Авторское название: Релокация
Заснуть Иванычу удалось только перед самым утром, всего на пару часов. Разбудили его вороны – раскаркались за окном так сильно, словно чьё-то наследство делили. Оторвавшись от подушки, Иван Иваныч неожиданно вспомнил свой сон – ему приснилась покойная жена, она ходила рядом с ним и показывала, где надо сажать цветы и какие грядки надо вскопать. И рядом бегала маленькая Оля, смеялась и баловалась. Тут он и проснулся. «Какой огород… Как жены не стало, так и не сажаю ничего…» - мелькнуло в голове, но тут все мысли перебила боль в боку. Третий день уже мучает, зараза, простыл, наверное. Короткий сон совсем не прибавил сил, но надо было вставать, помогать дочке собираться. Она уже возилась в своей комнате, в сотый раз перебирая свои вещи и решая – что взять, а что оставить.
- Пап, ты проснулся? Доброе утро! Я кофе сварила. Ты поможешь мне чемодан взвесить?
- Доброе, Оленька… За кофе спасибо… а ты забыла, наверно, что я не пью кофе?
- Ну да, забыла… Так поможешь?
- Помогу, только дай хоть умыться.
Вяло шевеля во рту зубной щёткой, Иван подумал: «Вчера ведь три раза взвешивали. Вот неугомонная девчонка! Дался ей этот новозеландский университет, название которого никто у нас и не слышал. Как будто у нас совсем уж плохо учат!» Конечно, он понимал причину отъезда Ольги. Модно стало уезжать, перспектив дома дети не видят, тут «душно», а там – «свободно», и вообще «там» всё лучше организовано, там даже люди якобы лучше, и даже на детей голос не повышают, всегда улыбаются, и всё такое. Как будто они с женой на Ольку сильно кричали!
Позавтракали бутербродами, Иваныч пил чай, а дочка кофе, а потом и чемодан взвесили. Перевеса не было. Электронный безмен – хорошая штука, раньше им с женой такой пригодился бы – взвешивать яблоки или свёклу, или ещё чего. Жена у Иваныча хозяйка отменная была, всю жизнь по дому юлой крутилась, и всех успевала вниманием и теплом угостить. Родить они сами не смогли, поэтому удочерили Олю. Вырастили. Вон какая красотка стала, совсем не похожа на ту крошечную и худющую малышку-веточку, какой её забирали из детдома. Жаль, жена не видит дочку сейчас.
- Оля, и всё-таки – когда вернёшься?
- Пап, я не знаю. Отучусь курс, а там посмотрим. Может, следующим летом заеду на пару месяцев.
«Заеду». Значит, считай, навсегда уезжает, возвращаться не планирует. Ох, как же тоскливо!
На стене висит фото в рамочке, а рамочку Иваныч сам лаком покрывал. На снимке Иваныч с женой – ещё молодые и полные сил и надежд, но сегодня Иванычу показалось, что жена на фотографии смотрит на него сочувственно и грустно.
- Пап, а ты сам-то не думал уехать? Ты же один тут не справишься с этим огромным домом и с участком. Продай, пока всё это в цене, и приезжай ко мне. Денег хватит на достойную жизнь, и я рядом буду. Ты не сомневайся, я там нормально устроюсь.
- Оля, мы уже говорили об этом. Ты сама-то устройся. Не продолжай…
- Ладно, поняла. Я пойду – надо ещё кое-что проверить в чемодане…
В аэропорт Иваныч с Олей поехали на такси. Можно было и на своей машине, но Иваныч не решился, не захотел тратить время общения с дочкой на кручение руля и поиски парковки. В машине он обнял дочку, и так они и ехали, тихо обсуждая что-то несущественное.
Здание терминала аэропорта напомнило Иванычу огромного кита, зачем-то вылезшего на сушу, и в последнем усилии открывшего свою пасть. Терминал всасывал сотни людей, проходящих через его стеклянные двери – так настоящий кит всасывает планктон, и только иногда выплёвывает тех, кто хочет покинуть его чрево, словно отрыгивает что-то неперевариваемое.
«Интересно, библейский Иов видел то же самое перед тем, как его кит проглотил?» - подумал Иваныч, заходя в здание терминала.
