***
− Добрый вечер, это тебе. − Олег Лемешев несколько скомканно протянул букет, Светлана Стрельцова с излишней скромностью приняла его.
− Благодарю. Как видишь, не опоздала, и материал с собой. В ресторане сможешь ознакомиться, − скороговоркой, чтобы не выдать невесть откуда появившегося смущения, выпалила молодая женщина.
− Что ж, поехали. − Лаконично завершил обмен любезностями Олег, открывая дверь все того же малахитового джипа.
Сорок минут, что они ползли в пятничных московских пробках, оба хранили молчание, быть может, прокручивая в памяти ту первую, двухмесячной давности поездку, или просто вновь привыкая, притираясь друг другу, пропуская через себя полузабытые запахи, едва уловимые жесты и полувзгляды.
Лишь за столиком действительно весьма уютного ресторанчика, уже сделав заказ, их взгляды соприкоснулись в незримом поединке.
− Рада? − в лоб спросил Олег, задержав взгляд на шикарном женском бюсте, который жил своей жизнью под тончайшим шелком обтягивающего декольте.
− Рада. − тоже в лоб ответила Светлана, не желая жеманничать.
− Помнишь, в прошлую нашу встречу ты говорила о мироздании, о том, что оно многослойно и горячо? Я, знаешь ли, на досуге иногда вспоминал твои слова, они словно сподвигли меня жизнь назад прокрутить… Даже бывшую жену проведать наконец выбрался.
Вот те на! И как она должна реагировать?
− Замечательно. И что? − Светлана отпила вина из фужера и в упор воззрилась на своего оппонента. А как иначе его назвать?
− Да ты, как я вижу, уже ревнуешь! − усмехнулся Олег, в свою очередь, сделав дежурный глоток.
− Представь себе. Мироздание и впрямь многослойно и горячо, но не безгранично. Предел терпения есть даже у мироздания, поверь. А ты его испытываешь, как мне кажется.
− Креститься в таких случаях следует, не так ли? Вот и Ленка однажды приняла такое решение. Ленка − это моя бывшая. Ушла она от меня три года назад. Не куда-нибудь, а в монастырь ушла. Наверное, слишком многое из той мирской жизни для нее было эфемерным, вот и нашла она в молитве свою грань мироздания…
Олег враз посерьезнел. Светлана слушала, буквально затаив дыхание. Страсть смешалась с доверием, свет вкрапился во тьму…
Нарочитый флирт, которым поначалу прикрывали наготу эти двое, которым, как видно, не на шутку далось это самое мироздание, улетучился.
За уютным ресторанным столиком в центре Москвы в начале двадцать первого века нестареющая Ева вновь протягивала сочное яблоко своему Адаму. И не было для этих двоих иного пути познать мироздание, как только испытать сладость и боль греха.
***
– Девочка моя, как же я соскучился, ты мое мироздание...
Олег был счастлив и решил в кои-то веки не скупиться на слова. Хотя давно приучил себя не раскрываться перед женщиной даже в такие моменты. Но сейчас... Она дарила ему свой женский свет, окутывала теплом и какой-то непостижимой защитой! Снова, как тогда, два месяца назад, на этих шелковых простынях иссиня-черного цвета.
Она его еще тогда почувствовала. Нет, это была не обывательская близость, не механическое туда-сюда, и не банальные ожидающие взгляды партнерши.
Тут лучше всего закрыть глаза и сконцентрироваться на механическом туда-сюда, не более того.
Близость «от профи» – это как в кафе сходить. Насытился, и ладно, а изыски по праздникам. Вроде бы и сервис неплохой, и меню вкусное, ан нет той изюминки и перчинки, которые присущи домашним деликатесам. Вот уже три года, как такой роскоши, как эксклюзивное, только ему одному предназначенное, меню отсутствует в жизни Олега. Все больше по всякого рода столовкам да барам перебивается.
– Лана, Ланочка, ты невероятная, волшебная!..
