишино было связано с устройством русского военного флота. Петровский сподвижник Франц Яковлевич Лефорт утроил на реке Смедове у мельниц небольшое казенное производство корабельных парусов. Их делали по иностранным клише – отсюда и возникло название Клишино. В XIXвеке Клишино приобрели рязанские купцы Китаевы (до революции Клишино и Емельяновка относились к Зарайскому уезду Рязанской губернии). Именно с ними связывают постройку до сих пор сохранившихся погребов и беседки-грота в соседней с имением Емельяновке.
Известно о пяти братьях Китаевых: Сергее, Василии, Владимире, Федоре и Николае. Наиболее яркой личностью был морской офицер и коллекционер японской живописи Сергей Николаевич Китаев. О нем и его увлечении подробно рассказано в статье востоковеда Евгения Штейнера «Коллекция Китаева» и очерке Ника Эдварда «Рязанец, открывший путь в мир японского искусства».
Сергей Николаевич Китаев родился в 1864 году в отцовском имении Клишино Зарайского уезда. В четырнадцать лет Сергей отправился на обучение в Санкт-Петербург в Морской корпус. Закончив учебу в 1884 году, Китаев около двадцати лет служил на кораблях Тихоокеанского флота. Евгений Штейнер обнаружил описание внешности Китаева в полицейском донесении о слежке за подозреваемыми в шпионаже: «среднего роста, черная французская бородка, усы кверху, носит пенсне в черной оправе».
Японскую графику Сергей Китаев собирал с 1885 по 1896 год во время долгих стоянок в японских портах. Хотя в конце XIXвека среди богатых людей возникла мода на японское искусство, коллекция морского офицера Китаева считалась самой первой и самой полной. Кроме того, рисунки, ксилографию «укие-э», гравюры и альбомы С.Н. Китаев покупал непосредственно в Японии, а не в антикварных магазинах Европы, как поступали другие коллекционеры. Незадолго до революции 1917 года Сергей Китаев временно передал свою коллекцию 10 000 японских гравюр в Румянцевский музей. Семья офицера с приходом новой власти эмигрировала в Японию, а в 1927 году Китаев скончался в психиатрической больнице Токио. Тремя годами ранее его коллекция, оставшаяся в России, была переведена в Музей изящных искусств в Москве (Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина), где пребывает и сейчас.
Младший брат Сергея Николаевича Китаева Владимир был также морским офицером на Тихоокеанском флоте, хорошо знал Японию, и умер в Нагасаки в 1920 году. Другой брат Федор Николаевич Китаев – владелец имения в Клишино – известен тем, что инициировал в 1884 году раскопки древних курганов X-XIвеков, располагавшихся неподалеку от своего села Клишино и деревни Смедовки в соседнем Каширском уезде.
Руины беседки Китаевых стоят на верху склона. Полуразрушенные арки, вероятно, изначально были сделаны в виде морской пещеры-грота. Неподалеку от беседки на склоне находится хорошо сохранившийся кирпичный погреб, обложенный известняком. Скорее всего, он использовался для хранения вин в усадьбе Китаевых. В книге Леона Шанцера «Виноделие и погребное хозяйство» 1900 года говорилось следующее: «Хорошие погреба – самые важные помещения при виноделии; уже римляне понимали, что только в них и можно хорошо выдержать вина… Различные погреба для брожения сусла, для хранения и выдержки вин, разливки их и проч. – сходятся в одном: они должны быть так устроены, чтобы в них резко не менялась температура».
Глубина погреба зависела от почвы и климата. Например, в глинистой почве для погреба достаточно было глубины в четыре метра, поскольку температура в ней более постоянная, чем в песчаной. Неглубокий погреб снаружи утрамбовывали землей, обкладывали кирпичом или клали стену из чамура – земли и глины, перемешанной с соломой. В обоих случаях погреб выкладывался кирпичом на извести. Пол делался из природной глины, а стены штукатурили, время от времени выкуривали серой и раз в год белили.
