— У вас не закрыта старая рабочая виза, — тряся головой и безобразно ухмыляясь, сообщил мне мордатый начальник фирмы, которая помогает таким бедолагам, как я, устроиться в Турции легально. — А пока она не закрыта, мы не можем открыть новую. Надо вам съездить в Аланию, в полицию.
«Всего-то ничего — 125 километров в одну сторону!»
Как громом пораженная, я медленно осознавала предстоящую возню с бюрократическими процедурами, и чем дольше я думала, тем меньше приходило на ум лестных эпитетов в адрес нежно любимого «Джустика».
Однако мое безрадостное будущее было предрешено и неизбежно, и вот я мчусь в автобусе в сторону Алании, а за окном пролетают знакомые Серик, Сидэ, Окурджалар, Конаклы... Сидя в комфортабельном кресле и попивая «бумажный» чай из пластикового стаканчика, я вспоминала квартирку на улице Цинамдзгвришвили, проспект Руставели, бронзовых львов на мосту и крепость Нарикалу, что венчает древний Тбилиси, подобно короне...
В голове били молотком, на грудь давили прессом, печаль и депрессия нежно обняли и шептали на уши мрачные вещи...
В полиции наступил конец света
В отделении по работе с иностранцами в аланийской полиции было,
как обычно, тесно, многолюдно и беспорядочно. Турецко-русские семьи со
своими двуязычными отпрысками, долговязые европейцы с рюкзаками,
непонятные то ли азербайджанцы, то ли турки-месхетинцы — все толклись
в ожидании заветного штампа в своих синих книжонках*.
Лицо полицейского, не закрывшего мне визу в прошлом году в момент
расставания с «Джустиком», сразу бросилось в глаза. «Корень зла»
спокойно сидел за своей конторкой и с умным видом сортировал бумаги
иностранных страждущих. Сбившиеся в кучу маленькие глазки и
по-старушечьи поджатые губы сей персоны не сулили ничего хорошего.
— Вот, мне бы старую визу закрыть, — промямлила я, робко
протягивая икамет.
Тот взял, небрежно повертел синюю книжицу в руках и выдал:
— А света нет, я не могу проверить по системе, как так вышло, что
виза не закрыта. Ждите!
Тяжесть пресса, давящего мне на грудь, многократно усилилась, я
стояла в тесном проходе той страшной комнаты, как полнейшая круглая
дура, и не знала, куда податься. Вокруг сновали какие-то занятые люди,
слуги закона перекрикивались друг с другом через весь кабинет, кто-то пил
чай, кто-то обменивался последними местными сплетнями — все ждали
света и, скорее всего, в душе тихо ненавидели иностранцев.
На тот момент я наивно полагала, что отсутствие электричества в
злополучном отделении полиции, — моя самая большая проблема.
Еще они заставляют ждать
Когда дали свет, мой старый знакомый полицай, мельком
неодобрительно взглянув на меня, порылся в толстых синих
скоросшивателях, выудил оттуда тонкую папицу (подлюки успели сшить на
меня целое дело!) и, кратко пробежавшись по нему глазами, передал мой
икамет своему коллеге с комментарием:
— Вот тут разберитесь!
Ни жива, ни мертва, смотрела я на нового «фараона» с чувством
отвращения: тот был похож на противную, сварливую рыночную тетку с
нахмуренными бровями и гнусавым педерастическим голосом:
— Присядьте и подождите!
Окей, не вопрос, перед смертью не надышишься, все одно — чему
быть, того не миновать.
Как назло, турецкие служители закона были ярыми приверженцами
принципа «поспешишь — людей насмешишь». Складывалось ощущение,
что они просто ходят туда-сюда с какими-то бумажками в руках, смеются,
шутят о своем, полицейском, и наглаживают манжеты.
Неорганизованность бесила. Неопределенная будущность угнетала.
Воспоминания о Грузии навевали светлую грусть.
Такое не приснится в самом страшном сне
Сложный букет чувств «гнусавый коп» разрушил одной страшной
репликой:
— Теперь вам придется платить штраф!
Я не подберу слов, чтобы передать вам тогдашнюю атмосферу
момента. Скажем, попасть в коварную ловушку или стоять в одиночку
против многотысячной армии — приблизительные уместные метафоры.
— А почему я должна платить? Я все сделала правильно: подала в
аэропорту, но они не поставили мне штамп о закрытии!
— Ничего не знаю, может, они не поставили, может, вы не показали,
но штраф 180 лир**. Выписывать?
На долю секунды я почувствовала, как твердая земля уходит из-под
ног, потом ответила:
— Да, выписывайте! («И провалитесь пропадом, ненасытные
жадюги!»).
Дрожа от негодования, я выхватила документ из рук пергидрольной
полицаихи и чуть не взорвалась, изнемогая от бессилия, когда она
сообщила, что оплачивать грабительский штраф необходимо в налоговой!
— Вот вы сейчас выйдете, повернете налево, сядете на автобус
номер два, проедете до больницы, и там нужно выходить... а
вообще-то, лучше всего прямо сейчас бежать и ловить такси, ведь
налоговая закрывается в четыре, осталось 20 минут...
— Ну, или приходите завтра! — вставил гнусавый, похожий на тетку,
полицай.
А казалось, «Джустик» в прошлом
Понимая, что никакого «завтра» у меня нет, в панике я бросилась к
выходу, нашла первое попавшееся такси и велела водителю гнать во весь
дух. На все про все оставалось около 15 минут.
Турецкие налоговики оказались людьми понимающими и терпеливыми.
Меня выслушали, направили, куда надо, поддержали ласковым словом,
сделали все, чтобы разлучить меня с моими деньгами в уплату
незаконного штрафа. Ушлый таксист урвал свою долю от моего несчастья,
стребовав 30 лир за поездочку.
Я не сказала «спасибо» гнусавому «фараону» за долгожданный штамп
в синей книжке — хотелось просто бежать из этого вертепа.
На обратном пути длиной в 125 километров да еще плюс сорок до
Гейнюка не хотелось думать даже о волшебном Тбилиси. Самоощущения
стремились к показателям «выжатый лимон» и «психическая развалина».
«Гейнюк. Ложман. Пиво. Кровать. Сон. Гейнюк. Ложман. Пиво. Кровать.
Сон».
Я закрыла визу, господа, а с ней и поток безграничной симпатии к
Турецкой Республике.
Вы понимаете, что произошло?
В полиции Алании мне не закрыли визу. На пограничном контроле в
аэропорту при вылете из Турции был лишь проставлен выездной штамп. И
на самом деле, в течение всех тех зимних месяцев, которые я провела
дома в Сибири, я фактически нарушала визовый режим. Ну, как нарушала?
На бумаге. Из-за «случайной» забывчивости аланийского полицейского
чиновника.
Итог — 180 лир как с куста!
Заработаем денег и дёру!
...думала я на следующее утро по дороге на работу.
Наша всезнающая Вселенная крайне любезно отозвалась моим
черным мыслям и подкинула в тот день небольшой, но крайне неприятный
довесочек.
— Сейчас поедешь в полицию, — вялым голосом произнес Орхан бей,
мой новоиспеченный шеф, менеджер фронт-офиса утопающего в зелени
сосновых лесов отельчика «Май Доу».
— Я сама не поеду на автобусе! — отчаянно выпалила я.
— Почему?
— Во-первых, не найду, и потом вчера я выложила кучу денег за
несправедливо приписанный штраф и билеты в оба конца!
Орхан, с видом усталым и словно сомневающимся в себе самом,
пожал кривыми плечами, мол, «а разве это моя проблема?» и
пробормотал:
— Сегодня последний день подачи документов из Турции, потом
закон меняется, и принимать будут лишь в консульстве Москвы.
Я не понимаю, почему мне пришлось организовывать свой трансфер
до Анталии через начальника охраны Эмир бея. Почему сам менеджер
фронт-офиса, моего департамента, не хотел побеспокоиться о будущем
работнике?
Плавильный котёл рутины
Злосчастный икамет в итоге обрел новое место в темных недрах
полицейского отдела по работе с иностранцами города Анталия.
Постепенно наладился мой быт в очередном ложмане, в местечке со
странным названием Гёйнюк. Нашлись добрые дяди, расщедрившиеся на
электрообогреватели за мои красивые глаза.
История повторялась с прямо противоположной полярностью: красный
плюс внезапно остыл и превратился в холодный минус.
По-прежнему вокруг крутились разнообразные турки: от недалекого
официанта с прозвищем Оранжевые Шнурки до старого хитруна мудрого
старца, почитающего Ататюрка начальника отдела кадров Атмаджа бея***.
Скука и предсказуемость.
Пока тело находилось в рутине турецкого отеля, моя авантюристская душа стремилась обратно, туда, где обманчиво неспешная Мтквари-Кура катит свои воды, омывая один из древнейших городов Земли, сердце Кавказа — Тбилиси.
Душой я была там. Пронизана вдохновением, очарована и прикована невидимой силой к Метехской скале и старой, как мир, крепости Нарикале.
Тело действовало и шевелилось на автомате — впереди ждал новый сезон, насыщенный событиями и новыми знакомствами.
* икамет тезкереси (турецк. — ikamet tezkeresi) — небольшая
книжка синего цвета, вид на жительство для иностранцев в
Турции
** на момент подготовки поста один доллар равнялся двум
турецким лирам или около того
*** ruhuna fatiha! Земля пухом — спустя год после сезона в «Май
Доу» Атмаджа бея не стало