Бог мой, да за одни эти сумасшедшие признания можно целовать и обнимать его до бесконечности, успела промелькнуть полумысль-полуощущение. Так, как никого дотоле.
Хотя секс, конечно, уже давно присутствовал в жизни молодой женщины, еще в отношениях с Никитой. Светлане было невыносимо скучно, и от бутербродных поз после ужина, и от незатейливых мужских комплиментов. Вместо вспышки одни тлеющие головешки. Светлана тогда была, в принципе, разочарована. Никите изысков не надо было, зато ее смелые желания требовали выхода, и вот дверь наконец приоткрылась. Войти? Остаться?.. Пусть подскажет само мироздание.
***
– Знаешь, как я бы тебя сейчас назвал? Виагра на каблуках, не больше и не меньше. ...
Впрочем, Олег сейчас мало на что был способен. Разве что на такие глупости, но как же хорошо-то! Словно умер и родился, причем в рубашке. Потому что рядом она, расслабленная и счастливая по-настоящему. Лана молчала, накручивая на палец золотистую прядь, и пыталась заглянуть в себя.
И боялась. Страх в этот момент терзал ее душу и властно врезался в сознание. Что теперь? Опять дни и ночи одиночества? Вновь выгрызать зубами свой кусок из московского торта, которого вечно в столице на всех не хватает?
Она почти раскаивалась, что вновь позволила себе раскрыться перед ним полностью, душой и телом. Быть распущенной и девственной, с радостью дарить себя тому, кто – она еще в первый раз поняла – этого хотел. Не просто секса, а этого потаенного, неизведанного, что есть в ней, как, впрочем, в каждой женщине.
И что теперь? А теперь будет невыносимо, если Олег чмокнет в щечку и помашет ручкой до следующего раза. Мужчины полигамны и в принципе зациклены на собственной самостоятельности, особенно из разряда «начальничков».
Ну, сними же наконец маску, Олег! Теперь ей хочется большего, намного большего. Быть с ним постоянно. Любить и желать его. Быть его виагрой на каблуках, если ему так угодно. И позволить ему взять себя на ручки и нести по жизни – ну хотя бы через лужи переносить. Чтобы каблуки не повредить.
– И что теперь? – вопрос вдруг сам собой слетел с ее губ.
– Что теперь? – эхом отозвался Олег, внутренне замирая от того, что решение нужно принимать уже сейчас, сию минуту. Развернуться и уйти от нее в свою жизнь он уже не мог, да и не хотел. И дело не в интиме, конечно не в нем! Да ну ладно – именно такая близость, какая только что была между ними, и творит чудеса. А секс... Ну да, он точно еще совсем не повод даже для длительного знакомства. Проверено.
– А теперь мне, наверное, придется вернуться на малую родину, поскольку хозяйка комнаты заломила такую цену, которую я навряд ли потяну, а искать варианты, знаешь, устала. Вообще надоело все. Все, кроме тебя. – И тут Светлана Стрельцова отнюдь не лукавила и не выгадывала. А просто попыталась поймать свою женскую птицу счастья, благо та была в этот момент совсем рядом.
Ее прозрачно-изумрудные глаза в этот момент источали столько безнадежного тихого света, обращенного к нему одному, что Олег просто накрыл их легким поцелуем и сказал:
– За вещами поедем сегодня же. Впрочем, нет. Все новое тебе куплю. Новая жизнь – новый гардероб. Логично? Только, пожалуй, сегодняшнее платье оставим. Как память.
***
Вершаев ликовал. Как здорово он все провернул! Конечно, сладкая парочка, которую он так удачно вновь свел вместе, сейчас вовсю наслаждается друг другом.
И уж точно, Олег на сей раз не отмажется – запал, ох как запал друг детства на Светланину «изюмину», благо та у нее действительно присутствует. Что ж, посмотрим, может, скоро и поздравить с переменами в жизни Лемешева повод представится. А перемены будут обеспечены, будьте уверены, господин Казанова.
