"Полный афедрон" или "пустое безногое тело"

Взгляд на литературный процесс из осени 2024 года

«Пиво с водой. Литературная конвергенция неминуема?»
Такое пришло мне в голову ночью 6 сентября, во время магнитной бури, когда уже кидало в сон, и многое, добавленное здесь, не выныривало из жёсткого диска памяти…
Ну, разве это название! Никого, кроме литераторов, не раздражишь, не обозлишь, не заворожишь игрой слов, никто до конца трагедии не дочитается…

Карина Сейдаметова, главный редактор журнала наш современник". Фото: интернет.

Рисунок: интернет.

Cultinfo. 4 сентября 2024 г. "В Вологде пройдет творческая встреча с авторами литературного журнала «Наш современник». <…> Представит издание вологодской публике его главный редактор Карина Сейдаметова. Со своими произведениями читателей познакомят авторы «Нашего современника»: поэты Дарья Ильгова из Москвы, а также Ната Сучкова и Мария Суворова из Вологды. Встреча состоится 5 октября в 15:00 в Вологодской областной универсальной научной библиотеке (Вологда, ул. М. Ульяновой, 1). Вход свободный.

Авторами журнала в разные годы становились многие вологодские писатели. С 1969 по 1989 годы главным редактором «Нашего современника» был уроженец Череповецкой губернии, поэт Сергей Викулов. Именно он заложил традиции активного привлечения в журнал писателей из провинции, благодаря чему были напечатаны «Калина Красная» Василия Шукшина, «До третьих петухов» Федора Абрамова, «Красное вино победы» Евгения Носова, «Царь-рыба» Виктора Астафьева, «Прощание с Матерой» Валентина Распутина.

Сейчас «Наш современник» также публикует виднейших писателей и политологов <…> В числе вологодских авторов журнала – Ната Сучкова и Мария Суворова, и павел Широглазов из Череповца.

Ната Сучкова – поэтесса, член Союза российских писателей. Автор книг: «Лирический герой», «Деревенская проза», «Ход вещей», «Страна». За книгу «Лирический герой» Ната была удостоена малой премии профессиональной литературной премии «Московский счет» 2010 года, а за книгу «Деревенская проза» получила специальную премию «Московского счета» годом позднее.

Мария Суворова – поэтесса, председатель Вологодского регионального отделения Союза российских писателей с 2024 года. Автор книг: «Потерянная книга», «Город об одном дне», «Маленькие Марии», «В эфире». Финалист литературной премии «Русский Гулливер», финалист международной литературной премии им. А. Казинцева. <…>

Гостем творческого вечера в Вологде станет московский автор журнала, поэтесса, кандидат культурологии Дарья Ильгова. Автор книг: «Расстояния», «Снимки», «Молчание», «Оригами», «Пятна памяти». Дарья – лауреат премии Zverev Art Prize, финалист премии «Лицей».

Вологодское отделение «Союза российских писателей».

Журнал всю дорогу был органом Союза писателей РСФСР, затем – Союза писателей России, а объявление дано от имени «Союза российских писателей», злокачественного новообразования, где тусуются андеграунд и детский сад, антисоветчики и «релоканты»…
«Если на клетке слона прочтёшь надпись: буйвол, — не верь глазам своим». (Козьма Прутков. 1854). Козьма не подумал, что слона или буйвола можно заменить ягнёнком, лисёнком, поросёнком…

На досуге найдите в заметке-объявлении ошибки и описки...

Пётр Петрович Солдатов с тем отделением «Союза российских писателей» на дружеской ноге, уже нашёл ошибку, велел мне исправить. В своём тексте я исправил бы ошибку, но она не моя, нарочно не трогаю её, поскольку на сайте cultinfo исправить не смогу ничего, руки коротки... Был бы там редактором, половину сообщений выкинул бы. Прошло три недели, ошибок так и не исправили…

В свою очередь, и у сайта руки коротки, – сообщения сайта представляют свершившиеся или предстоящие события, а чтобы менять, направлять течение жизни, для того надо быть по меньшей мере губернатором или Хлестаковым...

Вот и очередное объявление, словно затевается особо важное мероприятие. «…Начинаем знакомство с поэтами, участниками встречи с авторами литературного журнала «Наш современник». Указаны место и время, повторен (см. выше) рекламный текст об Н. Сучковой.

Это объявление областная библиотека дала уже от своего имени.

Библиотекари пекутся и себя попрославить? Нет, уважаемое учреждение, равноудалённое от борьбы любых клановых интересов, напоминает нейтральную Швейцарию, где пасутся агенты разведок со всего мира; библиотека ради идеалов и принципов настоящей литературы могла бы одуматься, отказаться от сомнительного мероприятия, но попробуй-ка откажись, если всё согласовано на заоблачных высотах, где нейтралитет невозможен, о существовании тех высот нормальный читатель не имеет ни малейшего представления. Это как встреча на Мальте Горбачёва и Буша-старшего: никто ничего не видел, а результат известен всем.

