Она не такая. Глава 4
Долгое время Варвара думала, что ни при каких обстоятельствах не смогла бы полюбить чужого ребёнка, но Родион сумел затронуть в ней что-то глубинное, дремавшее внутри, до поры, до времени, и именующееся простым и понятным словом – материнский инстинкт. Возможно потому, что он был сыном Льва.
Предыдущая глава:
Ссылка на начало:
Иначе чем ещё можно объяснить, что она летела к нему по первому зову, как только слышала его голос? Через две недели после переезда малыш пошёл в детский сад, где быстро адаптировался, благодаря своей коммуникабельности, однако по ночам он плакал и звал мать.
Варвара приходила в детскую и успокаивала его, гладя по мягким волосикам, пока он снова не засыпал. Муж в это время безмятежно дрых глубоким сном, казалось, ему и дела нет до страхов и терзаний собственного отпрыска.
Маленький ребёнок требует к себе повышенного внимания, об этом знают все без исключения. Варе хоть и было сложно привыкнуть к новым реалиям жизни, но она смогла приноровиться. Родион довольно быстро привязался к ней, а вот Лёву сторонился. Прошло слишком мало времени и нужно было подождать.
Мальчик долгое время считал отцом другого мужчину, который относился к нему хорошо и никогда не обижал, зато биологический папаша раздражался по любому поводу и часто бывал не в духе, особенно, когда приходил с работы. Он отнюдь не был в восторге от того, что жена справляется с ролью матери.
Более того, Лев страшно бесился, что она уделяет ему слишком мало внимания, сосредоточившись преимущественно на ребёнке. Это была обычная ревность, но признаться в этом означало бы расписаться в эгоизме, поэтому приходилось маскировать свои чувства, правда получалось откровенно плохо.
Особенно тяжко бывало по выходным, он скрипел зубами, наблюдая за идиллией, царящей между женой и сыном. Смотрел, как они общаются, смеются над проказами Маши из мультика или распевают детскую песенку.
Ссылка на навигатор:
Ссылка на второй канал:
Нелегко чувствовать себя чужим на всеобщем празднике жизни, но вместо того, чтобы присоединиться к веселью, мужчина предпочитал дуться, как мышь на крупу, не заметить его плохого настроения было крайне сложно. Испытания для всех обычно начинались прямо с утра, за завтраком.
– Родя, что ты будешь, сырники, кашу, или то и другое? – спрашивала Варя, предоставляя право выбора, поскольку психологи твердят, что у ребёнка всегда должна быть альтернатива, даже в таком простом деле, как еда. И ни в коем случае нельзя кормить насильно, это табу.
– Касу и сыники тозе, – бодро отвечал малыш, потому что любил покушать.
– Что ты с ним носишься, как с писаной торбой? – делал замечание Лев, недовольно морщась, – Пусть ест, что дают, а то скоро совсем разбалуется.
– Да мой же ты умничка, садись поскорее, пока зайчики не прискакали, а то они всё съедят, – продолжала гнуть свою линию Варя, выбешивая мужа ещё больше.
– Пускай скакают, тут многа ищё, – беспечно соглашался Родион, но при этом быстро заталкивал в рот ложку каши и откусывал сырник.
– Не говори во время еды, а то подавишься, – строго одёргивал его отец года, – Варя, прекрати ему потакать.
– Я всего лишь хочу, чтобы он поел, – отвечала она, – Родя, скажи, когда я ем...
– Я гух и нем, – охотно подхватывал тот.
– Да замолчите вы оба, или нет? – выходил из себя мужчина, отшвыривая вилку, после чего вставал из-за стола и выходил, ожидая, что жена побежит за ним, но не тут-то было.
Та принималась успокаивать плачущего мальчика, настроение которого было безнадёжно испорчено, а муж снова оставался не у дел. В общем, он сделал всё, чтобы сын шарахался от него, как от прокажённого.
Лев даже себе боялся признаться, что почти сразу пожалел о своём решении забрать мальчишку. Казалось, ребёнок должен был скрепить узы брака, а не разобщить их семью, но вышло ровно наоборот. Для Вари это стало поводом задуматься, а как бы он себя вёл с её сыном, останься тот жив?
