Выехали из Москвы в пять утра. Туман стелился вдоль загородной дороги молочной рекой.
- Надо было ему в мороженое приворотное зелье нафигачить и никуда бы он не делся, - Ритка не успела увернуться, затрещина прилетела неожиданно.
- Ма-ам, Сашка дерется.
Саша печально смотрела в окно: лето, молодое, искрящееся, медленно удалялось, испарялось, выдыхалось. Впереди – только заросли полыни, деревенские утренние туманы, роса, тоска, безвременье.
С сестрой Саша не разговаривала: на костер бы ее, сжечь и последнего слова не давать. Липкий туман растаявшим мороженым тянулся за Сашей с позавчерашнего вечера. Ночью снилось, что она тонет в узкой, приторно-сладкой молочной реке, пытается ухватиться за берег, но рука проваливается в розовой кисельной жиже. Тут в гугл не ходи, все ясно и так – Женя Соломатин.
Как все-таки не вовремя Бабаня решила помирать.
Маменька, когда говорила, что они едут на прощание с прабабушкой, к слову, живой и вполне себе здоровой, было видно - сама не верит. Но спорить с Бабаней, которой вместо бабайки в шутку пугали девочек в семье, не было под силу никому. Сашин папа Анну Васильевну, Бабаню, называл за глаза с восторгом «мощная старуха». И когда Бабаня вызвала только женскую часть семьи, вздох облегчения разнесся по двущке в Биберево,
Ехали мучительно долго. Как только можно ехать прочь от счастья, когда тебе шестнадцать и ты отчаянно влюблена.
Рита чувствовала легкую вину за содеянное. Саша тогда долго готовилась к визиту этого мерзкого Женечки. Так готовилась, что помыла люстру и Барсика. А Женечка даже не пришел вовремя. Только через час явился. И не один, а с рыжим Костей. Оно и растаяло. Мороженое это. Десерт по-французски: пломбир с оливковым маслом и солью. Превратился в желтую липкую жижу. Ритка за него отвечала. И приготовила заранее, пока Сашка кудри в ванной крутила на плойку. А что с ним будет? А оно расползлось, потеряло берега. И Сашка тоже потом из берегов вышла. Кричала на Ритку и плакала. А разве она виновата, что этот Женечка дебил дебилом и пришел просто поржать, а потом всем трепать, как Саня влюблена.
И сейчас Рита смотрела, как мороженое немым укором разрушенного сестринского счаcтья следовало за ними, покрывая мелькающие за окном утренние поля.
- Мам, а правда, что Бабаня наша ведьма? - Ритка не знала, как ей сестру заинтересовать, молчание для нее было нестерпимой ношей.
- Не говори ерунды. Какая ведьма? Знахарка.
В деревню приехали за полночь. Встретила помощница по хозяйству Бабани и два серых кота – Дмитрий и Лжедмитрий. Сестра мамина – тетя Ира и дочь Илона, красивая вредная девица на год старше Саши, уже сидели внутри.
Бабаня, седая, статная, с молодыми черным бровями, весело глядела из своего кресла-качалки на собранное ею женское царство. С шутками-прибаутками обрисовала план действий на ближайшие дни: поминальный пирог, уборка помещения, баня, прощание, похороны, туда-сюда и по домам.
Разве такие они, помирающие? Думала Саша, разглядывая черно-белую фотокарточку за зеркалом: улыбается молодая раскрасавица в белом платье и шали с кистями, раскинула руки-крылья, улетит сейчас. Добрый молодец такую девушку «хвать» за хвост и сразу жениться ведет, а та кочевряжится: «у меня таких женихов полный вагон и маленькая тележка». Была бы она, Саша, такой хоть на половину как Бабаня в юности, Женя бы точно ее не упустил, упал бы в ноги: «умру за тебя», а Саша ать ножкой шаль и плечиком пожимает.
- Сань, у тебя «шестерки» есть? Подкинь.
Играли в дурака переводного, смеялись, пили чай с пастилой. Как собрались спать, Бабаня строго спросила, привезли ли белые платья, в них завтра пирог поминальный печь. Мать поперхнулась, покосилась на сестру: она это серьезно, хорошо же сидели.
- Да она всех нас переживет, - в сенях Ира успокаивала сестру, но в конце добавила – Про платья забыла что ли? Ты как всегда.
Младшим постелили на веранде: окна настежь. Чебушник цветет невестиными цветами, аромат сладкий и свежий в ночи раскрывается, берет четыре октавы. Мать с тетей Ирой лежат в саду под яблоней, только и слышно: «Ну а ты чего? – Ну а он чего? – Ну а ты?».
Ритка шепчет: «на новом месте приснись жених невесте». Илона и Саша смеются, но сами через минуту, прислонив светлые головы к огромным пуховым подушкам вторят: «приснись, приснись…».
***
- Купи слона, - Рита стоит перед Сашей, которую посадили перебирать землянику для пирога.
- Эта хрень передается из поколения в поколение, - тетя Ира жмурится, убирает белой от муки рукой темную прядь со лба.
Поминальный пирог дело хитрое. Не просто – замеси, всыпь землянику и жди себе результат. Целая волшебная наука. Месили в саду с песнями про белую птицу, ждали дождик - дождались, осыпали с веток лепестки жасмина, говорили будущему пирогу о любви. Оставили тесто отдыхать.
Вынесли кресло в сад: Бабаня в белой шали, той самой, кисти до земли, сейчас взмахнет крыльями и улетит – только ее и видели. Девчонки в светлых сарафанах, а кто забыл – тот сам виноват – в белых ночных сорочках. Традиция.
- Баушк, а ты давно была молодая? – Ритке надоело работать, да еще в нарядной вышитой ночнушке, в бирюзовых бусах, которые она нашла на зеркале, - такая красивая, что сороки могут унести. Вот бы увидел ее Митя из параллельного сейчас.
- Да еще вчера.
- А ты любила, когда молодая была?
- И сейчас люблю.
Только Ритка подобралась близко-близко, сейчас выведает у Бабани про приворотное зелье и вот тогда она щедрою рукой нальет и этому подлому Женечке, ладно уж, и Митьке, хотя ему может и не надо, он сам почти готов, по глазам видно. Только подобралась, а тут к забору дядька какой-то подошел, еле на ногах держится.
- Анна Васильевна, - кричит, - помираю, спасай!
- И ты тоже? – Бабаня смеется как молодая, запрокидывает голову.
Дядька подмигивает тете Ире. А та шепчет сестре: «да это местный пьяница, мастер был большой по наличникам, такие кружева выпиливал, да кому они сейчас нужны, спился. Мастер под «маргаритой» его теперь зовут. Еще и бабник – мастер по Маргаритам». Саша смотрела на мать и тетку: «опять ухохатываются, как молоденькие».
Потом пришла Егоровна. Стояла у калитки и просила выслушать. Помощница бросилась ее отгонять, шипела: «закончили мы прием, всё, не до вас ей теперь, идите к Гришке».
- Ань, помоги, Петр замучил.
- Последняя помощь помрецам. Говори.
- Петр ходит каждую ночь, просит любимые кисточки передать, говорит, не может без них писать на том свете. Я уже прикапывала на могиле – не доходят. Что делать, Ань?
- Жди ближайшего покойника. Договорись с родными, пусть ему в гроб положат. Он передаст.
Ритка тычет Сашу в бок.
- Бабаня, получается, Малефисента что ли?
- Сама ты Малефисента.
***
Тесто оставили на ночь. Утром испекут пирог и в баню пойдут. В избе вымели чисто, травы накидали, как Бабаня велела.
Ночью Саша и Рита проснулись: мать с тетей Ирой смеются, аж захлебываются. «Опять», - ворчит Саша. Носятся с тестом в кастрюле по саду звезды падающие ловят в пирог.
- Ты знала, что она у нас ненормальная? – хихикает Ритка.
- Да они наливку рябиновую в «горке» нашли, спи.
***
- Вы поедете на бал? – Илона ведущая, сложила губы бантиком и спрашивает Ритку.
- Поедем, - Ритка хитрая.
- А бальное платье на тебе красивое? – змеиным голосом спрашивает Сашу.
- Да. Ой.
- Сань, блин, «да» и «нет» не говори, черное с белым не носи. Че ты как маленькая! – шипит Рита.
- Рит, вот ты влюблена в принца, а фея хочет на балу передать тебе свой дар. Ты выберешь принца?
- Митьку что ли? Фу, ну нет. Дар конечно. Ай.
- Лузершы, - Илона счастлива.
В бане чуть не угорели. Досиделись до радужных кругов перед глазами с непривычки. Бабаню помощница быстро вывела под яблони чай пить. А городские решили сидеть до морковкиного заговения. Играли, пели про белые розы. Жизнь казалось простой и радостной. И понятной. Наливка рябиновая еще, видать, не выветрилась и мать с тетей Ирой рассуждали, что самый большой обман их детства – это шаровая молния. Как оказалось, во взрослой жизни это не самая большая проблема. А настоящий облом – летние каникулы. С семи лет ты привыкаешь гулять три летних месяца, а потом – бац – взрослая жизнь и летом люди работают.