В погребах могли хранить не только вина, но и наливки, водку. Погреба должны были постоянно держать умеренную температуру – не слишком теплую и не слишком холодную. В главе о погребах в книге «Аристократический буфет» Иоганигсбергера написано: «Вообще замечено, что водка любит холод, но не мороз, и влияние ея тем приятнее для желудка пред обедом, чем она холоднее; посредственного свойства водка, но холодная считается лучше, чем хорошая, когда последняя тепла».
Борис Кац: «История Китаевых началась для меня четверть века назад»
Кандидат технический наук Борис Арнольдович Кац живет в Санкт-Петербурге, но на протяжении 25 лет его занимает история, которая связана с селом Клишино бывшего Зарайского уезда, а ныне городского округа Коломна. Энтузиасту удалось найти нигде ранее неопубликованные и неизвестные краеведам сведения о семействе клишинских помещиков Китаевых: моряков, коллекционеров, художников и ученых. Один из братьев, Федор Николаевич Китаев, жил в родительском имении, занимался сельским хозяйством и местной археологией. В этом году Борис Арнольдович нашел в архивах объемную переписку клишинского помещика Ф. Н. Китаева и его братьев, а также вышел на его потомков, ныне живущих в Москве.
– Борис Арнольдович, Петербург и Клишино разделяют сотни километров. Есть ли у вас какая-то личная связь с Подмосковьем?
– Для начала – немного о себе. Я занимался информационными технологиями и информационными системами разного рода более полувека – с 1968 года, когда, закончив Ленинградский Политехнический институт, попал по распределению в одно из предприятий ВПК.
Тогда-то, в бесконечных командировках, в перерывах между испытаниями и совещаниями, я и познакомился с Подмосковьем и полюбил его. Особенно – золотую осень в окрестностях Николиной горы, где в прудах военного городка, золотых от опавшей в них листвы, неподвижно стояли рыбины размером с ребенка, а на волнах качались домики для лебедей, по-военному украшенные фанерными красными звездами.
Но особенное мое отношение – к Коломне. Это не только замечательный уголок России, но и место, где познакомились мои отец и мать. Побывать там мне как-то не случалось. Попал я туда только в 2009 году – конечно же, по случаю командировки. И, бродя длинными летними вечерами по ее улицам и набережным, все время натыкался на названия, которые слышал в детстве от матери.
Отец и мать провели в Ленинграде первую – самую страшную блокадную зиму. А летом они были направлены в Коломенский машиностроительный завод им. Куйбышева вместе с другими работниками ленинградского завода «Русский Дизель», где оба работали до войны.
Маме в 1942-м было 25 лет, она успела до начала войны закончить только три или четыре курса вуза. Должность отца на заводе была – старший конструктор. Через год, в 1943-м, он получает Сталинскую премию за работы по дизелям. Ему было тогда 34 года. Там они и познакомились. Вернулись в Ленинград в начале 1945 года, а в ноябре родился я.
– С чего началось ваше многолетнее увлечение историей семьи Китаевых?
– История эта началась для меня ровно четверть века назад – в 1996 году. Я тогда был увлечен Востоком – его поэзией и живописью. Перелистывая справочники по искусству, однажды наткнулся на совпадение дат. Оказалось, что за сто лет до этого – в 1896 году – одновременно произошли два не связанных между собой события. В тот год вышла в свет первая в России антология японской и китайской поэзии Николая Николаевича Бахтина, а в Петербургской Академии художеств прошла выставка японского искусства – первая масштабная выставка такого рода в России. Я стал искать подробности – что же там произошло, кто это сделал, и что его вело.
В своих первых поисках наткнулся на фамилию организатора выставки Сергея Николаевича Китаева – военного моряка, собравшего во время плаваний на Дальнем Востоке огромную коллекцию японского искусства. Дальше – опуская многочисленные детали – я попал в Российский государственный архив, где тогда работала моя старинная знакомая. В бумагах Академии Художеств за 1896 год нашел целый раздел, посвященный выставке коллекции Китаева.