– Ты же понимаешь, что так дальше продолжаться не может? – взывала она в очередной раз, пытаясь донести до мужа очевидные вещи, – Мальчику и без того сложно, а ты прессуешь его, день ото дня.
– Не нагнетай, нормально я к нему отношусь.
– Где же нормально, если он боится тебя?
– Хм, и что ты предлагаешь? Может мне вообще не появляться в доме, просто переводить вам деньги, а самому жить в офисе? – вопрошал он, выразительно выгнув брось, – Так ты только намекни, я в лепёшку для вас расшибусь.
– Не говори ерунды, я просто хочу, чтобы ты перестал цепляться к ребёнку.
– Тогда сделай так, чтобы он вёл себя нормально и поменьше с ним сюсюкайся.
– Нельзя забывать, что он ребёнок.
– А я взрослый мужик, который тоже нуждается во внимании и ласке. Вот скажи, когда мы последний раз по-человечески вместе спали?
– Что ты имеешь в виду? По-моему я никогда не отказывала тебе в близости.
– Ну да, по-быстрому, под одеялом, не снимая ночнушки, в миссионерской позе и молча.
– Просто я опасаюсь, что Родя может проснуться и услышать что-нибудь лишнее.
– Значит, надо запирать его в детской, чтобы не смог нам помешать.
– Ты соображаешь, что говоришь, нет?
– Соображаю, что мы с тобой отдаляемся друг от друга всё дальше и дальше, и мне это всё очень не нравится.
– Лёва, я понимаю, тебе сложно, ты не рассчитал свои силы, когда забрал сына. Может нам обратиться к психологу?
– Ты правда думаешь, что это поможет?
– Конечно, мы все трое нуждаемся в помощи.
– Говори за себя, лично я не собираюсь дозволять постороннему человеку, чтобы он лез мне в голову и препарировал мои мысли под микроскопом.
– Даже для спокойствия своего сына?
– Считаю, что с ним всё в порядке, он сыт, одет, обут, живёт в семье, а мог бы сейчас находиться в детдоме.
– Ребёнку нужно не только это, он должен быть частью семьи, а не бесплатным приложением, с которым можно поиграть, а после сунуть на полку.
– Не утрируй, я люблю сына, просто мне нужно привыкнуть к роли отца.
Льва было не переубедить, он считал, что ведёт себя нормально и не хотел никаких психологов. Обещал сдерживать свои порывы и больше не реагировать так остро. Мол, работа слишком нервная, подчинённых много, ответственность большая. Варя тоже работала, но это ведь не идёт ни в какое сравнение.
Николаев раскрутил свою фирму практически с нуля, как только у него появился начальный капитал, о происхождении которого он распространяться не любил. Деньгами его ссудил один человек, имя которого держалось в строгом секрете.
Лев стал заниматься бизнесом в самом начале брака с Варварой, она на тот момент была беременна и особо ни во что не вникала, а потом больше года отходила от потери сына, ей ни до чего не было дела. Как тут задавать вопросы, когда жизнь не мила?
Муж оказался талантливым предпринимателем, вскоре он мог себе позволить оплатить любую прихоть жены. Купил квартиру, регулярно возил её на море, преподносил дорогие подарки, делал сюрпризы в общем, старался отвлечь. Единственно, не получалось заделать ей ребёнка, но и этот вопрос был решён.
Разводиться Лев не собирался, несмотря на наличие любовниц, количество которых увеличилось ещё больше, с тех пор, как Родя стал жить с ними. Он считал жену своим талисманом, который нельзя терять ни в коем случае, иначе фортуна отвернётся.
Меж тем, о Варваре думал не только Лёва. В далёкой Канаде жил человек, чьи мысли неизменно возвращались к прошлому. Как можно догадаться, это был тот самый Мартин Гинзбург. В отличие от своих бывших однокурсников, женат он не был и заводить семью не собирался, несмотря на уговоры родителя.
Слишком велико было предательство некогда любимой девушки, которая врала ему во всём, а он развесил уши, как дурак, и даже собирался познакомить её с отцом. Когда открылась неприглядная правда, тот как раз находился рядом, и лишь задал сакраментальный вопрос, глядя на голую пьяную Варю в отрубе:
– Как же так, сын? Ты же говорил, что она не такая?
Аида Богдан
Продолжение тут: