В Нижнем Новгороде есть небольшая улочка, спрятавшаяся в закоулках Канавинского района. Название ее – улица Войкова, протяженность ее всего 389 метров, находится между Московским ж/д вокзалом и Комсомольским шоссе. Много лет шел спор вокруг названия московской станции метро «Войковская» и резкая позиция по этому вопросу представителей Церкви в очередной раз воскресили интерес к личности самого Петра Войкова. Чем же прославился этот человек, если сегодня именно он вызывает особое неприятие у большой части российского общества?
Познакомимся поближе в этим персонажем новейшей российской истории. Итак…
Пётр Лазаревич Войков (1 [13] августа 1888, Керчь, Российская империя — 7 июня 1927, Варшава, Польская Республика) — русский революционер, советский политический и государственный деятель, член РСДРП с 1903 года (с августа 1917 — большевик), дипломатический работник, в 1927 году убит в Варшаве белоэмигрантом Борисом Ковердой. Входил в число тех, кто в 1918 году принимал решение о расстреле в Екатеринбурге бывшего российского императора Николая II и членов его семьи. Настоящее имя Пинхус Лазаревич Вайнер.
Родился 1 (13) августа 1888 года в городе Керчи Керчь-Еникальского градоначальства Феодосийского уезда Таврической губернии в семье мастера металлургического завода, выходца из малороссийских крестьян, разночинца Лазаря Петровича Войкова и его жены Александры Филипповны (урождённой Ивановой, 1869—1953).
Дед Войкова происходил из крепостных крестьян Таврической губернии. Отец был отчислен из Санкт-Петербургского горного института за участие в студенческих забастовках, позже учился в Тифлисской учительской семинарии и преподавал математику в керченском ремесленном училище (где служил инспектором его старший брат), а после увольнения — работал в литейном цехе Керченского металлургического завода; мать была выпускницей Кушниковского женского института в Керчи.
За подпольную деятельность его исключили из шестого класса Керченской Александровской гимназии.
В 1903 году Пётр Войков вступил в РСДРП; партийные клички — «Петрусь», «Интеллигент», «Белокурый». В 1904 году Войков был исключён из шестого класса Керченской Александровской гимназии. По воспоминаниям отца, Петр Войков еще в гимназии задумывался о покушении на императора. Уже в пятнадцать лет он присоединился к РСДРП, став одним из боевиков партии.
В Ялтинской организации Войков состоял в боевой дружине, был её активным участником.
Войков был одним из пяти организаторов и участников несостоявшегося покушения 20 июля 1906 на ялтинского полицмейстера М. М. Гвоздевича. Теракт был неудачным, самодельное взрывное устройство взорвалось в 50 шагах от полицейского участка, непосредственные исполнители, Васюков и Рутенко, погибли на месте, М. М. Гвоздевич не пострадал.
Работая в порту, сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости, поступил в Петербургский горный институт, откуда был исключён за революционную деятельность.
Летом 1906 года вступил в боевую дружину РСДРП. Осенью 1906 года, в разгар революционных беспорядков, Ялта была объявлена на положении чрезвычайной охраны. Есть основания полагать, что Войков участвовал в покушении на градоначальник Ялты генерала И. А. Думбадзе. Покушение, состоявшееся 26 февраля 1907 года, завершилось неудачей — Думбадзе остался жив. Непосредственный исполнитель покончил с собой, а Войкову, на след которого напала царская охранка, пришлось уехать за границу.
В 1907 году Войков эмигрировал в Швейцарию, в Женеву, изучал там математику и химию.
Там же, в Женеве, познакомился с Лениным, и хотя большевиком Войков не был (в годы Первой мировой войны оставался меньшевиком-интернационалистом), вместе с большевиками выступал против «оборонцев», был активным участником «1-й Женевской группы содействия» (меньшевиков).. В 1914 году женился на Аделаиде Абрамовне Беленкиной, дочери варшавского купца; в том же году родился их сын Павел.
Также учился и в Парижском университете, где тоже изучал химию.
После Февральской 1917 года бросил жену и вернулся в Россию (но не «в одном пломбированном вагоне вместе с Лениным», как это порой утверждают, а в последующем транспорте в одной группе с Мартовым и Луначарским.
