— А я тебе сыночка говорила, что жена твоя некудышная — резко высказалась свекровь.
Я застыла с половником в руке. Суп на плите тихонько булькал, но мне казалось, что я слышу, как закипает моя кровь. Эти слова, сказанные нарочито громко в соседней комнате, были явно предназначены для моих ушей.
— Мам, ну зачем ты так? — донесся приглушенный голос мужа.
— А что такого? Правду говорю! — не унималась Антонина Петровна. — Борщ у нее жидкий, котлеты — как подошва, в квартире вечный бардак. А ты, Димочка, заслуживаешь лучшего!
Я с грохотом опустила половник. К черту суп! Семь лет я терпела эти шпильки, эти взгляды, эти "добрые" советы. Семь лет пыталась угодить, старалась быть идеальной невесткой. И вот результат!
— Любимая, ты чего? — Дима заглянул на кухню. — Не слушай ты ее, ты же знаешь...
— Знаю что? — я резко развернулась. — Что твоя мать меня ненавидит? Что для нее я всегда буду недостаточно хороша?
— Ну что ты... — он попытался обнять меня, но я увернулась.
— Нет, Дим. Хватит. Я больше не могу так.
Я сорвала с себя фартук и бросила его на пол.
— Куда ты? — встревоженно спросил муж.
— Не знаю. Куда глаза глядят. Подальше отсюда.
Я выскочила в прихожую, на ходу натягивая куртку.
— Катя, постой! — Дима бросился за мной.
— Вот и правильно, — донесся голос свекрови. — Скатертью дорожка!
Эти слова стали последней каплей. Я вылетела из квартиры, хлопнув дверью так, что, кажется, задрожали стены.
Я бежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Слезы застилали глаза, в голове был полный сумбур. Куда я бегу? Зачем? Что дальше?
Выскочив на улицу, я остановилась, тяжело дыша. Моросил мелкий дождь, но я его даже не замечала. В кармане завибрировал телефон — наверняка Дима. Я достала его, уже готовая ответить, но вместо этого решительно выключила.
— Катя! — я услышала знакомый голос и обернулась.
Ко мне спешила моя лучшая подруга Ленка. Вот уж кого я не ожидала встретить!
— Ты чего здесь в такую погоду? — спросила она, но, увидев мое лицо, осеклась. — Что случилось?
И тут я разрыдалась. Прямо посреди улицы, под моросящим дождем.
— Пойдем ко мне, — Ленка решительно взяла меня под руку. — Расскажешь все.
Через полчаса мы сидели у нее на кухне. Я, закутавшись в плед, грела руки о чашку с горячим чаем, а Ленка внимательно слушала мой сбивчивый рассказ.
— ...и вот, я просто не выдержала и убежала, — закончила я, шмыгая носом.
— М-да, — протянула подруга. — Знаешь, а ведь твоя свекровь права.
— Что?! — я чуть не поперхнулась чаем. — Ты на чьей стороне вообще?
— На твоей, дурёха, — усмехнулась Ленка. — Но она права в одном: ты действительно некудышная жена. Для НЕЕ сына.
Я непонимающе уставилась на подругу.
— Объясняю для особо одаренных, — Ленка закатила глаза. — Ты семь лет пыталась стать той, кем не являешься. Угодить свекрови, быть идеальной хозяйкой, образцовой невесткой. А где во всем этом ты настоящая?
Я задумалась. А ведь и правда, когда я в последний раз просто была собой? Не пыталась соответствовать чьим-то ожиданиям, а просто жила и радовалась жизни?
— Вот именно, — кивнула Ленка, словно прочитав мои мысли. — Пора уже вспомнить, кто ты на самом деле. Помнишь, какой ты была до замужества?
Я невольно улыбнулась. Еще бы не помнить! Яркая, амбициозная, с кучей сумасшедших идей. Я мечтала открыть свою галерею, путешествовать по миру, рисовать...