Я пытался узнать подробности дела у знакомых работниц учреждения, куда там! Пиши, мол, в журнал, там все тайны и раскроют…

К объявлению приложили фотопортрет Н. Сучковой и один стишок, который должен дать чёрточки литературного портрета сочинительницы.

Спит твой Дубровский – стекло запотело,
Душно топили, а в щели сквозит,
Точно пустое безногое тело,
За балдахином шинелька висит.
Спит твой Дубровский – щека на перине,
Некому чаю с вареньем спросить,
На неуместном таком балдахине
Мечутся тени – зачем же он спит?
Ходики тренькают, дверка комода
Скрипнет, колышется наш балдахин,
Девка дебелая, точно колода,
Шепчет и шепчет гундосо за ним.
Где тут чего-нибудь вспомнить, проснувшись?
Полог качнётся, просядет кровать,
Машенька, Машенька, только веснушки
Не позволяй никому целовать!
("Лирический герой", Москва, "Воймега", 2010)

У Пушкина не так, Пушкин грозил царям удавкой, но грешил и елопутскими настроениями! Детишки деревенские у него похожи на генерал-аншефа Кирилу Петровича, а несчастный Дубровский-сын – в пандан сегодняшним Троекуровым – обозвал своих крестьян-соратников разбойниками и устрельнул в Европы; узнав о смерти князя Верейского, вернулся было к своей Маше, теперь княгине-вдове, но исправник был начеку…
Веснушчатой девки, дебелой колоды Машеньки, не помню…

«Где тут чего-нибудь вспомнить, проснувшись?»
Вспомните библейские времена литературного мира, когда лев возлежал рядом с ягнёнком, когда Белов безбоязненно подносил прикурить – в буквальном смысле слова – Евтушенко, подносил без предоплаты и без тайного желания опалить щетину русскому американцу еврейского происхождения... Не знал же Василий Иванович, что скоро, в дни буржуазной революции, когда реинкарнировались Троекуровы и Дубровские со своими разбойниками, Евгений Александрович самочинно объявит себя главой Союза писателей, что боевики Евтушенко и префекта Центрального района Александра Ильича Музыкантского явятся в резиденцию русских писателей с требованием очистить помещение...

Е. Евтушенко, В. Белов. Фото: интернет.

Тогда вперёд решительно выступил главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Юрьевич Куняев, прочёл, разорвал бумагу-предписание, бросил клочки на пол, дескать, таким образом «Стас уполномочен заявить» (название одной из книг Ст. Куняева), что русские писатели останутся в оппозиции к нуворишам, захватившим власть в стране.

Нувориши и по сей день при власти, русскую цивилизацию гнут в бараний рог... Публика молчит, всё ей как-то не до того, наперёд со всем согласна! Скажи кому-нибудь, мол, ты против внутренней политики Путина, собеседник отскочит, как ошпаренный, завопит с той же издевательской интонацией, как раньше, в связи с обыденными пустяками, вопил: «Ты что, против советской власти?!»

Белов – маленького роста, нагибаться легче – подобрал те клочки и отнёс куда надо, не забыл ещё высоких кабинетов, в которые заходил в дни Съезда так называемых народных депутатов СССР и будучи затем членом ЦК КПСС, ставшего театром теней… С Василием Ивановичем спустя десять лет – он пригласил меня к сотрудничеству – о тех днях я речи не заводил, не раздражал больного старика, потому что уже слышал его рассказ в ходе тех событий по горячим следам: радио «Маяк», без всякого объявления, неожиданно бойкий, уверенный, хорошо знакомый с семидесятых лет, голос. Минута-другая, опять загремел рок, не вставая из-за стола (на котором и сейчас пишу) длинным штапиком я дотянулся до трёхпрограммного репродуктора, ударил сильно, кнопка взлетела к потолку…

Станислав Юрьевич Куняев вспоминал так:

«… в Союз писателей России пришла толпа — некий 267-й "батальон нац. гвардии". На второй этаж из неё поднялись трое шпанят-хунвейбинов с бумагой, подписанной префектом Центрального округа Музыкантским, о том, что наш Союз закрывается как организация, "идеологически обеспечившая путч". Я тогда разорвал эту бумагу напополам и бросил обрывки к ногам хунвейбинов. Именно тогда мы узнали, откуда ветер дует: оказывается, не кто-нибудь, а Евтушенко в эти подлые дни отправил за своей подписью письмо Гавриилу Попову с требованием закрыть "бондаревско-прохановский" Союз писателей.

