Продолжение СНЫ: что это такое и как они вызываются. Высшее Я 2/6
Продолжение. Условия сна: мозг, эфирный мозг, астральное тело
Глава 4
УСЛОВИЯ СНА
Ясновидческие наблюдения дают многочисленные свидетельства того факта, что когда человек впадает в глубокий сон, его высшие принципы в своём астральном проводнике почти неизменно выводятся из тела и парят в непосредственной близости. В самом деле, этот процесс вывода мы и называем засыпанием. Поэтому при рассмотрении явлений сновидения мы должны помнить об этом перемещении и проследить влияние этого как на Я, так и на его различные механизмы.
В случае, который мы собираемся рассмотреть, мы предполагаем, что наш субъект находится в глубоком сне, его физическое тело (включая ту его более тонкую часть, которая часто называется эфирным двойником) спокойно лежит на кровати, в то время как Я, в своём астральном теле, плавает с подобным спокойствием прямо над ним. Какими в этих условиях будут состояние и сознательность этих нескольких принципов?
I. Мозг
Когда Я таким образом на время отказалось от контроля над своим мозгом, он всё же не стал полностью бессознательным, как можно было бы ожидать. Из многочисленных экспериментов ясно, что у физического тела есть некоторое собственное смутное сознание, совершенно отдельное от его истинного Я, а также отдельное от простого собрания сознаний его отдельных клеток.
Автор несколько раз видел действие этого сознания, наблюдая удаление зуба под действием газа. Тело издало нечленораздельный звук и смутно повело руками в сторону рта, ясно демонстрируя, что в некоторой мере почувствовало вырывание; и уже когда Я восстановило владение телом двадцатью секундами позже, человек заявил, что он совершенно не почувствовал этой операции. Конечно мне известно, что подобные движения обычно относят к «рефлекторным действиям» и что люди имеют склонность принимать это заявление так, как если бы это было истинным объяснением, не замечая, что тут употребляется обычная фраза, которая ничего не объясняет.
И подобное описанному сознание всё ещё работает в физическом мозге, в то время как Я плавает над ним, но власть этого сознания, конечно, намного слабее, чем самого человека, и следовательно все причины, оказывающие действие на мозг, рассмотренные нами выше, способны влиять в гораздо большей степени. Малейшее изменение в поступлении или циркуляции крови производит теперь серьёзные нарушения в работе, и вот почему расстройство желудка, как влияющее на поток крови, столь часто вызывает беспокойный сон или дурные сны.
Но даже когда его не беспокоят, это странное и смутное сознание имеет много примечательных особенностей. Его действие кажется в значительной мере автоматическим, и результаты обычно бессвязными, бессмысленными и безнадёжно беспорядочными. Кажется, оно неспособно воспринять никакую идею иначе как в форме сцены, в которой оно само является действующим лицом, и поэтому все стимулы, будь они изнутри или снаружи, тотчас же транслируются в восприятия. Оно не может схватить абстрактные идеи или воспоминания как таковые — они незамедлительно становятся воображаемыми восприятиями. Если, например, этому сознанию будет предложена идея великолепия, она может принять облик только как видение некоего великолепного существа, появляющегося перед спящим; если же мысль ненависти как-нибудь пройдёт через него, она может быть расценена лишь как сцена, в которой некое воображаемое действующее лицо выражает к спящему агрессивную ненависть.
Опять же, каждое направление мысли к определённому месту становится для него буквальным переносом в пространстве. Если в часы бодрствования мы думаем о Китае или Японии, наша мысль сразу же оказывается в этих странах, но тем не менее мы полностью осознаём, что наши физические тела находятся там же, где и моментом раньше. Однако, в условиях сознания, которое мы рассматриваем, нет различающего Я, чтобы справляться с необработанными впечатлениями, и следовательно, каждая проходящая мысль о Китае и Японии может выразиться только как действительное, незамедлительное перемещение в эти страны, и спящий может внезапно обнаружить себя там, окружённый наиболее подходящими условиями, которые он способен припомнить.
Часто отмечается, что когда поразительные перемещения этого сорта чересчур часто случаются в снах, спящий никогда не чувствует никакого удивления в связи с их внезапностью. Этот феномен легко объясним в свете рассмотренных нами наблюдений — в простом сознании физического мозга невозможно такое чувство как удивление — оно просто воспринимает картины, как они появляются перед ним; оно не имеет возможности судить об их последовательности или недостатке в них этого свойства.
Другой источник необычной путаницы, наблюдаемой в этом полусознании — это манера, в которой действует в нём закон ассоциации идей. Мы все знакомы с удивительным моментальным действием этого закона при бодрствовании; мы знаем, как случайное слово, музыкальная фраза или даже запах цветка могут оказаться достаточными, чтобы вызвать в уме поток давно забытых воспоминаний.
Теперь же, в спящем мозгу, этот закон действенен как обычно, но он работает под любопытным ограничением — каждая такая ассоциация идей, абстрактных или конкретных, становится простой комбинацией образов, а так как наши ассоциации часто бывают вызваны лишь совпадением событий, которые, будучи в действительности совершенно не связаны между собой, произошли с нами последовательно, то можно легко представить, какое неразрешимое смешение этих образов часто случается, в то время как их количество практически бесконечно, поскольку всё, что может быть извлечено из огромных запасов памяти, появляется в форме картин. Естественно, подобную последовательность образов редко можно восстановить в памяти в совершенстве, поскольку здесь нет никакого порядка, чтобы помочь восстановлению — так же как в бодрствующей жизни можно достаточно легко вспомнить связанное с чем-то предложение или стихотворную строфу, даже слышанную только раз, но при тех же условиях без некоторой мнемонической системы будет почти невозможным точно припомнить простую смесь ничего не значащих слов.
Другая особенность этого любопытного сознания мозга состоит в том, что будучи необычайно чувствительным к малейшим внешним влияниям — таким как звуки или прикосновения — он увеличивает и искажает их в почти немыслимой степени. Все пишущие о снах приводят примеры этого, и возможно, некоторые из них будут знакомы каждому, кто уделял внимание этому предмету.
Среди историй, рассказываемых чаще всего, есть одна о человеке, видевшем мучительный сон о том, как его вешают, потому что воротничок его рубашки был слишком тесен; другой преувеличил укол иголки до смертельной раны, полученной им на дуэли, ещё один воспринял лёгкий щипок, как укус дикого зверя. Моури сообщает, что часть спинки в головах его кровати однажды отвалилась и упала ему на шею, всего лишь легко её коснувшись, но этот пустяковый контакт произвёл ужасный сон о французской революции, где ему привиделось, как он гибнет на гильотине.
Другой автор рассказывает нам, что часто просыпался с неприятными воспоминаниями о снах, полных шума или громких голосов и грома, и долгое время совершенно не мог выяснить источника их происхождения; но в конце концов он добился успеха, проследив, что это журчащий звук, создающийся в ухе (возможно из-за циркуляции крови) когда оно лежит на подушке; подобный, но гораздо более громкий шум можно услышать, приложив к уху раковину.
Теперь должно стать очевидным, что даже из одного этого телесного мозга происходит достаточно путаницы и преувеличений в отношении многих феноменов сна; но это только один из факторов, которые мы должны принять к рассмотрению.
II. Эфирный мозг
Будет очевидно, что эта часть организма, столь чувствительная ко всякому влиянию даже во время нашего бодрствования, должна быть ещё более восприимчивой в состоянии сна. При исследовании его в этих условиях ясновидящим, наблюдаются потоки мыслей, постоянно скользящие через него — не его собственных мыслей, поскольку сам он не имеет способности думать — но случайных мыслей других, которые всегда плавают вокруг нас.
Изучающие оккультизм хорошо осведомлены о том, как в действительности верно то, что «мысли есть вещи», поскольку каждая мысль отпечатывает себя в пластичной элементальной сущности и создаёт временное живое существо, продолжительность жизни которого зависит от энергии данного ей мысленного импульса. Поэтому мы живём среди океана мыслей других людей, и бодрствуем мы или спим, они постоянно представляют себя эфирной части нашего мозга.