— Вот эту Катю я и хочу видеть, — подруга щелкнула пальцами перед моим носом. — А не это бледное подобие образцовой жены.
— Но как же Дима? — растерянно спросила я. — Он ведь привык...
— А вот это уже вам решать, — серьезно ответила Ленка. — Если он любит настоящую тебя, а не ту, которую ты пыталась изобразить все эти годы, то все будет хорошо. А если нет... — она пожала плечами. — Тогда, может, твоя свекровь и права насчет "некудышной жены".
Я сидела, переваривая ее слова. А ведь Ленка права! Я так увлеклась попытками угодить свекрови, что совсем забыла о себе настоящей. Но как теперь все исправить?
— Для начала, — словно прочитав мои мысли, сказала подруга, — тебе нужно решить, чего ты действительно хочешь. А потом уже действовать.
Я кивнула, чувствуя, как внутри разгорается давно забытый огонек. Впервые за долгое время я ощутила прилив энергии и желание что-то изменить.
— Спасибо, Лен, — я крепко обняла подругу. — Ты настоящий друг.
— Не за что, — усмехнулась она. — А теперь марш в душ, а то простудишься еще. А я пока твоему благоверному позвоню, а то он, небось, всю полицию на уши поставил.
Полчаса спустя, распаренная после душа и закутанная в Ленкин халат, я сидела на диване, нервно теребя телефон. Набраться смелости и позвонить Диме оказалось сложнее, чем я думала.
— Да звони уже! — не выдержала Ленка, проходя мимо с чашкой кофе. — Чего ты как красна девица?
Я глубоко вздохнула и нажала кнопку вызова. Гудки... Один, второй, третий...
— Катя?! — в голосе Димы слышалось облегчение и тревога. — Где ты? С тобой все в порядке?
— Да, все хорошо, — ответила я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. — Я у Лены.
— Слава богу, — выдохнул он. — Я уже не знал, что думать. Мама сказала...
— Дим, — перебила я его. — Нам нужно поговорить. Серьезно поговорить.
В трубке повисла пауза.
— Хорошо, — наконец ответил он. — Я сейчас приеду.
— Нет! — воскликнула я. — То есть... давай завтра. Мне нужно время подумать. И тебе тоже.
Снова пауза. Я почти физически ощущала, как Дима борется с желанием примчаться сюда немедленно.
— Ладно, — наконец сказал он. — Завтра так завтра. Но обещай, что с тобой все будет в порядке.
— Обещаю, — улыбнулась я. — До завтра, Дим.
Я повесила трубку и увидела, что Ленка стоит в дверях, прислонившись к косяку.
— Ну что, боец, готова к переменам? — подмигнула она.
— Наверное, — неуверенно ответила я.
— Вот и отлично! — она плюхнулась рядом со мной на диван. — А теперь давай подумаем, как вернуть настоящую Катю.
Мы проговорили до глубокой ночи. Вспоминали, какой я была раньше, строили планы, смеялись над нелепыми ситуациями из прошлого. И с каждой минутой я чувствовала, как оживаю, как просыпается та самая Катя, которую я так долго прятала глубоко внутри.
Утром я проснулась с ощущением, будто заново родилась. За окном светило солнце, и даже пение птиц, обычно раздражавшее меня, сегодня казалось прекрасной мелодией.
— Ну что, готова к битве? — спросила Ленка, заглядывая в комнату.
— К какой еще битве? — не поняла я.
— За свое счастье, конечно! — подруга плюхнулась на кровать рядом со мной. — Или ты думала, что достаточно просто решить измениться, и все само собой наладится?
Я вздохнула. Ленка, как всегда, была права. Впереди трудный разговор с Димой, противостояние со свекровью, и самое сложное — борьба с собой прежней, той, которая привыкла прогибаться под чужие ожидания.
— Знаешь что, — вдруг сказала я, — а давай-ка начнем с чего-нибудь безумного!
— О, я тебя узнаю! — расхохоталась подруга. — И что же ты предлагаешь?
Час спустя мы стояли перед зеркалом в парикмахерской. Я нервно теребила прядь своих длинных каштановых волос.
— Ты уверена? — в сотый раз спросила Ленка.
— Абсолютно, — кивнула я. — Режьте!
Парикмахер улыбнулась и взялась за ножницы. Прядь за прядью мои волосы падали на пол, а в зеркале постепенно проявлялась новая я. Дерзкая стрижка, яркие пряди — я и забыла, как это здорово!
— Вау! — выдохнула Ленка, когда мастер закончила работу. — Ты просто огонь!
Я смотрела в зеркало и не могла поверить своим глазам. Оттуда на меня смотрела та самая Катя, которую я почти потеряла за эти годы. Яркая, уверенная, готовая свернуть горы.
— А теперь, — сказала я, вставая с кресла, — пора встретиться с мужем.
Мы с Ленкой обнялись на прощание.
— Удачи, подруга, — шепнула она мне. — И помни: ты достойна быть счастливой. Настоящей.
Я кивнула и направилась к дому. С каждым шагом уверенность во мне росла. Я знала, что будет непросто, но была готова бороться. За себя, за свои мечты, за настоящую любовь.
Когда я открыла дверь квартиры, первое, что я услышала, был возглас свекрови:
— Господи, что это за чучело?!
Дима, стоявший в прихожей, просто застыл с открытым ртом.
— Здравствуйте, Антонина Петровна, — как можно спокойнее сказала я. — Рада, что вы все еще здесь. Нам надо поговорить.
— О чем тут говорить? — фыркнула свекровь. — Ты окончательно спятила! Дима, неужели ты позволишь ей...
— Мама, помолчи, пожалуйста, — вдруг тихо, но твердо сказал муж.
Антонина Петровна осеклась на полуслове, удивленно уставившись на сына.
— Катя, — Дима шагнул ко мне, — ты... ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо, — улыбнулась я. — Дим, нам действительно нужно серьезно поговорить. Обо всем.
Он кивнул:
— Да, ты права. Мама, ты не могла бы...
— И не подумайте! — возмутилась Антонина Петровна. — Я никуда не уйду. Это моя семья, и я имею право...
— Нет, мама, — твердо сказал Дима. — Это наша с Катей семья. И сейчас нам нужно поговорить наедине.
Я с удивлением посмотрела на мужа. Впервые за все эти годы он так решительно противостоял матери.
— Ну что ж, — процедила свекровь, — я вижу, вы уже все решили. Не буду мешать.
Она демонстративно прошла мимо нас, громко хлопнув дверью.
Мы с Димой остались одни. Повисла неловкая пауза.
— Может, чаю? — предложил он.
— Давай, — кивнула я.
Мы прошли на кухню. Я заметила, что на плите все еще стоит вчерашний суп. Дима проследил за моим взглядом:
— Я не стал его выключать. Думал, ты вернешься...
Я молча села за стол, наблюдая, как муж суетится с чайником. Когда он наконец поставил передо мной чашку и сел напротив, я глубоко вздохнула:
— Дим, я больше так не могу.
Он напрягся:
— Что ты имеешь в виду?
— Всё это, — я обвела рукой кухню. — Эту жизнь, в которой я пытаюсь быть кем-то другим. Я устала притворяться идеальной женой, невесткой, хозяйкой. Я хочу быть собой.
— А кто ты? — тихо спросил Дима.
Я задумалась. Как объяснить ему то, что я сама только начала понимать?
— Помнишь, какой я была, когда мы познакомились? — начала я. — Сумасбродная художница с кучей идей и планов. Я хотела открыть свою галерею, путешествовать, творить...
— Помню, — улыбнулся он. — Ты была как яркая комета. Неудержимая.
— А что со мной стало сейчас? — горько усмехнулась я. — Серая мышка, которая только и делает, что готовит, убирает и пытается угодить твоей матери.
Дима нахмурился:
— Но я думал, что ты... что тебе нравится быть домохозяйкой.
