Ссученный - его так звали во дворе мальчишки. Мне непонятно было, за что так нехорошо окрестили, он мне нравился. Его боялись, а я нет. Он был справедлив.
Однажды, на моих глазах он зарезал очень неприятного типа, тоже из нашего двора. Про него уважительно шептали: "блатной". Его поведение всех раздражало, но при этом кто-то копировал поведение с него из мальчишек и мечтал так залихватски ходить руки в брюки с цигаркой во рту и плевать через фиксу под ноги собеседнику.
Ссученный зарезал блатного, а потом, отойдя от истекающего кровью блатаря, сел за доминошный стол и стал размешивать фишки с опешившими мужиками. Женщины заорали. Двор наполнился суетой, кто-то тут же побежал снимать сохнувшее бельё.
Уникально-криминальный район Москвы "Мазутка"
В самом начале 1950-х годов, когда здесь функционировал мазутный завод, на нём в основном работали бывшие "зеки", которые пустили здесь корни, — тогда сюда вообще нельзя было зайти чтобы не попасть в историю или не лишиться чего–то ценного. Потом завод снесли и Мазутка стала Москвой. Вот тогда и захватили её люди из партаппарата благодаря привлекательной близости огромного парка «Сокольников». Все эти субкультуры смешались, и получился очень крутой коктейль. Более того, под влиянием криминогенности района некоторые дети "цекашников" становились такими бандитами, что ого-го. В девяностые людей сильно раскидало, и очень многие из тех, кто должен был стать работниками парт-органов, переквалифицировались в рэкетиров и держали в страхе не только этот район, но и многие другие.
Здесь было много ЦК-овских домов с соответствующей публикой (они и сейчас есть, только КПСС уже нет, а на районе осталась память - их дома). И при этом здесь же, на улице Павла Корчагина (единственная улица в Москве, названная в честь литературного героя), проживали более 20 "воров в законе". Нравы были странные — было очень много шпаны, все жили по понятиям, и при этом было много мажоров и маменькиных сынков. Все как-то жили друг с другом. Эх, Мазутка... Мазутка! Родина моя!!!! Эх, хорошее было время...беззаботное детство! Мы с обеда и до позднего вечера пропадали во дворах Мазутки, где учились всему, что умеем, чувствуем сегодня... И все–таки другое тогда было время!
Мне всегда были интересны мужики с нашего двора. Я издалека подглядывал за ними, как они курили, тяжело вздыхая, смеялись, а на праздник выпивали. Меня бабушка отгоняла от них, особенно после того, как я дома упрекнул бабушку матом, что щи остыли. Ну, конечно по сусалам я тогда получил тряпкой.
Во дворе деда моего уважали. Ссученный привставал и жал ему руку всякий раз, когда дед шёл домой. Но дед с доминошниками не знался, не играл с ними, но однажды даже заступился за игроков, когда пришёл участковый разбираться в чём-то с ними. Я маленький был и не слышал разговора, но это уважение запечатлелось в моей памяти так, что я к игрокам подходя, старался держаться как дед. Меня не стеснялись. Помню блатной мне налил водки и я, чтобы не опозориться перед мужиками выпил грамм сто, а то и больше. Блатной меня хлопал по плечу и говорил, что я наш, не то, что Маракушка дед. Я не знал, что такое Маракушка, сейчас я понимаю, что это обзывательство, а тогда смеялся. Ссученный попросил блатного попридержать язык, а тот его назвал Ссученным. Потом они ругались. Игра закончилась, было шумно, кричали женщины, а мне было плохо, я блевал в кустах. И тогда они как-то разошлись, почти мирно.
Как я фашистов резал?... а вот так и резал!
9 мая. День победы. Ссученный сидел в костюме за доминошным столом и играл с мужиками. У всех были награды. У Ссученного, как сейчас помню, помимо прочих, две медали "За отвагу". Как-то раньше деда я спрашивал про эту медаль потому, что такой у деда не было. Был орден "Ленина", несколько орденов "Красной звезды", "Боевого красного знамени" - два, и даже медаль "За боевые заслуги" была. А вот медали "За отвагу" не было. Дед отвечал, что эта медаль - высшая солдатская награда за личное мужество. Мне было обидно, что у деда такой не было, очень обидно. А Ссученный мне очень нравился. Всегда спокойный, рассудительный, а когда на меня смотрел как-то таинственно улыбался, краешком губ, ну или мне просто это казалось, хотелось... и казалось.
Тогда, 9 мая он блатного несколько раз ударил ножом и уже за столом, размешивая фишки, усмехнулся зло. "Как я фашистов резал?... а вот так и резал!"
Вот эти два понятия: блатной и фашист надолго смешались в моём мозгу. Ссученного я больше никогда не видел. Помню дед ходил на суд и о чём-то с бабушкой шептались на кухне, но я не помню о чём, видимо тогда услышал много незнакомых слов.
Во дворе у нас не воровали. Слышал, как бабушка говорила с другой женщиной, дескать слава Богу, что так. Ни цыган, ни щипачей. Наши не дают, а сами в другом месте обретаются...
Так и осталось для меня не то имя, не то "заслуженная" кликуха Ссученный как нечто уважительное, почти геройское. Прошли годы и я тоже получил медаль "За отвагу" и вдруг вспомнил, всё, будто вчера было моё детство.
p.s. В 1942-1943 годах, как и сейчас, но с некоторыми неясностями, специальным правительственным указом на фронт были отправлены свыше 157 тысяч заключенных, до конца войны это число было доведено почти до миллиона. Те, кому посчастливилось уцелеть на войне, редко кому удавалось прижиться "мирной жизнью", после Победы вернулись в лагеря, однако воровская семья «фронтовиков» не приняла.
Для воров в законе они были «ссученными» – теми, кто преступил незыблемый закон и пошел на сотрудничество с "властью". Более того, «ссученные» сами были готовы создавать свои правила, не считаясь с традиционными воровскими понятиями. Как писал Варлам Шаламов в «Сучьих войнах», они намеревались «легитимизировать новую символическую реальность - включить символы войны и фронта в статус блатного мира в качестве разрешенных и, может быть, даже поощряемых, престижных». Грянули «сучьи войны». Воры резали «сук», «суки» убивали блатных. В войну втягивались и другие группировки, формировавшиеся по принципу землячества, национальности, фронтового братства. Сколько погибло в результате масштабной резни – неизвестно.
Сегодня мы видим повторение урока истории, который казался хорошо забытым.
И всё же - это было самое дорогое и честное время, которое мне за всю мою жизнь, больше увидеть не удалось, пока...