По возвращении Войкова в Россию меньшевик М. И. Скобелев, возглавлявший Министерство труда Временного правительства, принял своего однопартийца на работу на должность секретаря своего заместителя. В августе 1917 года был направлен министерством в Екатеринбург на должность инспектора по охране труда. В Екатеринбурге вступил в РСДРП(б). Член Екатеринбургского совета, Военно-революционного комитета.
После Октябрьской революции Войков вошёл в состав Екатеринбургского военно-революционного комитета. С октября 1917 года — секретарь Уральского областного бюро профсоюзов, с ноября — председатель Екатеринбургской городской думы. Здесь он окончательно примкнул к большевикам и во время Октябрьской революции являлся членом Военно-Революционного комитета Екатеринбурга.
Именно в качестве одного из руководителей местной власти в Екатеринбурге Пётр Войков летом 1918 года решал судьбу семьи последнего русского императора Николая II.
В январе — декабре 1918 года — комиссар снабжения Уральского совета, на этом посту руководил реквизициями продовольствия у крестьян.
В марте 1919 года , 30-летний Войков вошёл в руководство нового Центросоюза в системе потребительской кооперации, получив назначение на должность заместителя председателя правления.
С октября 1920 года, оставаясь заместителем председателя правления Центросоюза, введён в состав Коллегии Наркомата внешней торговли. В сентябре 1921 года назначен заместителем председателя[7] смешанного государственно-капиталистического треста «Северолес» (трест передан в ведение ВСНХ по окончании НЭПа, в 1929 году). Ряд исследователей утверждают, что уход Войкова из системы советской торговли связан с подозрениями в его адрес. Известно, что он был весьма падок на женщин, и, как считали некоторые из его коллег, именно с целью дарить подарки многочисленным дамам присвоил себе ценные меха, предназначавшиеся на продажу. Уголовного преследования в отношении Войкова не было. Однако с должности в наркомате внешней торговли он был уволен со строгим выговором.
По убеждению сотрудников Институту Российской истории РАН Курляндского и Лобанова Войков руководил продажей за рубеж сокровищ императорской фамилии, Оружейной палаты и Алмазного фонда, в том числе пасхальных яиц К. Г. Фаберже, по крайне низким ценам.
В октябре 1921 года Войков возглавил делегацию РСФСР и УССР, которая должна была согласовать с Польшей выполнение Рижского мирного договора. Согласно пятому пункту Х статьи последнего, Советская Россия должна была возвратить «архивы, библиотеки, предметы искусства, военно-исторические трофеи, древности и т. п. предметы культурного достояния, вывезенные из Польши в Россию со времен разделов Польской республики». По мнению Курляндского и Лобанова, именно Войков передавал полякам русские предметы искусства, архивы, библиотеки и другие материальные ценности.
В августе 1922 года назначен дипломатическим представителем РСФСР в Канаде, но не получил агремана из-за причастности к расстрелу царской семьи и из-за того, что являлся профессиональным революционером — ввиду провозглашённых целей Коминтерна («Коммунистический Интернационал борется … за создание Всемирного Союза Социалистических Советских Республик»). Форин-офис признал Войкова, наряду с подобными личностями, персонами нон грата. Польша также сперва противилась дипломатической аккредитации бывшего революционера, однако затем все-таки согласилась.
7 июня 1927 года Пётр Войков прибыл на вокзал в Варшаве, куда должен был прибыть поезд с работавшими в Англии советскими дипломатами, покинувшими Лондон после разрыва дипломатических отношений. В этот день Войков был смертельно ранен Борисом Ковердой на железнодорожном вокзале в Варшаве и умер через час. На вопрос, зачем он стрелял, Коверда ответил: «Я отомстил за Россию, за миллионы людей».
«В ответ» на убийство Войкова большевистское правительство бессудно казнило в Москве в ночь с 9 на 10 июня 1927 года 20 представителей знати бывшей Российской империи, которые либо находились к тому моменту в тюрьмах по различным обвинениям, либо были арестованы уже после убийства Войкова.
Войков был торжественно похоронен в некрополе у Кремлёвской стены в Москве.
Польский суд приговорил Коверду к пожизненному тюремному заключению, заменённому на 15 лет каторги. 15 июня 1937 года, после отбытия части заключения, он был амнистирован и освобождён. После Второй мировой войны Борис Коверда перебрался в США, где работал в эмигрантской газете «Россия», а затем в типографии «Нового русского слова». Убийца Петра Войкова умер в феврале 1987 года в Вашингтоне в возрасте 79 лет.