— Правда? — я посмотрела ему в глаза. — Или тебе просто было удобно так думать?
Он отвел взгляд, и я поняла, что попала в точку.
— Дим, — я взяла его за руку, — я не виню тебя. Мы оба виноваты в том, что позволили этому случиться. Но сейчас я хочу все изменить. Вернуть себя настоящую.
— И что это значит? — спросил он с тревогой в голосе.
— Это значит, что я хочу вернуться к живописи. Может быть, даже поступить на курсы. Хочу путешествовать, видеть мир. Хочу научиться говорить "нет" твоей маме, когда она переходит границы.
Дима молчал, переваривая мои слова.
— А как же... мы? — наконец спросил он.
— А это зависит от тебя, — ответила я. — Ты полюбил ту яркую, живую Катю. Сможешь ли ты полюбить ее снова? Или тебе нужна послушная домохозяйка?
Он долго смотрел на меня, словно впервые видел. А потом вдруг улыбнулся:
— Знаешь, а ведь я скучал по той Кате. Просто... привык к этой жизни. К маминому одобрению. К тому, что все тихо и спокойно.
— И как, нравится тебе такая жизнь? — спросила я.
Дима задумался, а потом решительно покачал головой:
— Нет. Черт возьми, нет! Я тоже хочу перемен. Хочу снова чувствовать себя живым, а не просто плыть по течению.
Я почувствовала, как внутри разливается тепло. Может быть, не все еще потеряно?
— Тогда давай меняться вместе, — предложила я. — Ты и я. Заново узнаем друг друга, заново влюбимся. Как думаешь, у нас получится?
Вместо ответа Дима встал, обошел стол и крепко обнял меня:
— У нас все получится. Обещаю.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась Антонина Петровна:
— Ну что, наговорились? — язвительно спросила она. — Дима, надеюсь, ты вправил мозги этой...
— Мама, хватит, — прервал ее сын. — Мы с Катей все решили. Мы будем жить так, как хотим мы. И если тебе что-то не нравится, это твои проблемы.
Свекровь застыла с открытым ртом:
— Но... но как же...
— Никаких "но", — твердо сказал Дима. — Ты можешь принять наш выбор или уйти. Решай сама.
Антонина Петровна переводила ошарашенный взгляд с сына на меня и обратно. А потом вдруг как-то сдулась, опустила плечи:
— Я просто хотела как лучше, — пробормотала она.
— Знаю, мам, — мягко ответил Дима. — Но мы уже взрослые. И сами решаем, что для нас лучше.
Я смотрела на эту сцену и чувствовала, как внутри растет уважение к мужу. Кажется, он тоже наконец-то повзрослел и готов отстаивать наше право на счастье.
— Антонина Петровна, — сказала я, — давайте начнем сначала. Я не претендую на роль идеальной невестки. Но я люблю вашего сына и хочу, чтобы мы все были счастливы. Может, попробуем?
Свекровь долго смотрела на меня, а потом медленно кивнула:
— Хорошо. Попробуем.
В этот момент я поняла: все только начинается. Будут еще ссоры и непонимание, будут трудности и сомнения. Но теперь у нас есть шанс. Шанс на настоящую, живую семью. На любовь и уважение. На то, чтобы быть собой и при этом быть вместе.
Я взяла Диму за руку и улыбнулась. Впереди новая жизнь. И я готова в нее окунуться с головой.
— Ну что, — сказала я, — кто хочет пиццу? Я ужасно проголодалась.
Дима рассмеялся, а Антонина Петровна удивленно подняла брови:
— Пиццу? А как же полезный домашний обед?
— А сегодня у нас день итальянской кухни, — подмигнула я. — Кстати, может, закажем еще и пасту?
И, глядя на обалдевшие лица мужа и свекрови, я почувствовала, как внутри разгорается давно забытое чувство свободы и радости. Кажется, жизнь только начинается. И она будет прекрасной.