[Евтушенко] уже восседал в бывшем кабинете [Первого секретаря Союза писателей СССР] Георгия Маркова на улице Воровского. Незадолго до этого он и его соратники — Черниченко, Адамович, Нуйкин, Савельев выгнали старых секретарей из кабинетов (якобы за связь с ГКЧП), <…> вцепились в правительственные телефоны-вертушки. <…>
— Женя! Как бы мы ни враждовали, но так опускаться! Ведь в нашем Союзе Распутин, Белов, Юрий Кузнецов, которых ты не можешь не ценить. <…>
— Стасик! Хочу сказать тебе откровенно: не ошибись, сделай правильный выбор, иначе история сомнёт тебя. <…> Ты что, не понимаешь — время переломилось. Извини, больше разговаривать не могу. Мне надо ехать…»
ra-victory21 25 июня 2022.

Хунвейбины упомянуты Куняевым опрометчиво. С их помощью китайский вождь Мао за ушко да на солнышко выводил зажравшихся соратников, таких, каких русский вождь Ленин прозорливо именовал совбурами, каких Сталин уже называл «проклятой кастой» и прислонял к стенке. Как Екатерина Великая наплевала на «права человека» и разрешила дворянам творить любые безобразия, так Хрущёв оборвал сталинскую практику, закрыл глаза на проделки сотоварищей и рассобачился с китайцами, которые начинали пропалывать тяпками – по голове – правящий слой. По такой логике событий Горбачёв, за ним Ельцин должны были перестрелять тех, кто обеспечивал их путь наверх. Перестрелять бурбулисов, евтушенок, музыкантских и – поднести ствол «товарища маузера» к собственному виску, но …рыбка ищет, где глубже, а человек, где лучше.

Эта поговорка, – словно щука хвостом всплеснёт в озере, багровом, словно костюм Евтушенко, – невольно будет являться в ходе дальнейшего повествования…

Писатели, изгнав от себя боевиков Евтушенко, забаррикадировали входы-выходы столами и стульями, но клочки предписания, отнесённые куда надо, показали решительность осаждённых, и штурма со стороны Евтушенко не последовало, самозванец сбежал в Америку…

Радио «Эхо Москвы» – единственное, что в августе 1991 можно было слышать в деревне, но я узнал менторский козлетон главного редактора журнала «Знамя» Григория Яковлевича Бакланова (Фридмана), мол, в пристанище писателей окопались фашисты…

В течение ряда лет «Эхо» напоминало изобретательному Александру Андреевичу Проханову, главному редактору и совладельцу газеты «Завтра», что он был идейным вдохновителем незадачливых стариков из ГКЧП, напоминало, что Проханов «сжёг Евтушенко». Златоуст-писатель искусно разыгрывал дур, носивших чин заместительниц главного редактора популярной радиостанции. Я не выключал «Эхо» весь день: надо же знать, как враги выбалтывают свои планы…

«Ольга Бычкова: – ...на общегородском празднике масленицы в Москве в этом году чучело зимы сжигать не будут? <…>

Александр Проханов: – ... [в ноябре 1991 года] я сжёг чучело Евтушенко в центре Москвы, это вызвало гигантский резонанс. <…> страшно вызвать волнения среди интеллектуалов московских. <…> Но я не забуду то наслаждение, которое испытывал я и мои друзья-писатели, когда мы палили чучело Евтушенко. <…> Он все эти годы провёл в Америке благополучно, зарабатывал бабки в американских университетах. Но чучело мы спалили всё-таки...» «Эхо Москвы». 27 февраля 2008.

«Марина Королёва: – ... Евтушенко исполняется завтра 80 лет. Почему-то в связи с вечным вы именно его упоминали. <…>

Александр Проханов: – Я хотел его поздравить. <…> (обращается по радио к заокеанскому Евтушенко – А.А.) ты появлялся в своих экстравагантных костюмах, этот бархатный алый, малиновый костюм, твои жесты, когда ты этим жестом как птица, как журавль, как цапля взлетал на небеса и некоторое время держался, не прикасаясь к паркетному полу ЦДЛ, это было восхитительно. <…> когда рухнул Советский Союз и ГКЧП, и когда стал рушиться Союз писателей, и ты со своей ватагой бравой захватил Союз и, по существу, установил диктатуру либералов в этом Союзе писателей, я был страшно возмущён <…> И это чучело горело. И падали эти куски, хлопья огня, и секретарши в ужасе смотрели на всё это. <…>

Но вдруг мы с ним встретились на Франкфуртской ярмарке. <…> это не помешало в самолёте сесть нам рядом. Мы сели рядом, заказали бутылку вина сухого. Пили, стали вспоминать писательские дни <…> я испытал удивительное странное чувство, чувство удивительной близости с ним, потому что мы оба были воинами разгромленных армий. Мы оба с ним были воины, потерявшие свои империи – он свою империю, я свою империю. И как это бывает с ветеранами, когда кончены эти войны, когда разгромлены штабы, когда испепелены храмы…

Евгений Александрович, это твоя трагедия <…> в какой-то захолустной, какой-то американской губернии – то ли ты в Денвере, то ли в каком-то штате Колорадо читаешь этим болванам лекции о русской литературе, а здесь, на родине, ты не нашёл себе места. <…> приезжай сюда. <…> Я сделаю чучело краше прежнего и не буду его сжигать». «Эхо Москвы». 17 июля 2013.

