Недавно Алексей Николаевич скосил траву у дома Таисии Федоровны. В молодости она работала в колхозе учетчицей молока, а потом переехала жить в город. Правда, в родную деревню приезжала постоянно. Но в прошлом году Таисия Федоровна умерла. В дом с тех пор никто не наведывался, и все вокруг заросло бурьяном так, что во двор не войти. Никто не просил Алексея Николаевича выкосить траву, сам решил это сделать. Считает, что дорога к дому должна быть свободной. Говорит, должно быть всем понятно, что людей в Пичинейке – селе на окраине Мордовии – помнят и ждут.
Текст: Евгений Резепов, фото: Андрей Семашко
А чтобы снова все не заросло бурьяном, Алексей Николаевич здесь ячмень посеял – на корм своим козам.
Дом Таисии Федоровны держится, как говорится, на честном слове. Пазы в бревнах тряпками забиты. Крыльцо покосилось. Таких домов, окруженных высохшей и увешанной паутиной сиренью, в деревне Пичинейка много.
Когда 63-летний Алексей Николаевич Старостин выходит косить траву вокруг брошенных домов Пичинейки, то неизменно вспоминает их бывших владельцев. Вот на этом месте раньше стоял дом Алексея Васильевича Батяева, его сын Владислав иногда приезжает сюда – навещает родные края. От дома Владимира Ивановича Аввакумова одна печка осталась. Он бригадиром работал в колхозе, а потом перебрался в соседнее село Ахматово. Вон там еще стоит изба Ивана Кузьмича Сухова. И он, и его жена оставались в деревне до последних своих дней, хотя переехавшие в город дети к себе звали. А вон там дед жил, Сергей Васильевич Попков. На месте его разрушенного дома теперь густые кусты черемухи.
«А тут Ольга Захаровна Егорова жила, – говорит Алексей Николаевич собаке Найде, которая крутится у ног. – Помнишь, она тебя подкармливала?»
Идти дальше, продираясь сквозь заросли бурьяна, Старостин не хочет. Теперь там не пролезешь, хотя в прежние времена эта деревенская улица тянулась еще на километр. «А сегодня вся деревня – метр на метр», – машет рукой Старостин и отворачивается...
Раньше в деревне не было нумерации домов. Но вот недавно администрация зачем-то распорядилась таблички навешать. И даже дала название единственной улице – Комсомольская. Алексей Николаевич со своей женой над этой несуразицей часто посмеивается. Анна Антоновна – его единственная собеседница в Пичинейке.
Если б не семья Старостиных, жизнь в деревне Пичинейка давно прекратилась бы. Об этом Старостину часто говорила та самая Таисия Федоровна Кожандова, которая до конца своей жизни проводила здесь все лето. Приезжала постоянно, даже когда ей было далеко за 80. Всегда подробно расспрашивала о делах: как перезимовали, какой урожай пшеницы сосед снял со своих полей, удачно ли продал зерно?
Алексей Николаевич говорит, что она единственная проводила все лето в Пичинейке. Другие бывшие жители обычно на один-два дня приезжали – из Ярославля, из Свердловска... Как-то раз прибыли гости из Прибалтики, куда их еще детьми увезли родители, покинувшие деревню в далекие 1950-е по советскому оргнабору. И все они, увидев на месте родных домов заросли, ямы и печи, покрутятся-покрутятся да и идут по тропинке к единственному на всю Пичинейку обитаемому дому. Она еле заметна, ведь пользуются ею всего два человека. Последние жители деревни – супруги Старостины.
«НИВА» И «ДОН»
Алексей Николаевич носит синий рабочий комбинезон на лямках, сшитый из такого прочного материала, что в нем можно сквозь любые колючие кусты продраться. Сносу ему нет, говорит Старостин. Последние несколько лет Алексей Николаевич работал грузчиком на цементном заводе, вот и осталась у него спецодежда.