Регистрация прошла очень быстро. Обнялись. Ольга как-то слишком серьёзно и молча посмотрела прямо в глаза Иванычу. И ушла, сказав лишь: «Пока, папа! Мы встретимся!», затем прошла ещё несколько шагов и обернулась, помахала рукой. Иваныч ответил, подняв обе руки и изобразил своими пальцами символ сердца. Сердце получилось перевёрнутым, но на это никто не обратил внимания.
Ольга удалялась от него в сторону посадочного хаба, уже не глядя назад. В дорогу она надела лёгкую кожаную курточку, и сейчас чёрная кожа обливала её плечи, делая их какими-то округлыми и как бы скользкими. Её левая рука придерживала сумку, а правая была занята чемоданом, который Иваныч утром взвешивал – обыкновенным чемоданом, на двух колёсиках внизу и с выдвижной ручкой сверху. Чемодан был большой, основательный, весь какой-то квадратно-гнездовой, но при этом с закруглёнными углами. Иваныч подумал, что эти округлости на теле чемодана намекают на его мирный характер – вероятно, на ленте транспортёра чемодан не хочет нанести травмы своим собратьям-чемоданам, он просто желает влиться в общий поток на резиновой ленте, уносящей его в светлое и тёплое будущее.
Выйдя из здания терминала аэропорта, Иваныч ощутил странное чувство – он теперь был абсолютно, в математическом смысле, свободен и никому до него не было дела. Вокруг было довольно шумно – машины привозили отъезжающих и увозили прибывших, но в этом шуме Иваныч вдруг услышал необычный звук, исходящий сверху и слева, как будто множество огромных бабочек билось о гигантское стекло. Иваныч поднял голову и увидел небольшую стаю уток, всего пять или шесть птиц, нестройной кучкой пролетавшими над ним. Иваныч помахал им вслед рукой и вызвал такси.
Дома Иваныч достал из серванта бутылку старого коньяка, подаренного соседом на прошлый Новый год. Обычно Иваныч пил простой и дешёвый, и вот эту бутылку зачем-то приберёг. Затем он снял со стены фотографию, на которой они с женой были молодые и красивые, и поставил её на стол, оперев о хлебницу. Потрогал стоящий на полке хрустальный бокал, очень красивый, но немного пыльный, и плеснул себе всё-таки в обычную стеклянную чашку, из которой утром пил чай.
- Ну что, Маша, вот и улетела наша маленькая птичка…
В серванте на стеклянной и почти невидимой полочке куда-то бежало стадо маленьких фарфоровых слонов. Этих слонов Маша сама расставила: впереди папа, за ним – мама, дальше – дети и внуки. Символ семьи, так сказать. Иваныч посмотрел на слоников и пересчитал их. Семь.
Маша была оптимистом.
Коньяк оказался невкусным – жёстким, дерущим горло. Иваныч выпил после коньяка стакан воды и лёг спать. Он обнял подушку, и почему-то ему захотелось заплакать.
Ночью ему опять приснился этот хороший сон – Маша снова показывала, где надо сажать георгины, и какие грядки надо срочно вскопать. Только вот маленькая Оля вдруг куда-то запропастилась, и её отсутствие испугало Иваныча – может быть, она выскочила за ворота, а ведь там и машины ездят, и собаки чужие бродят… Испуг неожиданно стал болью, и боль стала всем – и Машей, и Олей, и им самим, и всё это как-то преобразовалось в большую чёрную точку, немного вибрирующую и улетающую куда-то вперёд.
*
Ольга сидела в салоне Боинга. Ей повезло с местом – рядом был иллюминатор, и она могла наблюдать всё то, что она хотела – простор и абсолютную свободу. Она летела навстречу своей мечте, ещё полностью не осознанной, но уже немного обдуманной. Океан внизу был великолепен – сине-зелёный, с маленькими белыми облачками внизу, под крылом самолёта. Он был таким, каким она его представляла в детстве.
Приземлившись в Сиднее, она получила короткую СМС-ку с незнакомого номера: «Срочно свяжитесь с нами по поводу вступления в права наследства от Вашего умершего отца. Нотариус».
Ваш Сергей И. Редактировал Bond Voyage.
.
Все рассказы Сергея И. читайте здесь.
===================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
Подписывайтесь на канал. С нами весело и интересно.
===================================================