Но сначала Маяковский.
Сапоги почистить — миллион. Состояние! Раньше б дом купил — и даже неплохой. Привыкли к миллионам. Даже до луны расстояние советскому жителю кажется чепухой.
Так уж получилось, неравнодушен к творчеству Ремарка. А "Черный обелиск" - один из любимых романов. Поэтому когда увидел эти "бешеные купюры", не смог удержаться и взял в домашнюю коллекцию. Стоило совсем не дорого (еще бы, учитывая, сколько их отпечатали).
Но я вынужден настоятельно просить о повышении моего оклада. - Опять? Ведь тебе только вчера повысили! - Не вчера. Сегодня утром в девять часов. Какие-то несчастные восемь тысяч марок! И все-таки в девять утра это было еще кое-что. А потом объявили новый курс доллара, и я теперь уже не могу на них купить даже галстук, только бутылку дешевого вина. А мне необходим именно галстук. - Сколько же стоит доллар сейчас? - Сегодня в полдень он стоил тридцать шесть тысяч марок! А утром всего тридцать тысяч!
Георг Кроль рассматривает свою сигару. - Уже тридцать шесть тысяч! Дело идет быстрее кошачьего романа! Чем все это кончится? - Всеобщим банкротством, господин фельдмаршал, - отвечаю я. - А пока надо жить. Ты денег принес? - Только маленький чемоданчик с запасом на сегодня и завтра. Тысячные и стотысячные билеты и даже несколько пачек с милыми старыми сотенными. Около двух с половиной кило бумажных денег. Инфляция растет такими темпами, что государственный банк не успевает печатать денежные знаки. Новые банкноты в сто тысяч выпущены всего две недели назад, а теперь скоро выпустят бумажки в миллион. Когда мы будем считать на миллиарды? - Если так пойдет дальше, то всего через несколько месяцев.
Георг приносит из прихожей свой чемодан. Открыв его, бросает мне две пачки денег. - Хватит? Я вижу, что в них главным образом сотни. - Добавь еще полкило этих обоев, - говорю я. - Здесь самое большее пять тысяч. Спекулянты-католики по воскресеньям, во время обедни, кладут столько на тарелочку да еще стыдятся своей скупости. Георг скребет себе голый затылок - атавистический жест, утративший в данном случае всякий смысл. Затем дает мне третью пачку.
Счет на миллионы и миллиарды пошел уже очень быстро.
- Сколько? - испуганно переспрашивает Хунгерман. - Сорок тысяч, и ни пфеннига больше! - Пфенниг, - замечает хозяйка, - давно я этого слова уже не слышала.
Вот такой коллажик - 50 пфенингов с миллиардом.
Забавно будет использовать последнюю купюру как закладку, когда буду перечитывать "Черный обелиск". Так сказать для атмосферы.