Изрядно покрутившись по офисным делам и совершив кучу важных звонков в отсутствие довольно рано уехавшего из конторы Лемешева, в том числе и тот, о котором второго дня напоминал друг-шеф – французским коллегам по поводу контракта на закупку чудо-средства против онкологических заболеваний, Михаил Алексеевич наконец-таки позволил себе расслабиться.
Семейный ужин сегодня явно подождет, а иже с ним и Нинон, как он пафосно любил называть свою благоверную. Поворачивая ключ зажигания в верном «Форде», Вершаев усмехнулся: до сих пор непонятно, как могло случиться так, что яркая, даже слишком яркая продавщица ювелирных украшений стала его Нинон...
Вершаев задумчиво-неспешно надавил на педаль газа и тронулся с места. Почти десять вечера, детское время для столичного уклада жизни. Он знал, где проведет ближайшие часа два, а может, и до глухой ночи зависнет.
Притормозив на светофоре, мужчина нашел нужный номер в мобильном и спустя секунду расплылся в слащаво-дежурной улыбке – привычка, годами отработанная в бизнесе, автоматически срабатывала даже тогда, когда заместитель генерального «Энергии-плюс» имел приятную возможность не общаться не приватно с «нужными людьми». А Ирка как раз-таки и являлась для него сейчас из их числа.
– Привет, солнце! Как дела, как жизнь?
– О, какие люди! Мишка, ты? Или теперь тебя только по имени-отчеству называть?
– Да ладно, оставь фамильярности. Ты сейчас в клубе? Хотя к чему я спрашиваю, и так ясно, где ж тебе еще быть в столь ранний час. Столик организуешь для институтского приятеля? Как обычно, в комнате для вип-гостей и с моим обычным условием, когда я в гордом одиночестве к тебе наведываюсь. Надеюсь, она еще трудится в твоем штате?
– Да здесь, здесь она, приезжай!.. А то совсем запропастились вы с Олегом, наверное, бизнес не на шутку засосал? Или личная жизнь?
– Ирочка, детка, ну какая личная жизнь может быть у закоренелого семьянина? Нинон, ты знаешь, мне и жена, и товарищ, и брат, ну, или что-то в этом роде. К счастью, она не придирчива к моим нечастым, надо сказать, опозданиям на ужин, да и готовить, по честнухе, она не очень любит...
– Зато тебя, Мишенька, тебя любит, если терпит твои выкрутасы! Ладно, жду. – Ирка отключилась, а Вершаев порулил по вульгарно разукрашенной Москве в сторону Фрунзенской набережной.
Совсем скоро он увидит ее. Ту, ради которой сейчас «топит» закадычного друга детства в омуте зеленых глаз «девушки с Пушкинской». Ту, которая когда-то отказалась от прелестного кольца с бриллиантом, а потом попыталась украсть такое же... Ту, благодаря которой у него есть фешенебельная и всегда блестящая Нинон, под стать прилавку в ювелирном бутике.
Ту, которая так давно снится ему почти каждую ночь, то склоняясь над его кроватью с целомудренным поцелуем, то танцуя только для него полностью обнаженной и такой доступной. Ту, которая никогда не хотела сделать все это наяву, как он ни старался. Скоро он облапит ее точеную фигурку, встреплет ее мальчуковую стрижку, усадит к себе на колени и будет делать с ней все, что хочет делать мужчина с женщиной своей так и несбывшейся мечты. Скоро он увидит Ленку. Или ее подобие.
***
Приехав в ночной клуб, Михаил Алексеевич сразу же направился в Иркины офисные апартаменты, стремительно миновав шумно-прокуренный зал, где к одиннадцати вечера, как обычно по пятницам, уже яблоку негде было упасть. Да, кто бы мог подумать, что в прошлом «свой парень» одноклассница Ирка Скворцова так развернется в столице...И все благодаря, между прочим, неудачному – или наоборот? – замужеству.
Супруг Ирки, перевезя ее в белокаменную, сделал вещь, с точки зрения Вершаева, недопустимую: сразу же приобщил свою вторую половину к совместному бизнесу в сфере услуг. А сфера эта, как известно, весьма обширна. Чем они на первых порах занимались, Ирка так ни разу вразумительно и не сказала – вроде бы что-то связано с туризмом, какая-то фирмочка официально на Маяковке у них была.
Однако на деле Иркин «фирмач», как позже выяснилось, промышлял чем-то не вполне легальным, связанным чуть ли не с наркотой. За что в конце концов и угодил в места не столь отдаленные, где год назад таинственным образом приказал долго жить.
В результате Ирка осталась при солидных банковских счетах и при деловой хватке, приобретенной за три года семейной жизни, из которой она четко усвоила два урока: все мужики сво..., поскольку успешный муженек безудержно ходил налево, и то, что именно на слабостях сильного пола можно и впредь замечательно приумножать свое благосостояние.
Вложив накопленные капиталы в развлекательный бизнес, Скворцова не прогадала – «Фелиция», где, кстати, случайно и встретились бывшие однокашники, вот уже второй год пользовалась спросом у столичного гламура. Ирка не жалела средств ни на приглашения «звезд» отечественной эстрады, ни на навороченный интерьер, ни на элитное обслуживание с непременным стриптизом от лучших танцовщиков и танцовщиц столицы, а главное, не экономила на профессиональном пиаре, где остались неплохие связи с «туристических» времен.
«Подпольные» увеселения, конечно, для избранных.
Таких, как Вершаев. Да и Олег, помнится, сюда до недавних пор любил вместе с ним захаживать «за девочками»... Любил. Особенно пока Ленка болела. Глушил, так сказать, отсутствие семейного секса случайным необременительным интимом, как говорится, с Иркиной подачи.
Собственно, вдвоем глушили. Только Лемешев и не догадывался, что его лучший друг сходит с ума от боли и ревности, ведь молчаливая Ленка так ни разу и не «прокололась» о тех сумасшествиях, которые предпринимал Вершаев, чтобы пробудить ее чувства к себе.
***
Тогда, еще в институте, она выбрала не его. Не его! После очередного сухого отказа от вечернего рандеву или незатейливого, но от всего сердца, подарка, Михаил как только ее не оскорблял, в бессильной страстной злобе сжимая кулаки.
Елена Прекрасная была безучастна к его мукам. А Олег поначалу не скупился на пикантные подробности первых встреч с очаровательной одногруппницей, всего лишь за миг покорившей их обоих в дверях альма-матер. Олег не знал, ничего не знал. Вершаев к тому времени уже научился пользоваться маской, которая срабатывала не хуже, чем очки с затемненными стеклами.
Потом, правда, Лемешев практически перестал посвящать в свои взаимоотношения с девушкой друга – к чему изливать душу, если она и без того получает все, что ей угодно? Да и тело, без сомнений, тоже. Когда Вершаев думал о том, что проделывает Олег с его Ленкой, темнота внутри так пульсировала, что он подчас начинал задыхаться.
Он боготворил ее и ненавидел, стараясь абстрагироваться от ситуации и в какой-то мере все же от чувства вины перед опять-таки идущим на шаг впереди него другом детства, желая только одного – чтобы этот союз продлился недолго.
***
Вершаев без стука открыл дверь Иркиного фешенебельного рабочего кабинета, однако кресло владелицы «Фелиции» пустовало. Выскочила, наверное, на секунду. В ожидании вип-гость вальяжно закинул ногу на ногу, слегка прикрыл глаза в предвкушении ночных удовольствий и продолжил экскурс в прошлое.
