Погода к вечеру испортилась. У моста Джексона хлынул ливень, но Кора пребывала в хорошем настроении. Бремя деловых обязанностей больше не тяготило её. Она припарковалась у кинотеатра на углу бульвара Фейнмана и 17-ой улицы. Высочайший в Хоуп-сити небоскреб Струна, словно гордая скала, возвышался монолитной зеркальной громадой посреди деловых высоток пониже, что стояли частоколом вдоль центральных аллей из магнолий и акаций.
Оставшееся время до девяти часов Кора провела в кинозале. Волнение перед скорым знакомством с загадочным Фредом Джонсоном мешало сосредоточиться на фильме. На экране происходили жуткие вещи, творимые серийным убийцей, но Кора потеряла нить сюжета. Промучившись полчаса в мелькании теней, она вышла на улицу и снова попала под дождь.
Неожиданно пришедшее предчувствие шептало ей отказаться от встречи Зачем она согласилась приехать сюда?
Без десяти девять она стояла у зеркальных, вращающихся дверей Струны. Дождь мешал запрокинуть голову, чтобы взглянуть на верхние этажи. Кора зашла внутрь и сразу привлекла взоры трех седовласых пожилых мужчин в униформе на рисепшене.
Она огляделась вокруг. Высокие лепные потолки с колоннами, мраморные полы в шахматную клетку, ряды кожаных кресел, островки диванов, длинная полированная стойка, хрустальные люстры на длинных цепях – все здесь сияло вычурностью и пафосом небожителей. Будто это и не деловое здание вовсе, а приемная самого Господа.
Кора прошла между диванами, оставляя мокрый след.
- Что угодно, мисс? – вежливо обратился средний за стойкой.
- У меня встреча, – Кора по-деревенски облокотилась на стойку, чтобы как-то снизить градус чопорной атмосферы. - На сто девяносто седьмом этаже.
Старичок с досадой вздохнул, глядя на маленькие лужицы на поверхности стола, которые накапали с ее рыжих локонов.
- Ваше имя?
- Кора. Кора Ипсвич.
- Секунду.
Привратник взял трубку телефона и после короткого разговора, в котором прозвучало её имя, разрешил пройти.
Все три лифта располагались справа от стойки. Кора вошла в ближайший. Скоростная кабина устремилась вверх, стремительно отсчитывая зеленые цифры этажей, тело покрылось мурашками. Перед 197-мым скорость резко упала, Кора глубоко вздохнула, мысленно называла себя дурой, и лифт остановился.
В открытых дверях её встретил Фред Джонсон. Худощавый, лысый, в круглых очках на носу с горбинкой он походил на важного государственного служащего. Мужчины был без пиджака, в белой сорочке, с полосатым галстуком, заправленным под коричневую жилетку. Создавалось ощущение, что его побеспокоили в разгар важного дела. Хотя это вряд ли, тут же поправила себя Кора, ведь этим самым делом на девять вечера была она сама.
- Я Фред Джонсон, – с ходу представился субъект, впиваясь в нее странным змеиным взглядом. – Мы разговаривали с вами по телефону.
Она еще не вышла из лифта. В карих зрачках мужчины проскакивала зловещая хитринка, которая не нравилась Коре.
- Да, я помню ваш голос.
- Прошу вас, - Фред Джонсон отодвинулся в сторону, приглашая жестом следовать за ним, и Кора освободил лифт.
Мужчина в очках повел её за собой по светлому офисному коридору. Он беспрестанно оборачивался назад, опасаясь, что Кора передумает и сбежит. Но она уже не могла развернуться. Женское любопытство захватило ее перевозбужденное сердце. Зеленая ковровая дорожка с ее мокрыми следами позади свернула направо, затем налево, после еще двадцать шагов и, наконец, мистер Джонсон остановился напротив двустворчатых резных дверей конференц-зала. Он пропустил девушку вперед, затем зашел сам и закрыл за собой двери.
Кора оказалась в просторном помещении с рядами мягких кресел по обе стороны единственного прохода. Всю дальнюю стену занимало панорамное окно от пола до потолка с видом на бесчисленные огни ночного города. Между окном и первым рядом кресел размещался невысокий помост, занятый длинным овальным столом для выступающих.
За ним, посередке, сидела необычайно бледная блондинка в сером деловом костюме, которая сразу притягивала к себе внимание ангельской внешностью и пронзающим взглядом. Остальные стулья пустовали.
Блондинка встала и приветственно развела руками.
- Проходите, – звонким голосом директрисы сказала она, показывая этим жестом, что Кору давно ждут.
Фред Джонсон прошел между рядами кресел, бодро взобрался по трем ступенькам на помост и сел за стол рядом с судьей.
- Прошу вас, Кора Ипсвич, – вежливо пригласил он, призывая сесть за стол.
Не решаясь идти дальше, девушка мялась в проходе и настороженно оглядывалась по сторонам. Стены по сторонам обтянуты темным бархатом. Между горящими бра висели увеличенные дагерротипы мужчин и женщин, которые некогда были её моделями. Кора не помнила имена людей на снимках, но она не могла не узнать собственные «золотые кадры». Кора уже жалела, что пришла сюда.
- Кто вы такие? – обратилась она к блондинке.
- Меня зовут судья Клои, – молодая женщина в деловом костюме с юбкой чуть выше коленей, размеренно процокала высокими каблуками вдоль стола и остановилась с краю, как бы показывая себя в полный рост. – Мы представляем суд Большой инквизиции.
Последние слова судья Клои произнесла без пафоса, так, словно речь шла, о мусорной кампании.
Несколько секунд тишины. Они потребовались Коре, чтобы убедить себя, что она не ослышалась. Затем резко, в несвойственной для себя манере, она воскликнула:
- Мне это не интересно!
И отступила к дверям, и схватилась за бронзовую ручку в форме дракона.
Все мысли в голове перемешались. Она судорожно нащупала в кармане телефон. Затем стала дергать ручку двери, но та не открывалась. Кора была близка к тому, чтобы кричать и звать на помощь. Она надеялась, что где-то рядом на этаже должен быть, по крайней мере, уборщик.
- Вы ошибаетесь, Кора Ипсвич, – ровным голосом продолжила судья Клои. – Как раз вам это интересно.
Кора продолжала отчаянно дергать драконовую ручку.
- Она не откроется, пока вы не выслушаете нас, – пояснила блондинка. - Никто вас здесь не тронет. Прошу вас сесть за стол.
- Что вам нужно? – Кора поддалась её спокойствию и развернулась к помосту. - Вы что, сектанты?
Блондинка вздохнула, словно учительница, уставшая объяснять урок.
- Умаляю вас, будьте серьезней.
Кора поняла, что отступать поздно и робко зашагала навстречу неизбежному. По пути она оглядывалась на собственные «золотые кадры», претенциозно увеличенные до размеров киноафиш. На помосте ей открылся вид пасмурного Хоуп-сити с огнях. Город был потрясающе красив с этого ракурса и у нее просто руки чесались сделать несколько снимков.
Судья Клои вернулась на место. Рядом сидел худой в очках. Кора села на отодвинутый для неё стул прямо напротив блондинки. Перед загадочной женщиной лежала раскрытая папка с досье. Но Кору почему-то заинтересовала не она, а настольная игра в дальнем конец стола, из тех , где нужно бросать кубики и делать ходы. Они явно не до играли и отложили партию на потом, решила девушка, заметив зеленые фишки на полях...
Как-то по телеку она видела передачу про серийных убийц. Там в частности рассказывалось, что психи часто впадают в детство. Эта дурацкая игра, которая была обычной «монополией» и которая являлась одной из сотен игр, помогающих судье Клои вместе с обвинителем Джонсом растворять вечность, напугала Кору Ипсвич куда больше, чем холодный тон блондинки.
И всё же в этих двоих было что-то притягательное. Нечто, что заставляет испытывать симпатию к психопатам, впадающим в детство. Только здесь, вблизи, Кора почувствовала, «увидела», что эти двое за столом напротив живут в кадре гораздо ярче «золотого». Лицо блондинки казалось высеченным из белого мрамора. Ни одной лишней черточки, ни одной ассиметричной линии. Миндалевидные глаза серого цвета смотрели открыто, глубоко, и от этого все время становилось не по себе.
Сцепив пальцы в замок, судья Клои начала процесс.
- Вы подтверждаете, что ваше имя Кора Ипсвич?
От этого вопроса Кора несколько растерялась.
- Нужен паспорт? - она искренне не понимала, что от неё требуется.
- Просто ответьте на вопрос, – снова этот ледяной голос.
- Конечно это мое имя! – на лбу Коры появились складки злости. – Господи, Вы же сами меня пригласили!
Фред Джонсон записывал все куда-то на листок.