Во дворе Старостиных нас встретила Анна Антоновна. Она – в цветастом платье и калошах. Проходим в дом, садимся за стол и продолжаем беседу, во время которой Алексей Николаевич разворачивает и аккуратно разглаживает обертку от каждой съеденной шоколадной конфеты. Жена обертку у него отбирает, он берет другую. «Ребенком мало сладкого ел, вот и осталась привычка», – улыбается Алексей Николаевич.
Он рассказывает жене, как во время прогулки по Пичинейке я пожалел деревца высохшей сирени. Старостину это явно не по душе, сирень он считает «пустым» деревом. Вот зрелище погибших от весенних заморозков посевов, которые он мне показал, это действительно печально, говорит он. Посевы Старостина нынешней весной почти не пострадали, зато его соседи по полям многое пересевали. Им надо большие площади засевать. Вот у них возвратные заморозки первые всходы и уничтожили. А он со своими 20 гектарами не торопится. Соседи – крупные агрофирмы – сев заканчивают, а он только начинает. Двух дней на все про все ему хватает.
Алексей Николаевич ревностно следит за своими соседями. А они, в свою очередь, с любопытством наблюдают за тем, что творится в хозяйстве мелкого фермера из заброшенной Пичинейки. В других вымирающих деревнях люди просто свой век доживают. А тут какой-то чудак на старой сельхозтехнике обрабатывает поля, снимает урожай и продает зерно жителям окрестных селений на корм для домашней птицы.
Гости, приезжающие посмотреть на родные места, оставленные их родителями, обязательно расспрашивают Алексея Николаевича и Анну Антоновну о своих предках. Те припоминают что могут. А потом Алексей Николаевич обычно ведет их на кладбище Пичинейки, где сам обкашивает могилы, поправляет забор и памятники. Эту обязанность он тоже взял на себя добровольно.
По пути на кладбище он обязательно обращает внимание гостей на поле, разделенное грунтовой дорогой. С одной стороны пшеница крупной агрофирмы. С другой – его посевы. Он и мне показал это поле. «Вот вы человек без опыта, сравните! – говорит он. – У моих конкурентов пшеница редкая, низкая, жидкая, среди бурьяна растет. А у меня густо, высоко, колосок к колоску стоит. У меня ухоженная, по парам сеяна. Эта высажена мелким производителем, а та крупным! Вот и разница!»
Однажды во время уборки в поле приехал хозяин той самой агрофирмы, ему было любопытно поговорить с последним жителем Пичинейки. Посмотрел на «Ниву» – комбайн Старостина. Посмеялся над бедностью. Комбайн старенький, плохонький. Говорит: купи у меня комбайн «Дон»! Старостин отказался. Куда ему «Дон»! У Алексея Николаевича громадных полей нет, для его 20 гектаров и старенькой «Нивы» достаточно.
«Я, в отличие от крупных производителей, не спешу ни сеять, ни убирать, – объясняет Алексей Николаевич, продолжая разглаживать конфетные фантики на скатерти. – Но качество моего зерна особо никому не нужно. Крупные агрофирмы продают его мешками. А я – килограммами».
Старостина возмущает, что агрофирмы используют много химии, о будущем земли не заботятся. Сетует: что будет с ней завтра – им все равно, чем больше урожай, тем лучше. А когда он видит, как тяжелые, груженные зерном КамАЗы с прицепами «прут, как вагоны, по полю, словно по асфальту», то сильно раздражается: «Раньше-то грузовички возьмут два бункера и еле-еле, осторожно по полю пробираются!» Вернувшись после работы домой, он обязательно рассказывает об этом жене, пока она наливает воду в таз, чтобы муж умылся. Водопровода в деревне нет.
Анна Антоновна не раз предлагала мужу: может, сдать эти 20 гектаров в аренду той самой агрофирме и забыть уже про все эти хлопоты? А потом сама себя останавливала: не дачник же он, чтобы теплицами в огороде заниматься. Ему простор нужен. Ей хорошо известно, что значит для этого гордого и независимого человека работа на своей земле. Да и все жители прежней Пичинейки поддерживали Алексея Николаевича в желании держаться за свою землю.
