До 24 ноября в нашем музее работает выставка «Вам не видать таких сражений! К 210-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова» – совместный проект Музей-заповедника «Усадьба «Мураново» и Музея-панорамы «Бородинская битва». Выставка посвящена поэтическому шедевру Лермонтова «Бородино». Один из героев выставки – поэт, партизан, герой Отечественной войны 1812 года Денис Васильевич Давыдов. Давыдова был тесно связан с Мурановскими семействами – был родственником семейства Энгельгардтов и гостем усадьбы Мураново, а также близким другом поэта Е.А. Боратынского. Сегодня мы обратимся к стихотворению Боратынского «Д. Давыдову». #МурановоЛитературное
Давайте вместе прочитаем это поэтическое творение:
Пока с восторгом я умею
Внимать рассказу славных дел,
Любовью к чести пламенею
И к песням муз не охладел,
Покуда русский я душою,
Забуду ль о счастливом дне,
Когда приятельской рукою
Пожал Давыдов руку мне!
О ты, который в пыл сражений
Полки лихие бурно мчал
И гласом бранных песнопений
Сердца бесстрашных волновал!
Так, так! покуда сердце живо
И трепетать ему не лень,
В воспоминанье горделиво
Хранить я буду оный день!
Клянусь, Давыдов благородный,
Я в том отчизною свободной,
Твоею лирой боевой
И в славный год войны народной
В народе славной бородой!
Точная дата стихотворения – 14 ноября 1825 – устанавливается письмом Н. Муханова от 16 ноября 1825 года из Москвы, в котором он сообщал: «4-го дня вечером приехал ко мне Денис Вас.<сильевич> [Давыдов] и Баратынский, которые просидели весь вечер; ты не можешь себе представить как первый был хорош. На другой день Барат.<ынский> прислал мне к нему послание: когда оно будет исправлено от погрешностей вкравшихся от поспешности, я тебе перешлю его».
Стихотворение было впервые напечатано в журнале «Московский Телеграф», в номере 14 за 1826 год, под заглавием «Д. В. Давыдову». В «Московском Телеграфе» стихотворение было опубликовано в следующей редакции:
Пока с восторгом я внимаю
Повествованью славных дел,
Ношу любовь к родному краю
И к песням Муз не охладел,
Пока ценю я честь прямую,
Забуду ль о счастливом дне,
Когда десной пожал десную
Давыдов радостному мне?
О ты, который в дым сражений
Полки лихие бурно мчал
И гласом пылких песнопений
Сердца томил и волновал!
Так, так! покуда сердце живо
И трепетать ему не лень,
В воспоминаньи горделиво
Хранить я буду оный день.
Клянусь, Давыдов благородной,
В том лирой, Фебу дорогой,
И в славный год войны народной
В народе славной бородой!
В сборник стихотворений поэта 1827 года произведение также вошло, но с изменениями стихов – как в первом приведённом варианте.
Давыдов был особенным человеком в жизни Боратынского, сыгравшим значительную роль в его судьбе.
В 1816 году Евгений Боратынский претерпел трагический поворот в своей жизни – из-за проступка (кражи), совершенного юношей в период обучения в Пажеском корпусе, он был сурово наказан. Евгений был исключён из корпуса и должен был заслужить прощение у императора солдатской службой. Родственники поэта ходатайствовали о высочайшем прощении. Но безуспешно. Император был непреклонен и говорил: «Рано, пусть ещё немного послужит». Так продолжалось 6 лет.
Между тем, о судьбе Боратынского прослышал Давыдов, который отличался редкой верностью к братьям по Парнасу, особенно к тем, к которым он благоволил. Он помогал и делами, и добрым советом. Боратынского перевели на службу в Финляндию. Как раз в начале марта 1825 года в Финляндию отправлялся добрый приятель Давыдова генерал-лейтенант А.А. Закревский – начальник Боратынского. Денис Васильевич черкнул ему несколько слов: «Любезнейший друг Арсений Андреевич! <…> Сделай милость, постарайся за Баратынского, разжалованного в солдаты, он у тебя в корпусе. Гнёт этот он несёт около 8-ми лет или более, неужели не умилосердятся? — Сделай милость, друг любезный, этот молодой человек с большим дарованием и верно будет полезен. <…>. Твой верный друг Денис».
Давыдов продолжал писать свои короткие энергичные послания генералу: «Пожалоста, брат, постарайся о Баратынском. Ты мне обещаешь, но приведи обещание своё в действие, ты меня сим крайне обяжешь. Грустно видеть молодого человека, исполненного дарованиями, истлевающим без дела и закупоренным в ничтожестве».
Эту записку генерал получил в конце мая. А в июне Давыдов опять пишет Закревскому: «Повторяю о Баратынском, повторяю опять просьбу взять его к себе. Если он на замечании, то верно по какой-нибудь клевете; впрочем, молодой человек с пылкостию может врать — это и я делал, но ручаюсь, что нет в России приверженнее меня к царю и отечеству; если бы я этого и не доказал, то поручатся за меня в том те, кои меня знают; таков и Баратынский. Пожалоста, прими его к себе <…>».
Наконец, 4 июня Денис Давыдов написал из Москвы генералу Закревскому: «Я слышал, что Баратынский произведён в офицеры — если это правда, то радуюсь душевно и благодарю тебя, что ты твёрдостию своей содействовал сердечному моему желанию».
Летом 1825 года Боратынский и Давыдов встречаются в Москве. До этого они были знакомы только заочно. Давыдов имел репутация легендарного человека, личность которого была овеяна героическим ореолом. Свою природную смелость и решительность Денис Васильевич проявил с началом войны с Наполеоном. Здесь, в сражениях при Прейсиш-Эйлау и Бородино, проявились отчаянная смелость и героизм Давыдова. Но главным его вкладом в победу над армией «двунадесяти языков» стала организация партизанского движения и участие в нём. 20 августа 1812 года Давыдов послал письмо Багратиону, в котором выражал желание организовать из регулярной и казачьей конницы подвижный партизанский отряд. Предложение Давыдова было одобрено Кутузовым, который приказал выделить в распоряжение Давыдова из состава армии 50 гусар и 80 казаков.
Дерзкое и успешное действие отряда Дениса Давыдова в тылу наполеоновской армии ошеломило неприятельское командование. Штабным генералам пришлось волей-неволей докладывать Наполеону о партизанских отрядах. Это известие привело Наполеона в неистовство. Он кричал, что эта акция русских имеет не только военное, но и политическое значение. «Я не боюсь сражений, но меня страшит этот варварский способ ведения войны, который грозит оставить армию без припасов и, в конце концов, удушить ее», — говорил он. Один из генералов Наполеона Коленкур отмечал, что «ни потери, понесенные в бою, ни состояние кавалерии и ничто вообще не беспокоило Наполеона в такой мере, как появление казаков в нашем тылу». Наполеон, будучи в Москве, через свои секретные службы получит подробные данные об отряде Дениса Давыдова. Он не только прочтет и в сердцах запомнит имя гусарского полковника Дениса Давыдова, но и познакомится с довольно точным описанием его примет, а на листе запишет свой заочный неукоснительный приговор: «При задержании – расстрелять на месте».
Тётушкой супруги Дениса Давыдова была Екатерина Петровна Татищева, в замужестве Энгельгард, владелица подмосковного имения Мураново, приобретенного Энгельгардтами в 1816 году. Её мужем был Лев Николаевич Энгельгард, военный герой предыдущей эпохи, участник русского-турецкой войны 1787–1791 гг., служивший под командованием прославленных полководцев П.А. Румянцева и А.В. Суворова. Д.В. Давыдов был первым литературным гостем в Муранове. Здесь его любили и были рады его приездам. А с «дядюшкой Львом Николаевичем» поэта-партизана объединяло военное прошлое; оба они писали воспоминания о ратной службе. В своём завещании Л.Н. Энгельгардт не забыл «племянника» – Денису Давыдову была завещана сабля.
Давыдов знал, что происходит в доме Боратынского, и ещё лучше знал его натуру. Когда дошло печальное известие о кончине императора Александра I в Таганроге, именно он сказал поэту: иди в отставку! Действительно, лучшего момента для этого было бы не сыскать.
Энергия так и кипела в Денисе Васильевиче. Зорким сердцем он сразу понял, что его молодому другу, оказавшемуся на перепутье после отставки, надобна семья, семейное счастье. Боратынский уже давно стал своим человеком в его гостеприимном московском доме. Однажды он познакомился там с генерал-майором в отставке Львом Николаевичем Энгельгардтом и его 21-летней старшей дочерью Анастасией. Вряд ли это знакомство молодых людей было без умысла старого гусара. Сохранилась записка Боратынского, относящаяся к началу весны: «Я чувствую себя превосходно, милая Настинька, и благодарю вас за все вчерашние заботы. Я сохраню о них сладостное воспоминание: ибо они — свидетельства вашей любви, а для меня нет в мире ничего дороже». В апреле он посватался к милой Настиньке и получил согласие. Давыдов и Боратынский стали родственниками.
⠀
✒ Материал подготовил Александр Сахно.
⠀
⠀
🎫 Пушкинская карта – бесплатный ежедневный доступ в мир искусства!
📲 программа мероприятий ВЫХОДНЫЕ В МУРАНОВЕ: быть в курсе