«Ольга Бычкова: – А вы знаете, что Евгений Евтушенко опубликовал в «Литературной газете» статью и там потребовал, например, воскресить Союз писателей со всем, что там было раньше при Советском Союзе? Единое, общее руководство, Литфонд, всякие исключения за нарушения этического кодекса и всё такое прочее. Евтушенко хочет, как я понимаю, в литературный Советский Союз. <…>

Александр Проханов: – Евтушенко там в изгнании, в добровольной ссылке в Америке скучает и печалится по поводу чуда, которое он сам разрушил. <…> был из тех победивших после ГКЧП демократов, либералов писательских, которые захватили Союз, которые начали поход ненависти против патриотической части, против советской части литературы. <…> у них было большинство журналов. Но вдруг и у них ушла из-под ног почва, и они оказались в пустоте….

Ольга Бычкова: – А, вот, он тоже говорит, что два Союза писателей, которые сейчас есть, это плохо.

Александр Проханов: – Их больше, чем два. <…> в начале 30-х годов страну неграмотную обучили грамоте. <…> Союз писателей стал идеологическим инструментом власти в построении нового мира, нового социума, нового государства. <…> Советский Союз начинался с книг. <…> И книгами это государство было закрыто. Горбачёв советский проект закрывал книгами. «Белые одежды» (В. Дудинцев), «Печальный детектив» (В. Астафьев), «Пожар» (В. Распутин) <…>

Писатель, как птица выпь, всё время рыдает по поводу своего одиночества. Писатели живут без культуры, вне культуры. После 1991 года стараниями Евгения Александровича была культура разрушена <…>победившая либеральная среда нас, патриотических советских писателей, загоняла в углы страшные. Мы были демонизированы, мы были красно-коричневыми, Бондарев был фашистом, Распутин и Белов были фашистами, я был фашистом. И вот эта демонизация – она была чудовищная. И мы оборонялись как могли. Это был ритуальный акт такой, магический акт сожжения чучела. <…> Мне стыдно в этом признаться. <…> такое количество хорошей материи извёл на этот пожар.

И теперь вот это предложение Евтушенко создать Союз и воскресить его из мёртвых – это всё равно, что поднять Атлантиду». «Эхо Москвы». 27 ноября 2013.

Евтушенко загрызли «муки совести, странные муки на бессовестной к стольким земле» (его же строки), он сбросил с себя с себя самозванский чин главного писателя России, откочевал в Америку – грызьться с соплеменником-нобелем Бродским и преподавать в заштатном университете легенды из истории советской литературы, дескать, и тут Сталин виноват: окучил разномастных зоилов и бумагомарак на одной грядке, смотрите, мол, что выросло...

При поддержке «хромого беса», предателя номер два (после «лучшего немца») Александра Николаевича Яковлева был создан «Союз российских писателей», туда, в целлофановый мешок, засыпали всех антисоветчиков, диссидентов, «релокантов», те гады гадкие в октябре 1993 сочинили «письмо 42-х» с призывом к предателю номер три Ельцину: «Раздавить гадину» (восходит к Вольтеру), то есть – раздавить тех писателей, с которыми вчера состояли в одном Союзе, мол, «эти тупые негодяи уважают только силу». Недалёкий простофиля Астафьев не хотел оставаться в числе «негодяев» и с Енисея к призыву единомышленников прибежал последним... Многие смекалистые подписанты потом открещивались, мол, смысла письма по телефону не поняли...

А. Н. Яковлев (слева, если кто не помнит). Фото: интернет.

Ельцин внял призыву, в октябре 1993 года показал Горбачёву, как тому было должно поступать в августе 1991. Показал по телевизору, не надеялся, что президент СССР будет стоять в толпе зевак, азартно аплодирующих чёрным розам танковых снарядов на фасаде Белого дома...

Москва, 1993 год, октябрь. Весь мир наблюдает по телевизору в прямом эфире... Фото: интернет.

Чёткое разделение литераторов на два слоя спустилось до провинций. Воротясь из Москвы, свежеиспечённый член Союза Российских писателей Володя Бабенко показал билет, исчерпывающим образом пояснил: «Союз писателей России» – это Белов, «Союз российских писателей» – Евтушенко»... Символы, так сказать... И тут же не к месту добавил: «У меня руки по локоть в крови...» Я вздрогнул, помня телевизионные кадры московской гражданской войны, наконец, дошло: Бабенко работал ветеринарным врачом на мясокомбинате...