Роль в убийстве Царской семьи.
В апреле 1918 года Войков возглавил «тройку» комиссаров, руководившую конвоированием Царственных страстотерпцев из Тобольска в Екатеринбург, создав для этой перевозки условия, равносильные пытке. Именно Войков присмотрел для заключения Семьи дом инженера Ипатьева, который первое время часто посещал, указывая коменданту Авдееву, каким должен быть режим содержания, и изучал комнаты, в том числе комнаты первого этажа.
А два дня спустя в здании Волжско-Камского банка собрался исполком Уралсовета, и Войков, который «присутствовал на этом заседании с первой до последней минуты» и «первым поддержал Белобородова», сказавшего, что надо убить и Детей, и друзей – всех. Единственный из собравшихся (!) Войков произносит речь, в которой убеждает участников преступного сговора, что их противникам, нужен, якобы, «только символ, только единица царской фамилии», и поэтому обязательно нужно убить всю Семью, включая Детей. Всё это – факты. Речь Войкова дошла до нас в пересказе жены цареубийцы, и зафиксирована в «Повести о большевистском комиссаре с чрезвычайными полномочиями», изданной Политиздатом в 1985 году.
Есть версия, что изначально Войков не должен был участвовать в расстреле, но сам настоял на своем присутствии, надеясь таким образом войти в историю. Он даже заучил текст приговора, который должен был торжественно огласить царской семье, но этого не случилось: руководитель расстрела Яков Юровский сам сказал пару фраз и открыл огонь, не дожидаясь официальной части. Как свидетельствуют люди, лично знавшие Войкова, во время убийства царской семьи он стрелял в горничную и одну из дочерей последнего императора.
Коллега Войкова по дипломатической службе Григорий Беседовский в своей книге «Путь к термидору» вспоминал с его слов: «Когда все стихло, Юровский, Войков и двое латышей осмотрели расстрелянных, выпустив в некоторых из них ещё по несколько пуль или протыкая штыками… Войков рассказал мне, что это была ужасная картина. Трупы лежали на полу в кошмарных позах, с обезображенными от ужаса и крови лицами. Пол сделался совершенно скользким как на бойне…» После расстрела семьи Пётр Войков якобы снял с одного трупа перстень с большим рубином, которым впоследствии любил хвастаться.
И хотя высказывания дипломата – перебежчика Беседовского считаются недостоверными, «осадок, как говорится», остается. И на сайте «Радонеж» прямо говорится, что это свидетельство Беседовского весьма убедительно. Во-первых, почему о «казни» Государю объявило не «официальное советское лицо», а всего лишь комендант Юровский? Не странно ли и то, что этим «прерывателем династии» не было сказано ровно ничего патетического? Во-вторых, Войков – как раз «официальное советское лицо» – мечтал получить эту роль с гимназической скамьи!
Беседовский передает рассказ Войкова о том, что обезображивание и сжигание святых мощей совершалось «под руководством Войкова и наблюдением Голощёкина и Белобородова» и это доказано.
17 июля 1918 года в аптекарский магазин «Русское Общество» в Екатеринбурге явился служащий комиссариата снабжения Зимин и от имени областного комиссара Войкова предъявил управляющему Мецнеру письменное требование:
«Предлагаю немедленно без всякой задержки и отговорок выдать из Вашего склада пять пудов серной кислоты предъявителю сего.
Обл. комиссар снабжения Войков».
Кислота была выдана тогда же Зимину, и он расписался в получении ее на самом требовании Войкова.
В тот же день, поздно вечером, Зимин снова явился в магазин и предъявил второе требование Войкова:
«Предлагаю выдать еще три кувшина японской серной кислоты предъявителю сего.
Обл. комиссар снабжения Войков».
И эта кислота была выдана Зимину под его расписку на том же требовании.
Всего было выдано кислоты 11 пудов 4 фунта. Деньги за нее были уплачены магазину 18 июля в сумме 196 рублей 50 копеек.
Согласно Мельгунову, П. Л. Войков будто бы заявлял в дамском обществе в Екатеринбурге, «что мир никогда не узнает, что они сделали с царской семьёй».
Но недаром сказано, что "нет ничего тайного, что не сделалось бы явным". Узнал мир о том жутком преступлении. Узнал и содрогнулся…