***
А потом пришел Григорий. Постучал три раза посохом. Но в ворота не зашел. Высокий, худой, длинные белые волосы до плеч, черная рубашка, застегнутая на все пуговицы. Дед, но красивый. Девчонки загляделись – Вельмак, как из кино.
- Гриш, сними проклятье то, - крикнула ему Бабаня, - Сколько можно? Одни девки в роду.
- Ты сама его наложила, когда отказалась замуж выходить. Сын у нас должен был родиться. Всем колдунам колдун.
- И потерять силу свою?
Девчонки слушали, раскрыв рот. Какая драма тут, оказывается, «коламбия пикчерс», Ведьма и Ведьмак.
- Прекрати сниться мне, - Григорий вздохнул. – Сил нет никаких. Ловлю тебя каждую ночь, хватаю за край шали, а ты улетаешь. Цапля.
Последнее слово сказал с нежностью.
- Делать тебе нечего, - опять Бабаня смеется. – думать обо мне.
На мгновение волосы почернели, вот и нет никакой Бабани – молодая, гибкая, легкая, брови коромыслом. Анна. Раз и нет. Прошел морок.
- Забыл тебя забыть.
Отвернулся.
Ушел, напевая:
Раскрасавица белая птица
Ты лети-то-ка, белая птица,
Вей гнездо, вей гнездо в моем доме
- Вот и попрощались, - голос у Бабани дрогнул.
***
Вечером накрыло всех удушливой волной: еще чуть-чуть и начнут голосить. Весь день смеялись, а теперь тоска навалилась. Бабаня раздавала указания. Никто не спорил, слушали молча, до конца не веря, что завтра будет какоя-то другая жизнь, без Бабани.
Ире велела забрать домового, рассказала в интересных подробностях как его поймать. Ритка аж шею вытянула, слушая, так захотела домового себе. Рите отписала Дмитрия и Лжедмитрия, объяснила, как им вопросы задавать и ответы получать. Илоне отдала украшения, матери шаль. В воздухе повисло напряжение. Как будто все ждали чего-то.
Бабаня подозвала Сашу, показала «наклонись» и что-то сказала на ухо. Саша ничего не поняла. Как в тумане, отошла. Заметила, что мать смотрит печально, Ритка с удивлением, Илона губу выпятила нижнюю, то ли сейчас заплачет, то ли что.
***
Хоронили ночью. Все формальности уладила помощница. Выяснилось, что у Бабани все схвачено: к ней ходили разные слои населения за помощью, в том числе и высокие чины.
Выпустили корову, козу, гусей. Так велела Бабаня: придут своим ходом на кладбище проститься, потом домой вернуться. Сами поехали в соседнюю деревню на машине, на лесной погост. В гроб положили полынь, повязали руки красной нитью. Хоронили строго секретно, чтобы колдовской народ потом не разобрал на амулеты, как сказала помощница. Григорий помогал. Подошел к Саше на прощание и поцеловав в макушку. Никто не плакал, слезы не шли. А как корова Нюра показалась сквозь березы, прорвало.
Ехали домой в утренних сумерках. Молчали.
Деревенские дома, окутанные внизу белым туманом, мелькали в окне.
Саша вздрогнула – на крыше сидели девушки в белых одеждах. И на соседнем доме, и вот опять.
- Нет там ничего, - взвизгнула Ритка, прильнув к окну, - вруша-вруша-вруша.
И зарыдала. Саша обняла сестру, та сначала вырывалась, потом затихла.
- Хочешь, я тебе часть передам?
- А так можно? – в голосе столько радости и надежды.
- Не знаю.
Сложила руки корабликом и как будто вылила волшебную силу на голову сестры.
- Ты теперь Малефисента, да? А я твой ворон. – Ритка согласна на ворона. Всё лучше, чем обыкновенная девочка, пусть и с двумя волшебными котами.
Молочная река за окнами сгустилась, пошла «барашками», затопила дорогу. Саша вдруг вспомнила – мороженое растаяло. Точно – Женя Соломатин. Она про него совсем забыла. И сейчас он вынырнул из небытия, чтобы мгновенно туда вернуться.
- Нет, мы белые птицы. Махнем рукой и улетим, только нас и видели.
Рита ничего не поняла, но переспрашивать не стала, потому что сказка от переспроса портится.
Белая шаль, сложенная аккуратным кулечком, лежала рядом.
Автор: Mara
Источник: https://litclubbs.ru/duel/2546-molochnye-reki-kiselnye-berega.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на наш второй канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: