Когда Красная армия выгнала захватчиков со своей территории и оказалась на немецкой земле, то у некоторых солдат стало появляться желание отомстить "фашистским прихвостням" за то, что "они делали у нас". Советское командование старалось всячески присечь такие попытки самосуда. И дело тут было не только в моральных ценностях.
Простое население должно было увидеть, что Красная армия представляет собой не то, что о ней говорила геббельсова пропаганда. Многие простые немцы, не только солдаты и офицеры, но и ополчение, продолжали сопротивляться и защищать преступный режим только потому, что вышестоящее руководство сказало им, что "придут большевики, надругаются над вашими женами, убьют и вас и ваших детей и все разграбят".
Нельзя было допустить, чтобы эти слова фашистов хоть в чем-то оправдались. Как вспоминает в своих мемуарах командир 123-го стрелкового полка Василий Славнов, когда их полк ночью 21 октября пересек немецкую границу у озера Распуда у польско-немецкой границы:
Боец Поляков, подняв автомат, закричал:
— Вот оно, ребята, логово фашистского зверя! Каждый солдат теперь законный судья!..
С подобными настроениями нельзя было мириться. Командиры и политработники много беседовали с бойцами, разъясняли им, что наша задача — бить врага, который держит в руках оружие. (В.П. Славнов. Сколько было пройдено)
С бойцом Поляковым провел беседу замполит полка Познянский. Он попытался растолковать ему, что мирное население неоднородно и среди немцев тоже много тех, кто пострадал от рук преступного нацистского режима.
По возможности надо помочь местным жителям навести у себя порядок. А вы собираетесь мстить, — обратился замполит к Полякову, — то есть самовольно чинить суд. Не к лицу это нашим людям. (Там же)
Поляков заявил, что такого больше не повториться.
Полк продвигался вперед. Как вспоминает Славнов в своей книге "Сколько было пройдено" в Прусском котле "царила предсмертная агония". Немцы бросали в бой и строительные батальоны и "охранные команды, и эрзацбатальоны, и всякий сброд". Несмотря на критическое состояние фашисты все равно продолжали отчаянно сопротивляться. Конечно, немалую роль в этом сыграла и пропаганда о "безжалостных большевиках".
Но были и другие причины. Во-первых, любые попытки дезертирства карались смертью. Что до остального, то вот один интересный случай:
Однажды ночью, проверяя дежурства, комбат С. Б. Каджая увидел у стены дома танк, из люка которого торчал сдвинутый набок шлем. В темноте принял танк за свой и слегка шлепнул спавшего по шлему. Полусонный немец даже не взглянул на того, кто его разбудил, и поднял руки... (В.П. Славнов. Сколько было пройдено)
Соседнее здание тоже заняли наши бойцы. Но не проверили подвал. Утром в подвал отправился за продуктами повар. Помимо продуктов он вывел с собой еще троих пленных.
Всех захваченных немцев допрашивал Славнов. Они рассказали ему, что сдаться в плен не так то просто. "Я давно хотел сдаться, да некому... Ваша артиллерия бьет, а пехоты не видно. Кому же сдаваться?". Помимо этого многие немцы боялись расплаты за то, что они совершили на нашей земле. "Не верили, что мы не убьем их из мести", - вспоминает Василий Славнов.
Пленных отправляли обратно к немцам с призывами сдаваться. И эта тактика имела хорошие результаты. Прада сами пленные панически боялись идти обратно. Мало того, что за сдачу в плен могли расстрелять. Так ведь нужно было уговаривать товарищей сделать то же самое. А за это приверженцы нацистской идеологии, которых тоже осталось немало, также могли без раздумий пустить пулю в лоб.
... несколько пленных согласились пойти к своим, чтобы спасти кого возможно. Шли с опаской и не скрывали этого. Один даже сказал: «Если не вернусь, значит, капут». Большинство, однако, вернулось; привели с собой немногих, только тех, кому доверяли. (Там же)
Несмотря на сопротивление фанатиков, которые, чтобы продержаться еще немного у власти продолжали гнать на убой собственный народ, Красная армия все равно вошла в Берлин и взяла Рейхстаг. Многим немецким солдатам и офицерам хватило ума, чтобы прекратить сопротивление и сложить оружие. Не пожелавшие сдаваться были уничтожены.
Сам Гитлер и ряд высокопоставленных чиновников покончили с собой. Гитлер в последние дни перед смертью заявил, что раз немецкая нация не способна была победить, то она не достойна и жить. Вот так один человек возомнивший себя мессией посчитал, что может решать судьбы целых народов. Что до мыслей простых немецких солдат, которые уже поняли, что война проиграна, то эти мысли хорошо описал немецкий писатель Эрих Мария Ремарк в свое время пострадавший от нацистов :
...Только за них мы еще и сражаемся. За СС, за гестапо, за лжецов и спекулянтов, за фанатиков, убийц и сумасшедших — чтобы они еще год продержались у власти. Только за это — и больше ни за что! Война давно проиграна.
— Мы стали слепыми кротами, — сказал Фрезенбург, оглянувшись кругом. — И души у нас ослепли. Уму непостижимо, до чего мы докатились! (Время жить и время умирать. Эрих Мария Ремарк).
К сожалению, чтобы осознать свои ошибки и отречься от нацизма немецкому народу пришлось заплатить большую цену. Но самое страшное, что помимо этого нацизм принес огромное горе другим народам. Газовые камеры, лагеря смерти, крематории. Обо всем этом многие европейские политики сегодня с удовольствием бы забыли.
Однако забыть не получится. Советский Союз принял на себя главный удар фашизма, одолел его и освободил от "коричневой чумы" всю Европу, включая самих немцев. За это пришлось заплатить жизнью двадцати шести миллионов советских граждан. Такое нельзя забывать.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые статьи и ставьте нравится.