Так уж заведено издревле, что под влиянием естественного отбора широкое распространение в природе получил феномен сезонной смены окраса ряда представителей флоры и фауны. Особенно это характерно для животных, населяющих климатические зоны с ярко выраженным переходом от зимы к лету и снова к зиме. За долгую историю эволюции мир зверушек хорошо приспособился к серьёзным трансформациям, а те виды, которые не адаптировались, – вымерли, уступив своё место более оборотистым сородичам. В целях повышения собственной выживаемости в окружающей среде некоторые лапоходящие или ползающие на пузе животные стали хамелеонами, способными менять цвет мехового, чешуйчатого или какого другого покрова в зависимости от внешних условий. В наших умеренных и северных широтах зимой зайки белые, а летом – серые неспроста. Для защиты от многочисленных хищников крайне выгодно уметь сливаться с цветовой гаммой окружающей среды и не отсвечивать.
Человек, даже несмотря на существенную ревизию теории эволюции Дарвина на рубеже 20-21 веков, остаётся существом, принадлежащим животному миру. С некоторыми оговорками этот факт признают все мировые религии. Водораздел между «нами», т.е. людьми и «ими», т.е. животными, принято проводить по линии сознания и души (с точки зрения традиционных конфессий, потому как наука душу найти не может). К этому пакетно добавляются уникальные способности человека к созидательному образу жизни, трансформирующего мир вокруг себя под персональные нужды. При этом, с точки зрения жизненной механики, на уровне реализации базовых биологических функций, «мы» и «они» очень похожи друг на друга, возможно, даже неотличимы. Однако биохимические способности хамелеона почему-то принято считать исключительной прерогативой животных, но никак не продвинутого во всех отношениях homo sapiens. А зря.
Человек - эгоист по своей природе, однако без социума жить почему-то не хочет и вряд ли может. При этом он с опаской взирает на окружающий мир и непременно ожидает подвоха от сородичей. Безграничное и безусловное доверие среди людей обнаруживается разве что у детей к своим родителям и то только до определённого возраста. С момента появления homo sapiens 130-150 тысяч лет назад человек всегда стремился занять удобную и максимально выгодную для себя позицию в иерархической структуре племени. Только высокий статус давал ему хоть какое-то стабильное чувство безопасности (во всех смыслах ложное) по причине формального превосходства над нижестоящими собратьями. Как и его очень далёкие лапоходящие родственники, почуяв опасность, первобытный человек брал ноги в руки и давал дёру. Главное - это снова восстановить внутренний дзен, вернуться к ощущению безопасности, без которого разумная жизнь находится во власти базовых инстинктов. В погоне за ним наши предки нередко бегали по конкурирующим племенам в надежде выгодно улучшить свои «бытовые условия», т.е. потрафить инстинкту самосохранения, заняв более высокое место в социальной пирамиде.
В современной внутриполитической плоскости улучшение бытовых условий, как правило, связано с заменой привычного окружения на более перспективное, особенно если оно готово предложить много звенящих сольдо и иных ценных гешефтов. При таком транзите устоявшиеся ранее этические нормы, убеждения, принципы, совесть, наконец – всё то, что отличает человека от зверушки и чем он так гордится, при желании может быть с лёгкостью отброшено в сторону и забыто. Афоризм «вовремя предать – это не предать, а предвидеть» стал визитной карточкой многих политиков по всему миру. Причём, изначальная сытость и высокий личный комфорт вовсе не гарантируют, что конкретный индивид вдруг не освоит новые для себя навыки хамелеона. Есть гипотеза, что конъюнктурщиков, а проще говоря политических проституток, в развитых странах не в пример больше, чем в развивающихся. У последних традиционно не очень хорошо с экономикой и социалкой, зато на политическом ландшафте много идейных и истинно верующих в свой уникальный путь развития. У политической же проститутки, как однажды верно подметил товарищ Сталин, не может быть политических убеждений. В странах Запада в идеологическом смысле их заменяет экономический «профит», т.е. прагматичные сиюминутные интересы, сулящие материальную отдачу здесь и сейчас. Они всегда устремлены в точку сосредоточения прибыли. Постоянство в партнерах и идеологических конструктах – это не про европейских цивилизованных господ. Об этом, в частности, писал в «Капитале» старик Маркс, заявляя, что «нет такого преступления, на которое не пойдёт капитал ради 300% прибыли»[1].
Эстония по ключевым показателям и ряду международных оценок вполне себе благополучная страна. К слову, здесь достаточно низкий уровень преступности, минимальные по меркам современного общества коррупция и бюрократия, комфортные условия для запуска и ведения бизнеса. Есть в стране, конечно, и свои проблемы, связанные с постоянно растущей стоимостью жизни и чрезмерной зарегулированностью многих общественных процессов (любой шаг в сторону грозит последствиями). Однако в сухом остатке банановым республикам ой как далеко до этой маленькой прибалтийской республики! В ней давным-давно созданы все необходимые условия для раскрытия многогранного хамелеонческого таланта «человека политического».
