— Ну и что это значит, Оля? — голос Веры дрожал. — Ты сказала на пару недель, а теперь хочешь прописать у нас своих детей?
— Вера, ну какие проблемы! Это же временно, — Оля подняла брови, словно не понимая, о чем речь. — Мы ведь семья.
Так всё начиналось
Оля с двумя детьми заявилась к сестре три недели назад. "На пару недель, чтобы переждать ремонт", сказала она, улыбаясь так мило, что отказать было бы настоящим преступлением. Вера с мужем, Петром, тогда согласились без раздумий. Все же сестра. Да и как отказать, когда перед тобой две пары детских глаз, блестящих ожиданием приключений в новой квартире?
Но с каждым днем эти "приключения" превращались в хаос. Игрушки, крики, разбросанные повсюду носки — и это не Петр. Семейный ужин теперь был больше похож на выживание. И вот, когда Вера уже считала дни до возвращения тишины в дом, Оля с невинным видом предложила: "А давай я детей пропишу у вас?".
Как это пропишу?
— Как это — пропишу? — переспросил Петр, пряча за газетой нарастающий гнев. — Мы так не договаривались.
— Ну а что такого? Нам же всё равно в ближайшее время некуда ехать, ремонт затянулся. Куда я детей дену? — Оля посмотрела на него с неподдельным удивлением, будто он предложил что-то безумное.
— Это твои проблемы, Оля, — прошипела Вера, наконец выбрав момент, чтобы выразить своё негодование. — Ты ведь обещала!
Оля обиженно фыркнула.
— Ну да, обещала. Но ситуация изменилась. Что, тебе детей жалко? Они же твои племянники!
— Это не вопрос жалости, — голос Веры дрожал от злости. — Это вопрос собственности!
"Собственность". Вера никогда не думала, что её уютная двухкомнатная квартира станет ареной для таких тяжёлых разговоров. Петр, всегда спокойный, уже начинал рвать волосы на голове. Разговор переходил на новый уровень.
— Собственность?! — Оля вдруг взорвалась. — Ты сейчас серьёзно? Это же просто бумажки! Формальность! Твои дети будут тоже тут жить когда-нибудь, ты ведь тоже кого-нибудь пропишешь! Что, уже жадность взыграла?
Жадность?!
— Жадность? — глаза Веры расширились от возмущения. — Жадность? Оля, это наша квартира! Не твоя, не наших детей, а наша с Петром! Мы всю жизнь вкалывали, чтобы купить её! И теперь ты хочешь взять и вписать сюда своих детей, словно это просто бумажки? — Вера уже не могла сдерживать себя. Голос её повышался, как натянутая струна, которая вот-вот порвётся.
Петр, который до этого момента сидел тихо, вдруг встал и с силой захлопнул газету.
— Всё, хватит. Оля, давай так: или ты находишь другое место, или завтра ты со своими "бумажками" просто выметаешься отсюда. Мы так не договаривались! И не собираемся впутывать сюда бюрократию. Эта квартира — не коммуналка!
Оля застыла, ошеломлённая неожиданной резкостью Петра. Она привыкла думать, что если и будет сопротивление, то со стороны Веры. Но Петр был категоричен, и это её выбило из колеи.
Так не договорились
— Ну хорошо... Я поняла, — Оля сдержанно улыбнулась, но в глазах была горечь. — Не беспокойтесь. Мы уедем завтра.
Вера облегчённо выдохнула, но не без тени сомнений. Это было слишком легко. Оля ведь не такая, чтобы так просто сдаться.
Она всегда играла в долгую
На следующее утро Оля уехала, но ощущение некоей подставы висело в воздухе, как электричество перед грозой. Через неделю Вера получила письмо из паспортного стола: Оля всё-таки подала заявление о прописке детей в их квартиру.
"Она всегда играла в долгую", — подумала Вера, сминая бумагу в руках.