Пока мы сами активно думаем и потому держим наш мозг полностью занятым, он практически глух к этому постоянному вторжению мыслей извне; но в момент, когда мы оставляем его без работы, в него начинает вливаться поток непоследовательного хаоса. Большинство мыслей проскакивают через него невоспринятыми и почти незамеченными, но иногда приходит такая, которая пробуждает некоторые вибрации, к которым привыкла эфирная часть мозга; мозг сразу схватывает её, усиливает и делает своей собственной; эта мысль в свою очередь вызывает другую, и таким образом стартует целый поезд идей, пока в конце концов также не затухнет, и разъединённый, бесцельный поток начнёт течь через мозг опять.
Огромное большинство людей, если понаблюдают внимательно, как у них обычно вызываются мысли, обнаружат, что они в значительной мере состоят из случайного потока этого рода — так что в действительности это вовсе не их мысли, а просто отброшенные фрагменты мыслей других людей. Поскольку обычный человек, похоже, вовсе не обладает контролем над своим умом, он даже едва ли знает точно, о чём он думает в конкретный момент или почему он думает об этом; вместо того, чтобы направить свой ум в некоторую определённую точку, он позволяет ему победить в бунте против собственной доброй воли или позволяет ему лежать праздно, так что каждое случайное семя, занесённое в него ветром, может прорасти и дать плоды.
В результате этого даже когда он, то есть его Я, действительно желает последовательно подумать об определённом предмете, он обнаруживает, что практически не может сделать этого; все виды случайных мыслей беспрепятственно врываются со всех сторон, а поскольку он вовсе не привык контролировать свой ум, он не в силах идти против этого потока. Такой человек не знает, что такое сосредоточенная мысль; и этот крайний недостаток концентрации, эта слабость ума и воли, делают ранние стадии оккультного развития столь трудными для среднего человека. Опять же, пока при теперешнем состоянии эволюции мира вокруг него плавает скорее больше злых мыслей, чем добрых, эта слабость делает его открытым ко всем видам искушений, которых при небольшой внимательности и усилии можно было бы почти избежать.
Во сне же эфирная часть мозга ещё более чем обычно выказывает расположение к этим мысленным потокам, поскольку Я временно находится с ним в менее тесной связи. Любопытный факт, выявленный в некоторых недавних экспериментах, состоит в том, что если эти потоки любым способом отсечь от этой части мозга, он не остаётся абсолютно пассивным, но начинает очень медленно и сонно разворачивать для себя картины из своего запаса прежних воспоминаний. Пример этого будет приведён далее, когда будут описаны некоторые из этих экспериментов.
III. Астральное тело
Как упоминалось ранее, это тот самый проводник, в котором Я функционирует во время сна, и обычно наблюдается (теми, чьё в`идение открыто) парящим над физическим телом, лежащим на кровати. Его вид, однако, весьма значительно различается соответственно стадии развития, которой достигло Я, которому оно принадлежит. В случае совершенно некультурного и неразвитого человека это просто плавающий сгусток тумана, грубо овальной формы, но очень неровный и неопределённый в очертаниях, в то время, как фигура внутри тумана (более плотный астральный двойник физического тела) также смутна, хотя в общем различима.
Оно чувствительно только к грубейшим и сильнейшим вибрациям желаний и не может удалиться более чем на несколько ярдов от своего физического тела; но по мере эволюции овальный туман становится всё более и более определённым в очертаниях, и фигура внутри него всё более и более приближается к совершенному образу лежащего ниже физического тела. Его восприимчивость при этом увеличивается, пока оно не начинает отзываться на все вибрации своего плана — на более тонкие также, как и на более низкие; хотя в астральном теле высокоразвитого человека практически не должно оставаться материи настолько грубой, чтобы отвечать на последние.
Его способность перемещения также становится значительно большей; оно может без дискомфорта путешествовать на приличное расстояние от своего физического футляра и приносить обратно более или менее определённые впечатления, относящиеся к местам, которые оно могло посетить, и людям, которых оно встретило. В каждом случае это астральное тело, как всегда, весьма подвержено влиянию любой мысли или предложения, связанного с желанием, однако на некоторые желания, которые сильнее пробуждены, реакция может быть выше, чем на остальные.