Люба смотрела в окно и видела, как капли дождя медленно стекают по стеклу, оставляя за собой кривые, запутанные дорожки. За окном мокла улица, мокли прохожие под серыми зонтами. Она вздохнула, облокотившись о подоконник, и машинально потерла виски. В голове не было ничего, кроме тяжёлой пустоты и чувства усталости. Не физической, а той, что накапливается внутри.
Рядом тихо посапывал кот, свернувшийся клубком на её любимом клетчатом пледе. Когда-то она обожала сидеть здесь с книгой, под уютный треск дождя за окном. А теперь она просто не могла себя заставить даже открыть книгу, не то что читать.
Люба отвела взгляд от окна и опустила глаза на свои руки. Когда-то они были уверенными, ловкими, всегда находившими занятие — то чашку кофе сварить, то полку собрать, то тёплый шарф мужу связать. А сейчас руки будто принадлежали кому-то другому, чужие и неподвижные, словно они тоже устали вместе с ней.
Она бросила взгляд на телефон, лежащий на краю подоконника. Ей так хотелось набрать его номер, но что-то внутри останавливало. В последний раз их разговор закончился на холодной ноте, и, как бы ей ни было больно, в глубине души она понимала, что это был не просто случайный конфликт. С каждым словом, каждым взглядом, которые когда-то грели её, теперь будто пробегал холодок, от которого становилось не по себе.
Кот, почувствовав, что она снова затихла, поднял голову и посмотрел на неё, словно спрашивая, что с ней не так. Люба невольно улыбнулась ему, протянула руку и легонько погладила по мягкой шерсти. Кот мягко замурлыкал, словно знал, что ей сейчас так важно это тихое, простое тепло.
Она не знала, сколько времени прошло, но за окном уже темнело.
Тени в комнате начали сгущаться, и Люба почувствовала, как всё в ней ноет от тяжести мыслей, которые она никак не могла отпустить. Раньше, когда темнело, она зажигала свечи и садилась вязать или брала какую-то книгу. Это было её маленькое вечернее удовольствие. Но сегодня даже свет казался лишним. Всё внутри просило просто посидеть в темноте и позволить этим мыслям стать частью её — так, чтобы она наконец смогла их отпустить.
Телефон на подоконнике зажёгся, высветив на экране его имя. Люба замерла, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Она знала, что должно было пройти больше времени, но так же знала, что если не ответит, он больше не позвонит. Телефон продолжал мигать, звеня в тишине.
Словно на автомате, она поднесла его к уху. Первые секунды они просто молчали. Это молчание было густым, как кисель, и Люба даже слышала его дыхание.
— Привет, — наконец сказал он. Голос был каким-то чужим, отстранённым, но всё же в нём оставался знакомый ей оттенок, будто ускользающий обрывок их прошлого.
— Привет, — ответила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Я тут… думал… — его слова затихли, словно он и сам не был уверен в том, что сказать дальше.
— Мы ведь уже всё решили, — тихо произнесла она, хотя в её голосе звучала неуверенность, а в глубине души что-то жалобно вскрикнуло.
Снова повисла тишина. Она слышала его дыхание, как он собирается с мыслями, и от этого в душе разливалось то же самое ощущение, что раньше: вот-вот произойдёт что-то важное. В ней всё ещё жила надежда, даже если она пыталась её заглушить.
— Да, решили, — наконец ответил он. — Но мне кажется… нет, я знаю, что ты тоже это чувствуешь. Это не так просто. Я думал, что смогу отпустить. А ты?
Люба медленно закрыла глаза. Что она могла ему сказать? Конечно, она думала, что это просто станет частью её прошлого. Но прошли недели, и она всё ещё ловила себя на том, что, идя по улице, ждёт его звонка или ищет его лицо в толпе. Каждый день, вроде бы ничем не примечательный, в ней по-прежнему отзывался его голос, как эхо того, что было.
— Да… ты прав. Это не так просто, — наконец прошептала она.
Его голос на том конце провода потеплел, как будто та стена, которая их разделяла, тронулась с места.
— Люба, может, мы… можем попробовать ещё раз? Без ожиданий, без тех слов, что мы наговорили в последний раз. Просто ты и я, как тогда, когда всё было проще?
Эти слова были как бальзам на душу, и в то же время как нож, который снова открывал старую рану.
Люба слушала его голос, и ей казалось, что слёзы вот-вот потекут. Слова, которых она так ждала… Они были нужны ей, как воздух, но и страшно было их услышать.
— Давай попробуем, — сказала она тихо, чувствуя, как голос дрожит. — Но давай только честно, без обид, без прошлого. Просто попробуем быть такими, какие мы есть.
Она слышала, как он выдохнул, и этот тихий звук почему-то согрел её. Казалось, будто гора с плеч упала.
— Хорошо, Люба, — ответил он. — Давай завтра встретимся. На нашем месте.
Она кивнула, как будто он мог её увидеть.
— Завтра, — сказала она, и на том конце послышался слабый смех.
Они ещё несколько минут молчали. Но теперь это молчание было каким-то спокойным. Когда они попрощались, Люба наконец положила телефон, чувствуя странное облегчение.
На следующий день она направилась к их месту с лёгкой улыбкой. Казалось, это не она, а кто-то другой — в ней было столько спокойствия, как не было уже давно. И когда она увидела его — стоящего там, как и раньше, — сердце сжалось. Он тоже её заметил, и в его взгляде было всё: и радость, и то самое знакомое тепло.
Он подошёл к ней, они стояли рядом, чуть помедлив, он взял её за руку. На какое-то мгновение всё стало как раньше.