"Даже если вспомнить расхожее мнение о том, что из Союза писателей России вышли евреи, то и оно не отвечает ре­альности, поскольку вышли не только евреи и - не все евреи. Всё гораздо проще: вместе с изменением политической конъюнктуры и, соответственно, с появлением вакансий в новой номенклатуре, у писателей, относящихся к литературе как к способу зарабатывать деньги, появилась возможность ока­заться к кормушке поближе. Вот и было создано движение «Писатели в поддержку перестройки» во главе с Анатолием Приставкиным, Аллой Гер­бер и - уже не помню кто еще там был во главе. И сразу всех иных писате­лей это движение объявило врагами перестройки и «красно-коричневыми», мол, Чубайса и Гайдара народ ненавидит не за то, что они преступники, а по национальному признаку. Потом движение преобразилось в параллельный Союз. И все бюджетные деньги шли только этому параллельному Союзу как верному стражу ельцинско-гайдаровских реформ. А когда вместо пламен­ных доносов, типа «Раздави гадину», власти понадобилась не доносы, а ра­ботные книги для сексуальной и культурной революции, то номенклатурой стали Ерофеев, Сорокин, Быков, Толстая<...> «простой народ» из новодельного Союза оказался в положении голодной массовки. <...>получилось так, что из нашего Со­юза сами вышли те его члены, которые пользовались пером, как ложкой, способные ради корыта на любое нравственное преступление. Так зачем же нам их опять заглатывать?" Николай Дорошенко, секретарь Союза писателей России. «Российский литератор. 26.12.2013.

В Вологде из прежнего Союза в ряды нового сообщества никто не перешёл, хотя ветеранам оставалось скрипеть зубами, когда при их, ветеранов, содействии прозаик средней руки Анатолий Петухов сделался московским депутатом, азартно принял линию ельциноидов – кошмарить народ – и со смехом отвечал вчерашним товарищам, мол, если депутат не нравится, так попробуйте-ка его переизбрать… Перед тем я смотрел по телевизору, как проницательные в своих стихах вожди отделения легкомысленно нахваливали будущего депутата, не видя в нём вероотступника, как он вдохновенно сетовал, мол, насколько упал культурный и моральный уровень общества за предыдущие (конец семидесятых-восьмидесятые) пятнадцать лет… Я тоже было воскликнул: парень – голова! Поворот сценического круга эпохи – перед смертью Петухов просил считать его членом вологодского отделения Союза писателей России.

Областным телевидением, как до того и департаментом культуры, заведовал слабохарактерный, избаловавшийся в молодёжной газете, поэт Владимир Валентинович Кудрявцев, он и просился из департамента обратно в борзописцы, шиш: попал в стаю – лай не лай, а хвостом виляй. Не оттого ли, на синекуре не уломавшись, отравленный наблюдением изнанки чиновного мира, Кудрявцев отошёл в мир иной на пороге пенсионного возраста…

С недоумением я наблюдал на экране – белым по синему – надпись: передачу вёл В. Кудрявцев. Выступала мать-основательница областного отделения Союза российских писателей Галина Щекина, ныне, спустя двадцать лет, оттеснённая, затоптанная копытцами поколения next, блеющего и бредущего в сторону Моря Антикультуры… Вопросы ведущего, наверняка смешные, были убраны, Щекина как бы держала монолог, притом показывала «свидетельство о наличии таланта», показывала во весь экран «мандат» на право собирания общества себе подобных. Умолчала, что «хромой бес» Яковлев, родом ярославский, у себя на родине – где там Лысая гора? – проводя слёт сторонников нового режима, попросту – городских сумасшедших, ссудил ей миллион рублей, те деньги до списания трёх нулей были смешными, но завораживала цифра: миллион!

Я пошёл в гости к нормальным писателям, между прочим намекнул, чем занимается их товарищ и попечитель, член Союза писателей России Кудрявцев: готовит себе могильщиков. «Клевещешь!» – воскликнул один из вождей отделения. В рабочее, мол, время, в одиннадцать часов утра, телевизор посматриваешь, когда люди в поте лица… На какую контору работаешь?

Вскоре три нуля с купюр были смыты (банкирша по вологодскому радио говорила: копюры), пошли в богемной среде потрясения вулканические: когда же наступит очередь и тех, кого невидимая мохнатая рука рынка пока не назначила героями капиталистической эпохи?

Лета Югай (псевдоним) за строки, похожие на берестяные грамоты, получила миллион полновесных рублей, потратила на обучение в московской аспирантуре.