Трещина в постылом союзе образовалась едва приметная. Ленка оставила работу по желанию Олега и сиднем сидела дома, куда Вершаев частенко захаживал исключительно вместе с его хозяином. Во всем облике еще недавно такой «живой» Ленки – вычурная покладистость. И руки, покорно сложенные на коленях. И этот взгляд, устремленный куда-то вдаль сквозь лица... Вершаев тогда сразу же, как говорится, начал «ковать железо».
Тот перстень с небольшими брильянтиками он выбирал долго, очень долго, совсем измучив вымуштрованную продавщицу ювелирного бутика ( а позже его Нинон!). Наконец покупка была сделана. Как же он надеялся, что ее день рождения все изменит! Олега как раз очень удачно отправился в срочную командировку, о чем Вершаев, его верный помощник, узнал первым. Как и о том, что Ленка сильно расстроена отсутствием в свой праздник сожителя. Вершаев только так про себя именовал Олега.
В тот день он впервые вошел в заветный подъезд в одиночестве. Чего хотел? Забрать ее наконец в свою жизнь, а может, ограничиться постелью? О да, постель с Ленкой точно входила в планы Вершаева. И сейчас, отстукивая секунды костяшками пальцев по массивному дубовому столу в ночном клубе, он знал точно – в случае удачи истинное удовольствие он испытал бы в тот момент, когда увидел растекшееся страдание в глазах рогатого лучшего друга.
***
– Спасибо за розы, Миш. А это лишнее. Очень красивое, но лишнее. Не для чужих жен, – она с порога вернула бархатную коробочку и нехотя пропустила его в пустую, пахнущую чем-то цветочно-высокопарным, до блеска вылизанную двушку.
Вершаев знал этот чуть сладковатый дурманящий запах, как говорится, с младых ногтей. Он всегда был при его друге – запах успешности, сексуальности, смешанными с пофигизмом, который Олег внешне сделал неотъемлемой частью своего имиджа. И только Вершаев знал, сколько растерянных шагов хранит уверенная пружинящая походка его теперешнего босса.
А если он и вовсе оступится, если упадет?.. Нет, все же нельзя такого желать человеку, который столько раз тебя выручал. Или можно, если он походя забрал то, что могло бы принадлежать тебе, тебе одному?!
– Лен, возьми, это ж от души. Ну что я, не могу тебе подарок в день рождения сделать, в самом деле?..
Вершаев что-то еще мямлил пересохшим языком, не в силах оторвать взгляд от высвечивающихся под тонким коротеньким халатиком стрингов, пока шел за хозяйкой из прихожей в гостиную. На пороге не оставила, значит, есть шанс.
Однако все испортил вполне логичный физиологический процесс, случившейся в организме Вершаева в ходе предположений типа «а какого, интересно, цвета на ней трусики?»
Он впервые дал волю своей страсти и, не помня себя, вдруг цепко обнял Ленку. Она взахлеб «ты с ума сошел?! Все расскажу Олегу!» и судорожные попытки выбраться из нежданных объятий. Он, задыхаясь от свежего запаха ее волос «Люблю, ты же знаешь, да, да, с ума схожу...»
Он бормотал что-то бессвязное в этой бессмысленной борьбе двух тел и двух жизней, одна из которых четко выбрала свой путь. И он шел вразрез с дорогой Вершаева. Тот же, пытаясь наклонить ее, кричащую, в пояс, уже не помнил, что пришел не за этим. Вернее, не столько и не только за этим. Что ему нужно от нее гораздо больше, чем секс по пути в гостиную.
Тьма многолетних обид, страхов и беспочвенных ожиданий хлынула через край. Глоток света, хотя бы глоток, чтобы разбавить всю эту муть. Ему нужен был хотя бы один глоток ее целомудренности и бесстыдства, упорства и неискушенности, сенного запаха ее коротких упрямых волос и вкуса соленых слез из распахнутых изумленных зеленых глаз. Ему нужен был хотя бы глоток ее женского света, – взять насильно, если добровольно никак! – чтобы окончательно в этой мути не потонуть.
Наталья Казакова.
Продолжение следует. Приятного прочтения!