Когда жизнь превращается в бесконечную череду ударов, когда каждый новый день приносит новые раны, а надежда ускользает, словно тонкий дым на ветру, остаётся только одно — собраться с последними силами и попытаться сделать хоть что-то для тех, кого уже нет с нами. И вот сейчас, когда весь мир рухнул, когда с каждым вздохом ощущается пустота, вся моя сила направлена лишь на одно: перевезти его тело домой.
Они ушли в море и не вернулись
Прошло больше двух месяцев. Два месяца ада, боли и нескончаемого ожидания. Всё это время я надеялась на чудо, верила, что мой сын Илья и его отец, мой муж Сергей, вернутся ко мне. Я помню, как они отправились в это злосчастное плавание. Легкомысленное, как я думала тогда, но ведь кто мог предсказать, что это будет их последний путь? И вот спустя столько времени мне говорят, что они мертвы, что они умерли от голода ещё в сентябре, когда я продолжала верить и молиться, когда я ломала себя, чтобы удержаться на плаву в этом бушующем море боли.
Когда мне позвонили, я была в Санкт-Петербурге. Не знала, что этот звонок разрежет мою жизнь на "до" и "после". Трое моих близких пропали. Не пришли на Сахалин. Невозможно было поверить в это — в то, что три любимых человека, с которыми я говорила утром, просто исчезли. Но с этого момента начался мой ад. Звонки спасателям, бесконечные попытки понять, что произошло, где они, что делать. Я дважды приезжала в Хабаровск, встречалась с поисковиками, надеялась, что они найдут их живыми.
Михаил спасён, но их уже не вернуть
Теперь я знаю, что помощь пришла только для одного — Михаила Пичугина, моего деверя. Его нашли вчера, дрейфующим на надувной лодке у берегов Камчатки. Он выжил, хотя истощён до предела, потерял почти 50 килограммов. Полтора месяца он ждал помощи, держа голову над водой, когда вокруг него уже не осталось никого. Никого из тех, кого мы так отчаянно искали. Никого, кто мог бы разделить его отчаяние.
Но что мне теперь его спасение? Что мне радость от того, что хоть кто-то вернулся? Мой сын мёртв, мой муж мёртв. И как мне жить дальше с этой мыслью? Они умерли от голода, от бессилия. В этих словах звучит такая несправедливость, что хочется кричать. Но кричать уже некуда. Кому это нужно? Никто не вернёт их обратно, сколько бы ни говорили, что это был случайный рок судьбы.
"Все, что мне нужно сейчас, так это перевезти его"
Сегодня мой мир состоит из одной задачи — перевезти тело моего сына домой. В Красноярск, туда, где он должен быть. Но что за страшный мир, в котором мать должна думать о транспортировке тела своего ребенка? Не о том, как он заканчивает школу, женится, находит своё место в жизни, а о том, как забрать его с далёких берегов, где он умер в пустоте и одиночестве? И кто мне вернёт этот долг? Кто возместит мне жизнь, которую я потеряла вместе с ним? Никто.
"Все, что мне сейчас нужно, это перевезти его..." — вот и вся моя жизнь теперь. Больше мне нечего сказать. Я не хочу говорить с прессой, не хочу слышать глупые вопросы, не хочу обсуждать детали. Мой сын мёртв, мой муж мёртв. Всё, что осталось, — это пустота. Извините, я не могу больше говорить. Как можно объяснить боль матери словами?
Уголовное дело: кто виноват?
Теперь все взоры устремлены на Михаила Пичугина — человека, который выжил в этом адском дрейфе. Прокуратура уже возбудила уголовное дело по факту гибели двух человек. И теперь, вместо того чтобы просто вернуться к жизни, этот человек, который сам прошёл через ад, может оказаться обвиняемым. Всё из-за того, что лодка принадлежала ему, и, возможно, на ней не было достаточного спасательного оборудования. Таково наше правосудие: один выжил, и теперь он должен ответить за то, что другие не смогли. Как будто он сам не расплатился сполна за эту трагедию.
Комментаторская атака: "а можно было спасти?"
"А как они могли так долго дрейфовать без помощи?" — спросите вы. "Почему не нашли их раньше?" На это у меня один ответ: мы пытались.
Все, кто мог, поднимали информацию, звонили в каждый уголок страны, пытались организовать поиски. Сначала не могли найти саму лодку, потом — их следы. Но все усилия оказались тщетными. Природа оказалась сильнее нас всех.
Мой сын и мой муж не заслужили смерти такой. И мне остаётся лишь горько осознавать, что, как ни борись, иногда всё решает жестокая случайность. Или небрежность? А может, судьба просто играет нами, как пешками на доске, двигая фигуры по своему странному замыслу.
"Жизнь после трагедии: нет ответов, есть только боль"
Прошло уже несколько дней с тех пор, как мне сообщили о смерти моего сына. Я ещё не верю в это до конца. Как мать может осознать, что её ребёнка больше нет? Как можно просто принять это? Но единственное, что сейчас имеет значение, — это его тело. Мой сын заслуживает того, чтобы быть дома, рядом с теми, кто его любит. Даже если он уже не с нами, хотя бы в этом я могу выполнить свой последний долг перед ним.
"Я потеряла всё, что было важно в этой жизни," — скажет вам убитая горем мать. И никто не сможет этого оспорить.