НА СВОЕЙ ЗЕМЛЕ
Старостины, пожалуй, единственные в округе сохранили печь. Даже спят на ней. И печь-голландку оставили. Воду набирают из колодца в огороде. Старые косы-литовки, которыми пользовались еще дед и отец Алексея Николаевича, хозяева бережно хранят под козырьком крыльца. Гостей Старостины встречают радушно. Речь у них певучая, плавная.
Алексей Николаевич считает, что все самое лучшее было в прошлом веке. Выдающиеся люди для него – Герои Социалистического Труда, которых дала его родная Атяшевская земля, отличающаяся, кстати, превосходным черноземом.
«Вы живете как однодворец у Тургенева! Помните «Записки охотника», мы их в школе проходили?» – говорю я Старостину. И вспоминаю героя рассказа «Однодворец Овсяников». Он консервативен, стойко держится за патриархальные обычаи, кичлив и независим. Ориентируется на старинный обособленный уклад, а герой для него – граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский. Алексей Николаевич рассказ не помнит. Но тут же находит своеобразные минусы в современном образовании: «В первом классе мы писали перышками. В чернильницу ручки макали. А эти шариковые ручки только почерк испортили».
Между прочим, Анна и Алексей познакомились в школе села Челпаново. В старших классах Старостин ходил в эту школу из Пичинейки. Каждый день по 5 километров туда и обратно. Потом окончил курсы трактористов, а Анна в городе выучилась на кондитера. Правда, по специальности не проработала ни дня. За Алексея замуж вышла. Помнит, как он привез ее на мотоцикле в Пичинейку – показать деревню и с родней познакомить.
Приданое у деревенской девушки было незатейливое: зимнее пальто, плащ, юбки и платья. Когда она переехала к мужу в Пичинейку, его братья и сестры уже разъехались. Удивлялись: они стремились выбраться из деревни, а младший брат сюда молодую жену привез. Зато свекровь приняла невестку как родную дочь.
Работала свекровь телятницей на колхозной ферме в Пичинейке. Грамоты получала. За ударный труд ковер ей подарили. Когда ушла на пенсию, Анна заняла ее место. Свекровь ее учила лошадь в телегу запрягать, с телятами и бычками на ферме управляться. На лошади надо было бочку воды привезти, телят напоить, солому поменять, сено разложить. Все вручную. Вместе с Анной работали еще три телятницы. В пичинейском отделении колхоза «Путь Ильича» на откорме 110 бычков числилось, на доращивании – еще 130. Плюс конюшня на 30 лошадей, которой заведовал Петр Борисович Аввакумов. «В Пичинейке один человек работал за четверых», – говорят Старостины.
Когда телят, лошадей, амбары и зерносклады перевели в центральную усадьбу в село Ахматово, Анне пришлось переквалифицироваться в доярки. Ходила в Ахматово каждый день на утреннюю и вечернюю дойку. Нужно было подоить коров, почистить, набросать на пол соломы, в кормушки – сено. Коровы поели – надо выгонять на улицу к пастуху. А в феврале отел начинается. Теленка надо принять, потом поить 20 дней. Каждая доярка отвечала как минимум за 30 коров и, соответственно, за 30 телят. Хорошо, муж приходил помогать, вздыхает Анна Антоновна. «Я не жене помогал! Своему колхозу!» – подчеркивает Алексей Николаевич.
Анна Антоновна и сейчас может перечислить своих подруг, с которыми ходила из Пичинейки в Ахматово на работу: Альбина Батяева с дочерью Марией, Лидия Прошкина, Антонина Пирогова. Но пришло время, когда по дороге из Пичинейки в Ахматово она стала ходить в одиночестве. Колхоз «Путь Ильича» построил в Ахматове удобные коттеджи. Все трудоспособное население из стоящей на отшибе Пичинейки туда и перебралось. Старостиным за их многолетний труд председатель колхоза квартиру в коттедже первым предложил. Они отказались. Почему они не покинули Пичинейку?
