«У меня сегодня самый грязный стол», — говорит британский ювелир Малкольм Беттс, улыбаясь и указывая на один из трех рабочих столов в пространстве, которое он делит с двумя опытными мастерами-ювелирами, где они формируют благородные материалы в готовые изделия, призванные привлекать внимание. Его стол действительно покрыт мерцающим слоем серой пыли и усыпан почерневшими напильниками, пробойниками, плоскогубцами и молотками.
Тут и там кусочки золота отражают свет, словно крошечные блестки, а сбоку стоит бутылка из-под соевого соуса, наполненная водой. «Вода особенно важна, потому что при смешивании с бурой она образует тонкую флюсовую пасту, которая не дает металлу окисляться при нагревании», — объясняет Беттс. «Это действительно замечательно — как жидкое стекло».
Его компактное и очень аккуратное лондонское ателье занимает подвал его одноименного бутика, который находится на тихой жилой улице у Кенсингтон-Черч-стрит, одной из старейших в районе Челси, известной своими специализированными антикварными магазинами и красочными викторианскими и георгианскими домами.
«Я действительно должен все перебрать. Я здесь уже более двадцати трех лет, так что это своего рода капсула времени, со всевозможными мелочами, спрятанными по всему зданию», — говорит он, глядя на трио японских красных, белых и золотых кукол дарума, расположенных у задней стены. У каждой маленькой фигурки нарисован правый глаз, что обозначает начало путешествия, поскольку традиционно вы заполняете левый глаз, как только достигаете особой цели. Однако, судя по их слегка сероватому налету, можно с уверенностью сказать, что их уже давно не перемещали.
Фактически, само понятие определенного начала и конца, таким образом относящееся к заранее запрограммированной стратегии дизайна, не может быть здесь более чуждым, поскольку каждое украшение, покидающее мастерскую, индивидуально формируется и дорабатывается вручную, так что нет двух полностью одинаковых.
В одном углу комнаты находится лазерный станок для точной сварки, но в остальном она посвящена проверенному временем ремеслу, ориентированному на ловкость рук. Беттс сосредоточился на человеческом прикосновении, которое проявляется в выбитых вручную и органических текстурах, а также на совершенно несовершенных формах, настройках и поверхностях, его фирменном стиле, поскольку он сочетает традиционные техники с высоким уровнем инноваций, гарантируя, что его роскошные изделия остаются актуальными в современном контексте.
Беттс не занимается изящными или откровенно романтическими силуэтами. Вместо этого его коллекции и изготовленные на заказ изделия передают ощущение силы, мощи и постоянства. Они тактильны, визуально приковывают взгляд и объемно прочны, созданы для тех, кому нравится ощущение драгоценного металла — его веса, его тепла — на коже.
Следы от ковки и плотные поверхности Беттса на толстых звеньевых цепях, широких кольцах, безельных оправах и больших застежках-крючках играют на нашем инстинктивном желании прикасаться к его украшениям и носить их, в то время как мегаваттные драгоценные камни, такие как редкие бриллианты винтажной огранки, рубины-кабошоны и яркие квадратные сапфиры, добавляют его изделиям барочный гламур и нотку рок-н-ролльного декаданса.
«Я не люблю, когда вещи ломаются или изнашиваются, поэтому формы массивные и тяжелые, с использованием платины и высококаратного золота», — говорит он. «Мне особенно нравится работать с двадцатидвухкаратным золотом из-за его красивого яркого цвета, который обусловлен тем, что оно чистое на девяносто один процент. Кроме того, оно очень мягкое при отжиге (нагревании и охлаждении), поэтому его можно легко согнуть пальцами. Ковка и обработка текстуры укрепляют металл, обеспечивая прочность и долговечность».
Беттс редко отливает что-либо с помощью форм, предпочитая вместо этого работать с расплавленным металлом, формируя силуэты, которые он описывает как более «понятные» и «органичные».
С юных лет Беттс бросал вызов и разрушал устоявшиеся нормы ювелирного искусства. Выпускник Лондонского королевского колледжа искусств, он начал вручную изготавливать скульптурные изделия из доступных материалов, таких как серебро, алюминий и титан, в конце своего подросткового возраста. «Это была середина восьмидесятых, и в то время ювелирные изделия, купленные в магазине, обрабатывались на станках, отливались или производились серийно», — вспоминает он. «Ювелирные изделия ручной работы обычно были непригодны для ношения, их часто выставляли в галереях современного искусства. Я наводил мосты между этими двумя мирами».
Он работал на складе в Северном Лондоне, который он арендовал с пятью друзьями по колледжу, и делил свое время между ювелирным столом и преподавательской работой в различных школах и университетах, чтобы свести концы с концами. Его большой прорыв произошел, когда он показал серию резных деревянных изделий с золотыми и серебряными вкраплениями лондонскому модельеру Джозефу Эттедги, который скупил всю коллекцию, чтобы продать в своих одноименных магазинах. Это привело к еще одному удачному карьерному росту, когда покупатель из Barneys New York наткнулся на необычные драгоценности Беттс и сделал то же самое, положив начало его зарубежной карьере, разместив крупный заказ для культового магазина. Затем он создал капсульную коллекцию для магазина музея Гуггенхайма, продолжая поставлять Barneys более крупные коллекции, поскольку ритейлер на Манхэттене расширялся в другие города по всей территории США и в Японию. Несмотря на закрытие филиалов сети в США, Беттс сохранил сильную клиентскую базу в обеих странах и за их пределами. Среди них есть и знаменитости: Том Круз, Дастин Хоффман и Джон Бон Джови — вот лишь несколько известных имен, которые подписывали чеки на покупки изготовленных на заказ сокровищ.
«Среди наших клиентов немало мировых звезд, включая популярных японских знаменитостей, которые пока еще относительно неизвестны за пределами Азии. Сейчас мы, возможно, сделаем что-то для Пола Саймона», — говорит Беттс. «Он покупал у нас довольно много вещей в прошлом: браслеты для своей жены и вещи для участников своей группы. Он славный парень».
Легко понять, почему знаменитости, и в особенности музыканты и актеры, тянутся к ювелирным изделиям и индивидуальному обслуживанию Беттса. Свободные от формальности, с дерзким, капризным краем, его изделия индивидуальны, кутюрны в своем исполнении и глубоко укоренены в ремесленном искусстве. Они передают это важнейшее чувство драмы и чуда — обернутое в сдержанный брендинг и эксклюзивность — приписываемое сдержанному подходу Малкольма и давнему акценту на совершенстве.
Фактически, один индивидуальный дизайн, кажется, позволил конкретной рок-звезде создать свою собственную версию возвышенного сценического присутствия. «Боно получил распятие от Папы Иоанна Павла II. Мы перелили крест из неблагородного металла в платину и инкрустировали его рубином в форме сердца, который поддерживался цепочкой черных бриллиантовых бусин, чтобы получились четки, которые он регулярно носил во время турне», — говорит Беттс. «Единственная проблема в том, что он дважды их терял. Поэтому я сделал их трижды, каждый раз немного по-другому!»
Сегодня ювелирный дом приветствует новое, молодое поколение клиентов, которые влюбились в дизайнерское сочетание неформальной эстетики с теплотой и блеском поверхностей ручной работы. Беттс, чье спокойное поведение противоречит его страсти к ювелирному делу и оправе драгоценных камней, явно очарован этим новым подходом к медленному, ручному ремеслу. «Одним из моих любимых изделий было то, что я сделал в Королевском колледже искусств много лет назад», — говорит он. «Нам дали унцию чистого золота и неделю на работу над ним. Я выковал и придал форму огромному серебряному кольцу, сложив и прибив сверху золото. Мы должны были переработать металлы, но поскольку мое изделие было хорошо принято, мне разрешили оставить его. На самом деле, оно до сих пор у меня в ящике внизу! Оно особенное по многим причинам, одна из которых заключается в том, что оно ознаменовало начало техники, которую я до сих пор люблю и использую».