Первые явные и к тому же задокументированные признаки восприимчивости эстов к навыкам хамелеона восходят к периоду их интеграции в семью братских народов СССР. В самом начале книги мы уже говорили о том, что многие коренные жители, по сути, так и не поняли и не приняли происходившие на их глазах социалистические изменения в укладе жизни. Соблюдать «обрядность», т.е. визуально демонстрировать свою приверженность советским идеалам и искренне верить в них – не одно и тоже. Присущая эстам основательная исполнительность могла формировать в Москве ложные иллюзии об их реальном отношении к идеологическим постулатам советской Родины. Смею предположить, что истинно верующих в них среди эстоноземельцев было не очень много.
Однако сказанное выше нисколько не мешало эстонской партийной номенклатуре активничать, демонстрировать себя во всей красе в авангарде идейных сторонников власти трудящихся. Все необходимые фасадно-декоративные атрибуты преданности идеалам равного общества плюс-минус соответствовали уровню других республик Советского Союза. Даже на фоне многих стран капиталистического Запада в ЭССР жили сытно и, в целом, комфортно. Эстонский язык никто не отменял, политика коренизации кадров, начиная с 60-х годов 20 века, обеспечила эстам большинство в партийном и административном руководстве республики. Идейные противники социалистического образа жизни, конечно, были. Правда, в массе своей они дружно полегли в Великую Отечественную войну, воюя на стороне вермахта. Тем, кому посчастливилось остаться в живых, а также сочувствующим эстонскому национализму туземцам, пришлось тихонько сидеть и доживать свой век на болотистом хуторе, не привлекая внимание органов госбезопасности.
Таким образом, до эпохи гласности и перестройки желающих открыто выступать против политики федерального центра можно было по пальцам пересчитать. Их решительно осуждали не только большинство рядовых тружеников, но и эсты-функционеры системы, включая самых высокопоставленных. К бузотёрам применялся самый широкий спектр соответствующих административных мер. Снисходительность к заблудшим в идеологическом плане собратьям не практиковалась. Со стороны создавалось полное впечатление того, что идеи Великой Октябрьской социалистической революции находятся в надёжных руках и им ничего не угрожает.
В один прекрасный день с приходом к власти Михаила Горбачёва гонять по углам несогласных и заблудших стало непатриотично. В считанные месяцы разгон демонстраций собаками по методу Андруса Ансипа сменился новым трендом на поддержку движения, выступавшего за подъём национального самосознания через любимые всеми эстоноземельцами этнические песни и пляски. Даже мой персональный любимец, Тривими Веллисте, в перестроичные годы работавший председателем Эстонского общества охраны памятников старины, быстро освоил навыки хамелеона политического. Каким образом? Да, очень просто! Почувствовав, куда дует ветер перемен, Трофим вдруг осознал себя под именем Тривими. А настоящий эстонский Тривими – это борец с коммунизмом, потому что по долгу службы возится с каталогизацией и сохранностью для потомков скудного великого исторического наследия эстов. Правда, делал это он за советские рубли, выделяемые ему из советского бюджета, но это несущественные детали, о которых умалчивал не только Велихов-Веллисте, но и многие другие повыскакивавшие отовсюду народовольцы.
Город Тарту стал отправной точкой по конвейерной смене политического окраса. Например, Антс Лаанеотс - будущий командующий Силами обороны Эстонии – начал открыто фрондировать Министерству обороны СССР, ещё занимая должность военкома Тарту. Чуть позже, в конце 80-х годов, он возглавил некий Главный штаб Сил обороны - непонятную структуру вне прямого подчинения Советской Армии. А как же последствия и а-та-та из Москвы? Не было их. Демократия и всё такое…
Вот ещё один занимательный персонаж - Игорь Грязин, уроженец Тарту, народный депутат СССР и член Комитета Верховного Совета СССР по вопросам архитектуры и строительства. Он хоть и не пошёл путем Велихова в части смены фамилии с Грязин на Mustus (в переводе с эст. – грязь), но о родном русском языке быстро забыл, заделавшись ярым поборником эстонской эстонскости. Отныне в публичных выступлениях и частных контактах, в т.ч. с сотрудниками российского посольства, многократный депутат Рийгикогу от Реформистской партии Игорь Николаевич Грязин говорил только на английском или (так и быть) на донельзя ломаном русском, если собеседник не владел государственным языком Эстонии.
Первичный и безнаказанный тартуский опыт смены политического окраса второй половины 80-х годов скоро перекинулся на всю страну, став новым трендом на десятилетия вперед.
***
[1] Впервые смысловая основа для высказывания К.Маркса появилась в британском политическом издании «Quarterly Reviewer» в следующем виде: «Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами».
Остальные эпизоды и вся книга целиком здесь: https://dzen.ru/suite/0abf6574-d5dc-4fc7-a54c-1099ad0257e0