- Хорошо – удовлетворенно кивнула судья Клои. – Кто я, вы уже знаете. Заочно вы знакомы и с Фредом Джонсоном. Он обвинитель.
Больше всего на свете Кора хотела бы сейчас оказаться в теплой ванной в уютном особняке, но об этом сейчас не могло быть и речи. При слове «8обвинитель» её кожа еще раз покрылась мурашками.
- Вы будете меня судить? – скептически, с усмешкой поинтересовалась Кора.
- Мы здесь только из-за вас, – спокойно объяснила судья Клои. – Полагаю, вы узнаёте свои фотографии?
- А что с ними не так? - Кора оглянулась назад, на лица, которые когда-то стояли перед ней вживую.
- Так узнаёте?
- Узнаю. Я работала с ними.
- Вы знаете, кто эти люди? – судья Клои посмотрела поверх плеч Коры на фотографии. – Их имена? Чем они занимаются?
- Конечно, я не знаю! – вспылила Кора.– Это просто модели!
Фред Джонсон стенографировал каждое слово.
- Вы вмешались в замыслы божьи, – продолжала судья Клои. – Все эти люди теперь отлучены от Бога.
Слова о Боге заставили Кору вспомнить детский церковный хор в приюте для сирот, в котором всех заставляли петь по несколько часов кряду, каждое воскресенье. С тех пор она обходила церкви стороной.
- Это просто фотографии. Я не знаю, что вы от меня хотите.
- Вы необычный человек, Кора Ипсвич, – судья произносила слова с дотошной дикорской безупречностью. – Вы наделены божьим даром видеть в людях прекрасное.
- Разве это плохо?
- Это не плохо. Плохо то, что вы обращаете на это всеобщее внимание. Ваши мерзкие картинки меняют сущность людей.
- Но все люди меняются!
- Все меняются согласно воле божьей, – тут судья снова взглянула на фотографии, развешанные над рядами кресел. - Вы знаете, что этих людей больше нельзя вернуть к замыслу Творца?
Обвиняемая отвела глаза в сторону, не выдерживая взгляд судьи.
- То, что вы сделали с ними, – продолжала блондинка, встав со стула и указывая на снимки – Чудовищно! Все эти люди теперь ходячие трупы. Их естество обратилось в товар. И это сделали вы! Вы испепелили души этих людей!
Патетичный слог жутко контрастировал с внешностью судьи, которой больше подошла бы роль Афродиты, а не гласа гнева Божьего. Каждое её слово отзывалось в сердце рыжей фотографши ударом молота. И всё же она нашла в себе сил поднять глаза вновь.
- Кто вы? – повторила Кора свой первый вопрос.
Судья Клои села на стул, вздохнула, и, повернувшись лицом к помощнику, молча кивнула ему.
- Кора Ипсвич! – загремел басом мистер Джонсон, вставая во весь свой худой рост, явно довольный, что дошла очередь до его реплик - Вы обвиняетесь в преступлениях перед всеблагим Господом нашим, отцом небес и тверди. Тридцать семь сыновей и дочерей Его с вашей легкой руки теперь будут гореть в Геенне огненной. Кощунство деяний ваших не имеет предела. Я не вижу возможности хотя бы малого оправдания, сотворенных вами гнусностей. Прошу досточтимого судью вынести высшую меру наказания в кратчайший срок.
Кора не запомнила и половины сказанного холодным длинным лицом. Судья кивнула Фреду Джонсону в знак того, что обвинение состоялось, и обратилась к рыжей девушке:
- Суд вынесет решение по вашему делу позже. Теперь можете идти.
Они продолжали сидеть на своих местах, не сводя с неё глаз, пока Кора медленно пятилась к выходу. Она боялась, что это еще не всё. Так, отступая, она дошла до двери, нащупала сзади ручку. На этот раз она открылась.
- Слушайте, – сказала она в открытых дверях – я не знаю, кто вы такие… Но, если кто-то из вас, когда-нибудь, вздумает подойти ко мне ближе, чем на сто метров, то клянусь, я сама засужу вас так, что мало не покажется!
- Ступайте! – блондинка встала и указала на дверь. – Не испытывайте мой гнев!
Кора развернулась прочь, прошептала ругательство, и рванулась бегом по коридору к лифтам. Она давила на кнопку, пока лифт не открылся. Она держала кнопку нижнего этажа, пока кабинка не спустилась вниз. Затем пулей выбежала из вращающихся дверей в спасительный моросящий дождь.
Из книги "Золотые кадры Коры Ипсвич", Ник Трейси (с)