В папке с документами мне попалось письмо С. Н. Китаева, написанное в 1904 году, то есть через 8 лет после выставки. Оно зацепило меня как отражение чего-то до боли знакомого... И если до этого меня вело обычное любопытство, то начиная с этого момента я, признаться, загорелся. Я не мог остаться равнодушным к оборотам коллекционера. «Это был первый нож в мое сердце...» – писал он о том, как безучастно восприняли его инициативу академические сообщества. И молодой энтузиазм, и желание послужить своей стране, и эти гоголевские хождения по инстанциям…
Параллельно с этим, в номерах журнала «Нивы» за 1889-1894 годы я обнаружил несколько заметок и рисунков, как правило, на морскую тематику, подписанные фамилией Китаев, но с разными инициалами. Чтобы разобраться, кто скрывался за инициалами, я начал с розыска следов художника Василия Николаевича Китаева. Самое подробное свидетельство о нем – это некролог в газете «Новое время» 13 (25) октября 1894 года. В двух других заметках «Нового времени» с сообщением о месте похорон, указывалось имя матери художника Александры Ефимовны, и что его тело будет погребено «в имении Рязанской губернии, Зарайского уезда, в селе Клишино».
Село Клишино находится недалеко от Дулебино, где была когда-то усадьба писателя Дмитрия Васильевича Григоровича. В упоминавшемся письме С. Н. Китаева об организации выставки Д.В.Григорович был назван «добрым знакомым и соседом по имению». Из этого можно было сделать вывод, что коллекционер Сергей Николаевич Китаев и художник Василий Николаевич Китаев были братьями, а их родовое имение находилось в селе Клишино Зарайского уезда.
Тогда, 25 лет назад, про дальнейшую судьбу С.Н.Китаева я знал не так уж много, и все же я чувствовал себя первооткрывателем – хотелось поделиться собранным. Я обратился к руководству Библиотеки Академии Наук и предложил устроить выставку, посвященную «двойному юбилею». Они с энтузиазмом восприняли идею и развили ее, предложив устроить еще и семинар, на который пригласить гостей – издателей, японоведов и даже Генерального консула Японии в Санкт-Петербурге.
Во время подготовки выставки хранитель японской коллекции Эрмитажа Михаил Владимирович Успенский в телефонном разговоре посоветовал мне обратиться к Беате Григорьевне Вороновой. Ее публикация под названием «Сергей Китаев и его японская коллекция» вышла примерно за год до описываемых событий (в 1995 году). Б. Г. Воронова, многолетний хранитель японской коллекции ГМИИ им. Пушкина в Москве, обнаружила, что большая часть этой коллекции происходит из собрания С. Н. Китаева.
Наверное, если бы я раньше увидел эту статью, то и не ввязался бы в поиски. Но оказалось, что все же мои труды не были напрасны. Мы шли разными путями, и если для Вороновой исходным пунктом было собрание ГМИИ, то для меня – Китаев, его жизнь и семья. Вороновой были неизвестны такие мои находки, как письмо Китаева о «ножах в сердце», сведения о родственниках Китаева и о следах, ведущих в Клишино.
– Вы связывались с краеведами из Озер и Зарайска?
– Да, чтобы продвинуться в своих поисках, я решил связаться с краеведами из Московской и Рязанской областей. Копии того, что у меня было к тому времени, послал бандеролью ныне покойному подмосковному краеведу-энтузиасту, автору «Зарайской энциклопедии» Владимиру Ивановичу Полянчеву. Увы, о Китаеве он до этого ничего не знал. С благодарностью приняв мое послание, Полянчев написал очерк по моим материалам в газете Зарайского района «За новую жизнь» (от 17 июня 1997).
Полянчев посоветовал мне обратиться к самому авторитетному в этих краях краеведу из Озер – А. П. Дорониной. Анне Павловне в том году было уже 85 лет, тем не менее, она достаточно быстро откликнулась на мое послание. В декабре 1996 года Анна Павловна прислала мне очень любезное и интересное письмо, а также свою газетную заметку о Китаевых. В письме приводились свидетельства о двух надгробиях Китаевых из черного гранита в Клишино, а также легенда о приезде младших сестер Китаевых в родное село в послевоенные годы.