Елена Колядина, инженер-железнодорожник по образованию, за порнографический роман из жизни русской провинции средневековой (это было важно) оторвала всего лишь шестьсот тысяч от умопомрачительного «Русского Букера», но в восторге не забыла поблагодарить первого издателя, Алексея Николаева, суммой, равной стоимости очередного номера журнала «Вологодская литература». Все бегали в поисках журнала, просили пересказать, лишь губернатор Вячеслав Евгеньевич Позгалёв на областном радио сказал строго, что ему роман не понравился…

Председателя букеровского жюри Руслана Киреева (его пригласил заведовать отделом прозы в канонизированном либералами «Новом мире» ещё Сергей Залыгин) из журнала прогнали: сиди дома, старый матерщинник, а то подумают, что узакониваешь новое направление – начинать романы вопросом: «В афедрон не давала ли?»
Мог бы и трубой по голове получить, как Сергей Яковлев, бывший заместитель Залыгина, и на премию «Национальный бестселлер» выдвинули бы, если бы все скрытые пружины процесса, как Яковлев, описал (С. Яковлев. «Нева», 2001).

«Цветочный крест» и лично Колядина становятся объектом критики и высмеивания. Отмечается слабое владение автором лексикой соответствующего периода (XVII век), использование псевдостаринных слов, слов, обозначающих понятия, появившиеся значительно позже означенного времени, лубочных выражений, стилистическая неграмотность, незнание быта, ненатуральность сцен, пошлость, дурновкусие; легендарным становится слово из лексикона книги «афедрон», означающее, по версии Колядиной, заднюю часть тела, — как неформальное название книги Колядиной, как характеристика премии «Русский Букер» и всего современного российского литературного процесса («полный афедрон»). Иноагент Википедия.

Что такое «Русский Букер»? «Критик Игорь Шайтанов ищет дураков, которые бы дали ему 10 миллионов. «Литературная Россия». 18. 07. 2018.

В литературных кругах давно уже ходили слухи о том, что премия «Русский Букер» фактически загнулась. <…> «Русский Букер» давно уже превратился не в культурно-просветительское явление, а в кормушку для Игоря Шайтанова и двух-трёх его приятелей. <…>

одна из телеведущих «РБК» в прямом эфире задала вопрос Шайтанову, сколько нужно денег для того, чтобы «Русский Букер» не умер. Шайтанов не растерялся и тут же ответил, что готов немедленно вступить в переговоры только с теми спонсорами, которые смогут выложить от 10 миллионов и больше (!). Тут бы деловому телеканалу <…> и уточнить смету премии, чтобы понять, насколько Шайтанов был адекватен. Вместо этого ведущая предложила Шайтанову на камеру произнести спич и поклянчить у русских капиталистов эти самые десять миллионов. <…>

Но ведь проект «Русский Букер» тем и отталкивал от себя русских капиталистов, что он был слишком непрозрачен. <…> цена главного приза в этом конкурсе в последнее время равнялась 1,5 миллиона рублей. И ещё 5 человек, попавших в шорт-лист получали по 150 тыс. каждый. <…> на круг получается порядка 3 миллионов рублей. А на что тогда Шайтанову нужны ещё 7 миллионов? Похоже, на содержание себя любимого. <…> Однако дураков в крупном русском бизнесе уже давно нет».

Мария Маркова из рук неразборчивого в «полном афедроне» читателя, президента РФ Медведева, получила два с половиной миллиона рублей полновесных, говорят, купила в Вологде квартиру.

М. Маркова в центре. Понурые что-то девчонки-лауреаты, кто ближе к нему, а Медведев весел... Фото: интернет.

«…Маркова – одна из самых серьёзных и перспективных фигур нашей молодой поэзии. По мнению экспертов, творчество М. А. Марковой, развивающее и обогащающее лучшие традиции российской словесности, <…>достойно присуждения премии для молодых деятелей культуры 2010 года за вклад в развитие традиций российской поэзии. сайт Президента РФ. 28 июня 2011 года.

Приговор, одобренный президентом России, оспорила тогда ещё не затоптанная копытцами новых поколений любителей переводить бумагу, Галина Щекина, её претензии сформулированы в виде самопародии, однако, самые яркие "протуберанцы" можно было бы вынести в заголовок: "многое пишется в полубреду и по наитию"...
«Мария Маркова в вологодской поэзии явление стихийное и с ним надо мириться как со стихийным бедствием. Когда стихов пишется много, – а Маркова очень много пишет, она плодоносна, стихоносна – с виду ка­жется, что это благо. А если спросить автора? Автора, как обычно, сотря­сает лихорадка. Многое пишется в полубреду и по наитию. Такого автора сложно чему-то учить и править – он не слышит. Зато сам он своим при­родным слухом слышит и предупреждает многие упреки. Ну, первый упрек – это тема. Какое, право, несчастье все эти звезды, вся эта любовь, проедающая поэта насквозь, точно ржа, поглощая его энергию, ничего не оставляя на долю ума… Поэтому я так чуждаешься этих звезд, этих проту­беранцев и всей этой чувственной стихии… Но в строчках Марковой мы, собственно, не упираемся в столб под названьем любовь, а только заде­ваем его на большой скорости. Когда говорят что великое чувство – лю­бовь – преображает мир, то, собственно, мы плохо понимаем, о чем речь. А когда мы видим и ощущаем все это в стихах Марковой, то мы хорошо понимаем, о чем речь… У Марковой все избыточно, все «слишком». Остается одно – переждать стихию – и случится еще не одно открытие… » Г. Щекина. «Проза. ру. – нацио­нальный сервер современной прозы».

«…Современный расхожий тип поэта – гений, желательно асоци­альный, небритый, нетрезвый, выкрикивающий стихи как пьяную ругань <...> Стихи Марковой наизусть учить вряд ли кто станет, вряд ли станет цитировать ее срывающимся голосом в трубку телефона глубокой ночью <...>нельзя не сказать о президентской стипендии, которую вручили Марковой <...> Да, конечно, члены жюри имеют к литературным кругам отношение косвенное <...> Конечно, у нас хватает гораздо более талантливых поэтов, у кого и стихи сильней и дар оригинальней. Но они либо малоизвестны (фактически – мало отмечены регалиями), либо пишут такие, как бы это повежливей?.. убойные стихотворения, которые ну никак не вписываются в рамки госстипендии…» Анастасия Рогова. http://www.promegalit.ru/publics.php?id=3069

Расспрашивал Марию Маркову Александр Дуд­кин. Посёлок Кадуй. Декабрь 2011. http://al-an-dud­kin/livegournal.com/178359.html

«- В истории русской литературы вы останетесь, а Кадуй нет. Вер­нее, он будет присутствовать в ней «как маленький посёлок с районной библиотекой, «где даже не было Артюра Рембо». Я цитирую предисловие московского поэта М. Айзенберга к вашей публикации в журнале «Знамя».

Маркова: -<...> сомневаюсь, что я останусь в истории литературы.
Дудкин: - Я же не сомневаюсь. Но ведь, оказывается, до сих пор этого французского поэта в нашу библиотеку не завезли <...>Есть ли такие современные поэты, стихи которых вы читаете в обязательном порядке? Будете всегда читать. Любую его публикацию обязательно откроете.
Маркова: - Гандлевский.
Дудкин: - А вы сами себя каким поэтом ощущаете?<...>
Маркова: - Не успевшим состояться и состарившимся <...> Я Лермонтова не люблю. У меня сейчас педагогическая практика, я должна провести не­сколько уроков по «Мцыри». Это для меня наказание. Ведь Пушкин писал раньше Лермонтова, но Лермонтов в сравнении с ним кажется глубоко устаревшим. Дети, например, восьмиклассники, не понимают, о чём напи­сано <...>

Дудкин: - …о президентской премии. Замучили, наверное, вопросами?
Маркова: - Да задолбали уже… <...> Я сделала всё, чтобы от неё избавиться. Максимально сбросить с себя этот груз. И ответственность, и значение, и внимание чужое. Расправилась с этим так быстро, как могла <...> Сравнили тоже премию с рождением ребёнка. Нет, это не одно и то же <...>
У человека одна-единственная жизнь. Как-то позорно её прожить и ничего не сделать с самим собой. Не вырасти духовно разве не позорно?..»

Последний вопрос можно адресовать всему поколению щелкопёров, бумагомарак, пришедших из андеграунда, соткавшихся из паутины гнусного времени текущего тысячелетия...

Из Марии Марковой:

Муха времени, что ты жужжишь,

муза времени, где ты живёшь?

Или в листьях гниющих лежишь,

или листьев оставшихся дрожь

ты и есть? Или, ветер всему,

только холод приносишь и свет?

Говори, я твой голос приму

за ответ.

Кто бы с нами весь день напролёт

говорил и показывал: там,

высоко-высоко, самолёт.

Полетаам?..

Здесь так странно ещё говорят.

Нет, скорее, теряя, поют.

Солнце осени – чёрный агат.

До затмения – пара минут.

Мне звонили сегодня с утра

и ошиблись. Пришлось извинить.

За окном раскололась гора,

и внутри оказался магнит.

Я смотрю на него сквозь стекло,

и уже запотело стекло.

Всё равно я небесный металл,

а магнит никогда не летал.

***

Проснулась и не узнаю

ни комнату, ни жизнь свою.

Как будто я вошла без спроса,

полдня играла у окна,

смотрела фильм одноголосый

про одиночество – одна,

а вечером нетерпеливо

в стекло стучала ветка ивы,

и ветер бился, и вода,

холодной призрачной щекою

к стеклу прижавшись, иногда

заглядывала и гадала,

что происходит в темноте

и почему не открывают

деревьям, ветру и воде.

А ночью… что же было ночью,

куда смотрела ты тогда,

непрочная вода, проточная,

непостоянная вода?

Мария Маркова. Istoki.ru «Истоки» - культурная и литературная газета»

Помня прежние её «проточные» строки, не заметишь, чтобы за прошедшие тринадцать лет Мария одумалась, выросла «над собой», но тогда на вопрос человека своей стаи, Александра Дудкина, кто для неё является путеводной звездой, Маркова ответила исчерпывающим манером: Сергей Гандлевский… У этого-то московского древнего барбоса каков «вклад в развитие традиций российской поэзии»? Неужели эти строки - вклад?