Мать Алексея из родного дома уезжать отказалась. Да и им самим нравилось самостоятельное и независимое житье. А дети Старостиных, Евгений и Наталья, быстро привыкли ходить в школу пешком.
Старостины остались в деревне одни после того, как в Ахматово переехали Симионовы. Они в конце улицы жили, уточняет Алексей Николаевич. Глава семьи Николай Андреевич Симионов – ветеран Великой Отечественной войны. Полна грудь наград. Жена его Евдокия ветеринаром работала. Вообще-то половина села Ахматово – это бывшие жители Пичинейки. Двадцать лет назад Старостину, который продолжал трудиться трактористом на полях местного хозяйства, говорили, что его Пичинейка умерла. А он с гордостью отвечал: «Пока мы тут живем, и деревня жива!»
Тогда Старостины еще держали двух коров и двух бычков. Но потом оставили только одну корову. За молоком к ним машина приезжала с маслозавода. Когда корова пала, супруги тяжело переживали эту потерю, решили больше буренок не заводить. Сейчас держат восемь коз и козла.
Позже купили 20 гектаров земли, старый комбайн «Нива», гусеничный и колесный тракторы и другую необходимую сельхозтехнику. Очень непросто им тогда было. Хуже всего пришлось в тот год, когда сильный ураган разметал половину крыши сарая, в котором хранилось зерно. Намокшее жито вручную перелопачивали, сарай по досочкам собирали. Правда, никакие трудности не ослабили желание Старостиных работать на своей земле...
«У НАС ВСЕ ЕСТЬ»
Окажись в Пичинейке Тургенев, он бы точно причислил к однодворцам Старостина, живущего отдельным двором среди полей. Привычка Алексея Николаевича говорить поговорками да прибаутками выдает его приверженность старине. И пусть у него нет высшего образования, зато он умудрен самой жизнью.
Племянник известного поэта Сумарокова, чиновник и литератор Павел Иванович Сумароков, в «Прогулках по 12-ти губерниям с историческими и статистическими замечаниями в 1838 году» называет однодворцев сословием странным и неопределенным и замечает, что они не смешиваются с крестьянами (однодворцы не были закрепощены, были лично свободными. – Прим. ред.). Держат обычно много домашней скотины, ходят с бородами, а вместо герба у них – борзая собака. «Всегда, – подчеркивает автор, – узнаешь однодворца». Сохранение редчайшего чернозема средней полосы России считается главной заслугой однодворцев. У них не было чересполосицы. Имея в пожизненном пользовании один и тот же участок земли, однодворец его лелеял, улучшал, вел хозяйство в равновесии с природой, стремясь не только собирать урожай, но и ухаживать за землей.
Однодворцев, являвшихся потомками служилых людей XVII века, упразднили реформы XIX столетия. Кстати, любопытно, что Пичинейка была основана на реке Нуя как раз в XVII веке татарами, несущими сторожевую службу в Алатырском уезде. Располагались тут владения семи помещиков.
«Чьим потомком я являюсь, не знаю, – почесывает бородку Старостин. – Отец тоже землю пахал. И прадеды здесь жили. А вот прозвище только я один получил».
Жители соседних деревень, зная об обособленной жизни Старостина, относятся к нему настороженно. Прозвали «мироедом». Но при встрече с ним ведут себя уважительно. Еще бы! Не одному селянину он вспахивает огород трактором, помогает отремонтировать технику, а при необходимости и зерном делится. И каждый местный житель знает, куда бежать, если машина застряла в поле или улетела в кювет.
Чем сформирована его заносчивость и социальная обособленность? Да кто его знает? И пусть он не наследник служилых людей XVII века, образовавших сословие однодворцев. Но их духовным наследником его точно можно считать. Знающий себе цену Алексей Николаевич Старостин с гордостью всем повторяет: «Мы помощи ни у кого не просим! И не жалуемся! У нас все есть!»
ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ
…Я был у Старостина весной, а затем приехал спустя два месяца – в конце лета, чтобы посмотреть на его созревшую пшеницу. За это время кто-то в округе успел назвать Старостиных отшельниками.
«Ну какие мы отшельники! – отмахивается Алексей Николаевич. – Я тут родился, вырос, работал тут, никуда отсюда не уехал. Отшельники – это те, кто уходит куда-то. А я тут всю жизнь!» Помолчав, он вдруг неожиданно добавляет: «Вот вы спрашивали в прошлый раз, предлагают ли нам отсюда переехать». Оказывается, предложений покинуть Пичинейку Старостины не слышали. Но знают, что, если уедут, многие вздохнут с облегчением. Если для крупных агрофирм 20 гектаров Старостина всего лишь какое-то недоразумение, пережиток прошлого, то для властей их одинокий двор – обуза. Дорогу к нему надо расчистить. Уличный фонарь висит – опять же расходы для администрации. Когда зимой дорогу снегом заносит, едва пробьешься до Пичинейки. Правда, Алексей Николаевич сам на своем тракторе ее чистит. И пусть Старостины ни о чем никого не просят, но чувствуют, что если они переедут куда-нибудь, то власти только рады будут. Ну не вписываются они в общее течение жизни...
В этот раз Старостины были не одни. У них гостила дочь Наталья и внук Данила. Мальчик подбегает к деду и спрашивает, почему козы и собаки такие чумазые. Алексей Николаевич объясняет городскому внуку, что они прятались от солнца под днищами трактора и комбайна, потому вымазались в масле и мазуте. Зато мошка их кусать не будет. А дождь пойдет – вымоет животинок.
При слове «дождь» Старостин поглядывает на свою старую красно-белую «Ниву». Под комбайном уже проросла трава. Диски передних колес выкрашены в белый цвет. Фонари над кабиной целые. Выгрузной шнек прижат к корпусу. Любо-дорого посмотреть. От стоящего рядом с комбайном гусеничного трактора тянутся по траве черные полосы, свидетельствующие о том, что он, в отличие от соседа, место своей стоянки покидает часто.
Земля во дворе испещрена следами автомобильных шин. Много собрал Алексей Николаевич тросов, плугов, ковшей, лезвий грейдеров, побитых ржавых бочек из-под солярки. Целая коллекция «железа» громоздится в центре двора у двух больших берез. Между ними стоит мазанка, с которой осыпается глина. За мазанкой – дом Старостиных, выкрашенный бледно-зеленой краской. Слева под ивами притулилась еще одна мазанка.
Главный «персонаж» двора Старостиных, конечно, зерноуборочный комбайн «Нива». Заводится он всего лишь раз в год, когда приходит время убирать пшеницу с тех самых 20 гектаров. Обычно в это время приезжает сын Старостиных, помогает вывозить зерно на тракторной тележке. Тогда со сбором урожая всего за два дня управиться можно. Ради этих двух дней, которые Алексей Николаевич искренне считает праздничными, Старостин отмывает стекла и фонари комбайна так, что они сияют, подкрашивает колеса, начищает до блеска детали и перепроверяет механизмы. Будто на парад комбайн готовит. Знает, что, как только выведет в поле свою «рухлядь» – а на самом деле легенду полей «Ниву», – на него явятся поглазеть сотрудники соседней агрофирмы. И чтобы поразить и убедить их в своей жизнеспособности, Алексей Николаевич сажает рядом с собой в кабину внука и даже дает ему на несколько секунд подержать штурвал огромной машины.
Будет пыльно и жарко. Но внук останется с дедом до вечера – дышать горячим воздухом жатвы. И когда в школе на уроке литературы зайдет разговор о «Записках охотника», он, быть может, вспомнит эти дни, пшеничные поля, одинокий двор и раскинувшиеся вокруг просторы. Сравнит своего деда с тургеневским однодворцем и восхитится его преданностью родному клочку земли. Но до этого ему надо еще дорасти...