(статья, часть пятая)
Поведение духов, обитающих на мельницах, могло быть нейтральным и даже благожелательным, особенно по отношению к крестьянам. «На мельнице тятя был. Мельница ходила, работала, вдруг остановилась. Открыли дверцу в колесницу — сидит красавица, коса распущена, в воде ноги моет. Они испугались, выбежали. А она им говорит: “Чего испугались? Вот вымоюсь и уйду”. Вытащила ноги, ушла, и мельница заработала» [Черепанова, 1996, № 168].
Н. М. Болознев (Кенозеро) рассказал: «На мельнице пугать не пугало, а разбудить — разбудило. Раньше мололи зерно, толокли в ступах овес. Я сам после войны в Видягинскую мельницу поехал, там еще у них рабо-тала мельница, а наша (в Зихнове) не работала, видно. Я купил овес и увез туда толочь. Засыпал вечером, свалился и заснул. Сплю-у-у. И вдруг говорит кто-то: “Ты что спишь? У тебя уже все (смоло-то)!” Я пришел, так толокно, мука, летит из ступы. Я и у мужиков слыхал – будило» [Кенозерские сказки…, 2003, с. 120].
Вода у мельницы наделялась особыми, магическими, свойствами. Д. К. Зеленин в заметках о Вятской губернии, где особенно много мельниц, в традициях местных жителей отмечает почитание воды, производившееся на «шумихах» (мельницах). Мельниц было множество, но выделялись четыре наиболее чтимые: в Орловском у. (Усова мельница), Нолинском, с. Шварихе, в Слободском у., в с. Мудрове и в Уржумском у., в с. Рождественском. «Шумному богу молиться, — пишет Зеленин, — ходят большей частью в девятую пятницу после Пасхи» [Зеленин, 1994, с. 75].
В Новгородской области «Четырнадцатого апреля носили подарки водяному:
“Храни, спасай нашу семью”. Прямо в речку бросали муку: “Храни, паси нашу семью”» [Черепанова, 1996, № 173]. Вода у мельничного колеса называлась живой водой; целебной силой особенно обладала вода, текущая по желобу к мельничному колесу (из рассказов в Пушкиногорье).
По рассказам жителей д. Зихново (Кенозеро) вода из-под мельничного колеса, а также вода, взятая из ручья, вытекающего из-под мельничного колеса, обладала особой силой, которая использовалась деревенскими знахарками и ведуньями (мельничные колеса вместе с водой «перемалывают болезни»): «Студенец-ручей он там из-под земли течет. Все мы ходили брали водушку у мельницы из-под битого колеса. Где колеса вертятся, тут у стеночки, из-под битого колеса воду и брали. Этой водой детей мыли, грыжу и от призору заговаривали: “Встану я, раба божья Алена, благословясь, пойду перекрестясь из дверей в двери, из ворот воротами. Выйду я в чистое поле. В чистоем поле стоит дубище, на этоем дубище сидит серое котище. Он омывает, очищает все думы, призоры, все переговоры с белого тела, с ретивого сердца, с буйной головуши, с серых очей, с черный бровей. Аминь моим словам”. Почитаешь над водой, водой окатишься, омоешься и от чистого сердца перекреститься».
У этого ручья (Студенца) Елена Максимовна Мелехова узнавала и о пропавшей скотине. Об этом же рассказала и М. В. Капустина: «Мелехова к роднику ходила, вызывала кого-то и спрашивала: “Такая-то животинка, Пеструшка-ли, жива ли нет?” А там ответят — “Да” или “Нет”. У дедка потерялась лошадь, пошли к Алене. Она: “Ладно, я позари схожу у роднику”. Там ей сказали — “да”. Она говорит: “Идите, ищите”. Нашли, запуталась в траве».
Таким образом, все мельничное пространство обретало статус сакрального, колдовского, вхождение в которое чаще всего могло грозить бедою. Эта характеристика оставалась за этим местом, даже если мельница сносилась. «Там раньше мельница была. А потом мама там дом поставила. Дак там все неладно шло: то корова кончится — скотина не велась. Потому что на месте мельницы нельзя ставить (дом)».
***
Использованная литература:
Ведерникова Н. М. Мельницы и мельник в русской мифологии / Н. М. Ведерникова // Научный диалог. — 2014. — № 12 (36) : Филология. — С. 6—22