Основные мои «китаевские» поиски заняли примерно год – с весны 1996 по весну 1997 года. Однако спустя десять лет в мае 2007 года я снова окунулся в «китаевщину». Связано это было с именем Евгения Штейнера – искусствоведа и японоведа. Он прислал мне свою статью, которая называлась «Японские «картинки быстротечного мира» и их европейские собиратели и обожатели XIXвека: взгляд из наших дней на встречу двух миров». Мы обменялись информацией, а впоследствии Евгений Штейнер написал большую статью о коллекции Китаева, в которой упомянул меня в ссылках на полученные от меня материалы.
Конечно же, эпизоды жизни Сергея и его братьев были для Евгения не первостепенными. Основное внимание он как искусствовед уделил истории самой коллекции. Я счел, что сделал все, что мог, и был почти уверен, что больше не вернусь к этой теме. Однако оказалось, что ошибался.
– Новый виток исследований начался в 2020 году?
– Да, с момента моей первой встречи с именем Сергея Китаева прошло четверть века. Я – увы – не помолодел. Весной прошлого года ушел с «основной» работы. Осенью поболел ковидом, потом и другие напасти навалились. К весне пришел в себя, уселся за компьютер – и решил посмотреть, нет ли каких новостей в «китаевском» направлении?
Имя Сергея Китаева можно теперь было найти на множестве ресурсов. Появилась статья о нем в Википедии. Ушли из жизни Поляничев и Доронина, но новое поколение рязанских и подмосковных краеведов продолжало писать о Китаевых в Клишино. Однако почти все, что они писали, было пересказом предыдущих публикаций – в первую очередь – статьи Е.Штейнера.
В 2019 году была опубликована новая большая статья Штейнера «Коллекция японского искусства Китаева: Что в ней было, чего не было и что от нее осталось». Это — детальное и очень интересное исследование со множеством фактического материала. Но… про семью Китаева, про ее связь с Клишино – в сущности ничего нового по сравнению с первой статьей Штейнера (в которой была и моя лепта) не появилось. Я не увидел и документального обоснования многих вопросов: были ли Александр, Владимир и Василий Николаевичи родными братьями, кто был их отцом, когда они оказались в Клишино, и кто из Китаевых там похоронен?
Я вновь начал поиск и в апреле нынешнего года в РГИА (Российском Государственном Историческом архиве) обнаружил документы, где нашел и имя отца семейства (Николай Федорович Китаев, пятигорский первой гильдии купец), и подтверждение того, что все Николаевичи, о которых я писал – родные братья. Нашел и новые имена, о которых раньше не упоминалось: братья Николай, Федор, Борис и сестра Ольга.
В том же деле было еще два ценных документа. Первый – свидетельство о рождении будущего коллекционера Сергея Николаевича Китаева (в Клишино Зарайского уезда). Второе – свидетельство о смерти матери семейства Александры Ефимовны. Она умерла 20 января 1896 года и была похоронена на кладбище в Клишино. Я обратил внимание на восприемников Сергея в записи о его крещении. Ими были Федор Николаевич – один из старших братьев, и «домашняя наставница Мария Стефанова Некрасова».
– Как отец семейства Николай Федорович Китаев оказался связан с далеким Пятигорском?
– В Государственном архиве Ставропольского края я нашел любопытное дело, связанное с Н. Ф. Китаевым. В нем указывалось, что Ставропольская казенная палата 26 ноября 1853 года причислила московского 2-й гильдии купца Китаева с семейством в Пятигорские 1-й гильдии купцы с десятилетней льготой. Сам Китаев в Пятигорске не жил, а причислился в Пятигорские купцы из-за имевшихся там налоговых льгот (своеобразная «свободная экономическая зона» того времени). Он завел в качестве недвижимости в Пятигорске захудалый домишко, который ко времени составления дела, по сути, развалился.
Из найденных документов выходило, что Н.Ф.Китаев происходил «из мещан города Петрозаводска». С 14 мая 1842 года был причислен в московское купечество, а на момент ревизии 1850 года принадлежал к московским купцам второй гильдии. 26 ноября 1853 года Н.Ф.Китаев стал купцом первой гильдии, будучи формально причислен к Пятигорску, но при этом, как я впоследствии выяснил, с 1855 года он и его семья находились в Клишино.
– Кто из братьев Китаевых остался жить в Зарайском уезде?
– В Клишино остался Федор Николаевич Китаев. Мы узнаем много деталей о нем из писем Е. С. Некрасовой – он был ее многолетним корреспондентом. А на одном из писем Екатерина Степановна оставила пометку: «Ученики сестры Марии: Александр (моряк), Василий (покончил с собой в 93 или 94 г) инженер, Ф – не кончил в университете (сходил с ума) и теперь поправился, женился на крестьянке и живет себе чинно благородно «около земли»»
Екатерина Степановна Некрасова (1847-1905) — историк литературы, впоследствии сотрудница Румянцевского музея в Москве, создательница «Комнаты 1840-х годов», собирательница и публикатор творческого и эпистолярного наследия Герцена и Огарева. Имя ее сестры Марии Степановны Некрасовой уже встречалось мне в свидетельстве о рождении Сергея Николаевича Китаева.
После ликвидации Румянцевского музея в Москве его архивы были переданы в Всесоюзную Библиотеку им. Ленина (ныне РГБ). Туда попал и семейный архив сестер Некрасовых, включая их обширную переписку. Она содержит более тысячи единиц, в том числе почти 400 страниц писем, имеющих отношение к семье Китаевых. Оказалось, что в переписке с сестрами Некрасовыми состояли многие члены семьи клишинских Китаевых. В архиве есть письма Федора, Николая, Александра, Василия, Ольги, Антонины Китаевых и их матери Александры Ефимовны.
Большинство писем адресовано Екатерине Степановне. Наиболее обширная часть – это письма Федора Николаевича, первое из которых датировано 1862, а последнее – 1879 годом. Всего это более ста страниц. Кроме того, множество упоминаний о семействе Китаевых находим в письмах Марии Степановны Некрасовой, воспитательницы в доме Китаевых, которые она писала сестре Екатерине. Они написаны в период с 1870 по 1879 год и содержат почти 150 страниц.
– Вы заказали копии писем в архиве РГБ? Что вы узнали?
– В письмах, в частности, говорилось о душевной болезни Федора Николаевича. Проблемы с психическим здоровьем преследовали по меньшей мере четырех братьев Китаевых – Николая, Федора, Василия и Сергея. В письме его матери 23 августа 1872 года Екатерине Некрасовой есть такие строки: «Грустно и тяжело смотреть на Федю! По моему мнению, он никогда не будет похож на то, что был».
В августе 1872 года Федора Николаевича навещал знаменитый психиатр доктор В. Р. Буцке, который давал неутешительный прогноз о его выздоровлении. Но не проходит и года, как Федор пишет длинное письмо Екатерине Некрасовой, в котором предстает вполне здравомыслящим человеком. Он явно выздоровел. Письмо это – очень интересное, и из него можно много узнать не только о Федоре, но и о других членах семьи Китаевых. Оно довольно длинное, но мне хотелось бы привести здесь отрывок:
«Наконец там, где в речку Смедву впадает реченька Любенька, появились недавно две барышни, наши соседки Коптевы. Вася конечно в одну влюбился, стал по вечерам выспрашивать моего мнения, советовался со мной, – до писем ли мне было! Барышня, зовут ее Соня, тоже почувствовала влечение к молодому военному, который так хорошо рисует. Но к несчастью больше трех раз они не видались: Соня поехала на место гувернантки в Озеры к Щербаковым, а Вася должен ехать в Петербург сдавать экзамен.
Борис у нас тоже влюблен в «попову дочку белую» Машу, но, к сожалению, ему некогда о ней думать, остается несколько дней до его отъезда тоже в Петербург: один я здесь не влюблен, да и не сожалею, – мое дело впереди. Ольга прямо не говорит, что влюблена, но я знаю, что ей нравится мальчик Моргунов Коля. Лидия влюблена пока еще в кошку, а Нина в цыплят. Сергей же, по-видимому, не чувствует пока ни к животным, ни к себе подобным никакого расположения, – он в таком возрасте, когда возрастающая физическая сила требует сопротивления и вместе с тем заставляет приискивать предмет для нападения по силе: он враг кошек, собак, телят и др. мелких животных, боится лошадей, но любит в них чем-нибудь бросать, чтоб они брыкались.
Александр переехал Байкал, впрочем, теперь может быть уже на месте. Он не любит писать, присылает большею частью открытые письма в роде следующего: «Проехавши Верхнеудинск, я едва не отправился ad patres в тундре из-за убитого мною турухтана. Не желаю никому испытать что-нибудь подобное». Вот и все письмо целиком.
Так как я начал говорить обо всех членах нашей семьи, то позвольте довести свой рассказ до конца. Владимир находится на море и тоже едва не (нрзб) жертвой бури. Сперва они были как-то под бейдевиндом, потом капитан приказал повернуть судно на фордевинд, у них от этого сломалась чуть ли не фор-брам-брасс какая-то, вода хлестала через палубу, они приседали на корточки, но, впрочем, остались все целы и невредимы.
Николай находится в Петербурге; он захотел там сам отправиться ad patres и прыгнул в Фонтанку, но был вытащен барочниками и отправлен в приемный покой Спасской части, и теперь лежит в больнице. Он воображает себе, что против него злоумышляют какие-то заговорщики, замысел которых ему удалось открыть, чего на самом деле, конечно, нет.
Ваш покорный слуга, Федор, находится все еще дома. Прошел уже год, как он живет там безвыездно, однако все еще освоиться не может, – тоска влечет его в синюю даль. В самом деле, я все еще не в своей тарелке».
Из писем к Некрасовым я узнал о еще двух сестрах Китаевых – Лидии и Антонине. Лидия и Антонина младше Сергея, и, следовательно, родились в интервале от 1865 до 1872 года. О жизни старшей сестры Ольги стало известно, что она вместе с Марией Некрасовой в 1877 году отправилась в путешествие в Европу, побывала в Вене и Карлсбаде. После замужества жила в поселке Новочеркутино Тамбовской губернии, где у ее мужа по фамилии Дерибизов было имение. У них родились дочь Мария и сын Гриша.
Удалось найти – как в переписке с Некрасовыми, так и в других источниках – новые, ранее неизвестные сведения и о других братьях Китаевых – Николае, Александре и Владимире.
– Вернемся к помещику села Клишино Федору Николаевичу Китаеву. Чем еще он был известен?
– В 1870-е годы Федор Николаевич Китаев занимался сельским хозяйством, хотя и рвался уехать из деревни из-за сложных отношений с отцом. Затем имя Федора Николаевича Китаева неожиданно всплывает в публикациях об археологии Рязанского края. Китаев участвовал в археологических изысканиях на территории Зарайской крепости и других местах уезда в 1884-1887 годах. В 1884 году было создано первое Рязанское археологическое сообщество. Близ села Клишино, на стыке Рязанской, Московской и Тульской губерний, при впадении реки Смедвы в Оку по инициативе Федора Николаевича Китаева в июне того же 1884 года были проведены раскопки четырех первых курганов.
На заседании комиссии 28 октября 1884 года, где разбирались итоги раскопок, деятельный помещик Федор Николаевич Китаев был принят в члены Рязанской Ученой Архивной Комиссии. В апреле - июне 1885 года Ф.Н. Китаев раскопал со своими крестьянами оставшуюся часть Клишинских курганов. Добытые там находки были доставлены в Рязанский музей. Интересно, что к раскопкам Федор Николаевич привлек и своего брата, который в тот момент был в Клишино (по некоторым сведениям, Николая).
Федор Николаевич Китаев упомянут в адрес-календарях Рязанской губернии за 1898, 1904 и 1911 год как «действительный член по избранию» Губернского статистического комитета. Такое же упоминание я нашел в Памятной книжке Рязанской губернии за 1914 год. Более поздние упоминания о Ф. Н. Китаеве мне не встречались. Во всяком случае, он прожил долгую по тем временам жизнь, оставаясь деятельным человеком.
–Вам удалось найти потомков Федора Николаевича?
– Они сами меня нашли. После публикации статей о Китаевых на моей странице в Живом журнале, я неожиданно получил письмо от правнучки Федора Николаевича Китаева из Москвы. Сопоставив то, что сообщила мне Александра Михайловна Китаева, и то, что удалось найти мне, я попробовал последовательно перечислить некоторые моменты истории нескольких поколений потомков Федора Николаевича Китаева.
Сын Федора Николаевича Китаева Михаил родился в селе Клишино в 1884 году. Были ли у Федора еще дети, мы не знаем. Михаил Федорович женился на Надежде Николаевне Матовой. Она из дворянского рода, в 1901 году закончила Московское Училище Ордена Св. Екатерины с большой серебряной медалью. Как правило, в этом училище учились до 18 лет, так что Надежда Николаевна родилась примерно в 1883 году. Затем она учится музыке.
После революции М. Ф. Китаев с женой, спасаясь от голода, переехал в Клишино, где в 1920 году у них родился сын Глеб. Видимо, в это время в Клишино еще жил кто-то из Китаевых или их родственников. В 1930-х годах Михаил Федорович Китаев работал гравером-чертежником на московской фабрике «Прометей». Это название латвийского культурно-просветительского общества в Москве.
В 1937 году все, что связано с «Прометеем», было ликвидировано, а многие его работники арестованы. В их число попал и М. Ф. Китаев. Он был арестован 5 сентября 1937 года. Приговор – 5 лет ИТЛ по ст. 58.1. Михаил Федорович Китаев так и не вернулся из заключения. Его жена Надежда Николаевна тоже была осуждена, но вернулась из лагерей на «101-й километр» в Переславль-Залесский. Позже она переехала в Москву, и до самой смерти не хотела рассказывать о прошлом, при каждом звонке в дверь с тревогой заглядывала в глазок.
Глеб Михайлович Китаев родился в Клишино в 1920 году. Позже жил в Москве – в деревянном доме на 2-й улице Измайловского Зверинца. Был призван в армию перед самой войной, воевал рядовым. Демобилизован в 1946 году, вернулся в Измайлово – в ту же комнату, где жил до войны. Теперь этих строений уже нет... В 1985 году награжден орденом Отечественной войны II степени. Глеб Михайлович прожил 69 лет. Его сын Михаил Глебович Китаев был назван в честь деда. Ему вот-вот должно исполниться 80 лет. Здоровья и долгих лет вам, Михаил Глебович!
– Борис Арнольдович, четверть века вы изучаете историю семьи Китаевых. Остались ли в ней еще какие-то неразгаданные загадки?
– Остались. Ничего не известно о судьбе еще одного брата – Бориса Николаевича Китаева. Неясна судьба младших сестер – Лидии и Антонины. Действительно ли они, как писали озерские краеведы, породнились с Моргуновыми и Щербаковыми? А. П. Доронина еще в 1997 году писала о том, что в Клишино приезжали Лидия и Серафима Китаевы. Может быть, это оговорка – и речь идет о Лидии и Антонине? Не удалось найти следы потомков большинства братьев Китаевых. Я надеюсь, что кто-то из них обнаружится благодаря этому интервью.
Еще одна загадка: как связана с Китаевыми Юлия Францевна Матиас, жена генерала Матиаса? В одном из писем Сергея Николаевича Китаева, найденных мной еще в 2007 году, он называет ее своей двоюродной сестрой.
Все эти годы мной двигал азарт поисков и радость находок, но, наверное, не только это. Философ Николай Федорович Федоров считал, что цель человечества – воскресить всех ранее живших людей. Замах грандиозный, и мне трудно воспринимать его идеи всерьез. Но… что-то в этой дерзкой идее есть. Вспоминая людей, мы словно продляем их жизни. И на свою начинаем смотреть под каким-то другим углом…
Борис Арнольдович будет признателен за любую дополнительную информацию о семье Китаевых. Почта для связи: b-katz@yandex.ru
Полное исследование о семье Китаевых размещено в его блоге https://ext-522892.livejournal.com/