…Даже если гуляю барбосов

с грубой целью «а-а» и «пи-пи»,

у тебя не должно быть вопросов –

это тоже в порядке любви.

Или эти зарисовки быта и настроений позднесоветской богемы – вклад?

Снег под утро завалил дворы и стогны,

а на третьем этаже пылают окна.

Спят филистеры* от мала до велика,

а на третьем этаже не вяжут лыка.

Новый гость в дверях – и сна как не бывало,

на колу мочало начинай сначала –

Достоевский, ностальгия по капстранам

и само собою ненависть к тиранам.

В ванной нежный запах рвоты с перепою,

а на кухне суд вершится над толпою. <…>

После <…> идут строки обсценной лексики…

На сайте academic.ru находим словесный паспорт филистера: *так называют с оттенком презрения человека, интересы которого не поднимаются выше повседневных мелочей окружающей его будничной действительности; человек с узкими взглядами, с равнодушным или даже враждебным отношением ко всему высокому, самоотверженному и т д.; самодовольный и ограниченный человек. Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке. - Попов М., 1907.

Гандлевский начитался немецкого еврея Генриха Гейне, певца свободы и добра, каким его – в целях дружбы народов и мира во всём мире – преподавали в советской школе, а читни полунемца Александра Блока: Гейне – отнюдь не социалист, а прожигатель жизни и антигуманист…

Почему перечисленные – Лета Югай, Мария Маркова, Елена Колядина – филистеры поднялись «выше повседневных мелочей», взобрались на сырые, обвитые плющом стены замка «Русского Букера», одолели заоблачные вершины, с которых смотрит на своих подданных президент России (также и неназываемый – реклама – банк), залезли за премиями по шаткой верёвочной лестнице, когда остальные филистеры остались внизу?

Вопрос этот занимал всех встречных и поперечных, тоже – филистеров, когда же, мол, такое счастье обрушится и на них, повалится пусть и с обломками кирпичей и с ветками плюща…

«...губернатор Кувшинников потряс всех выступлением в областной научной библиотеке. Оказывается, библиотеки не нужны. Он в школе прочёл всего одну книжку, но ничего – стал губернатором... На частную встречу с писателями пришёл с сыном-подростком. Выяснилось, что Кувшинников-старший ничего не слышал о Василии Ивановиче Белове. Сын его дёрнул за руку: «Папа, ты что! Мы его в школе изучаем!» В. Бараков, профессор Вологодского университета. Всероссийский фестиваль русской словесности и культуры. Борисоглебск. 2016.

Столько лет прошло! Губернатором – согласно итогам недавних выборов – стал другой... Когда-то сторонники его схватятся за головы: и этот не туда завёл...

На то и рассчитывают наследники Яковлева, «хромого беса», игроки вдолгую: поколения меняются, стерпится-слюбится, в конце концов все снова станут пастись в одном стаде...

Вот ещё цитатка из тех прошедших лет:

«...В минувшем Годе литературы Администрация Вологды предложила издать выпуск альманаха <…> из произведений местных авторов. Договорились, что редактором будет прозаик Александр Цыганов <…> войдут тексты лучших авторов из Союза писателей России и из Союза российских писателей. Однако потом власть <…> переиграла и назначила редактором Сергея Баранова <…>, отличившегося тем, что его «команда» не включила в Собрание сочинений В. И. Белова тексты, показавшиеся С. Ю. Баранову «неполиткорректными». <…> оттеснённые старожилы отказались участвовать в однобоком сборнике и выпустили свой – на народные, собранные с миру по нитке средства (от администрации, внёсшей раскол, не было получено ни копейки)». А. Бобров, секретарь Союза писателей России. «Вологодский литератор». Март, 2016.

Рисунок: интернет.

Попробуй теперь вспомнить, кто в Год литературы возглавлял администрацию города! Сдаётся, что гражданин тот сейчас сидит в тюрьме, до вынесения приговора смеяться над ним грешно, да и вряд ли в приговоре учтут вину заключённого, который слегка поучаствовал в битве литерАторов и литерБетеров... (Здесь нарушена хронология. Этими буковками, А и Б, согласно известности и знаменитости, определялась писательская табель о рангах на продовольственных и вещевых карточках в годы Великой Отечественной...)

Вроде бы тогда уже, в 2016, в Год литературы, просматривались шаги к слиянию или к конвергенции союзов?
Нет, то были козни властей предержащих, наследников «хромого беса» Яковлева, из серии «стерпится-слюбится»: или по-ихнему или – никак... Теперь козни стали приносить результат видимый: вернитесь к началу заметок...

Слушаю по радио или натыкаюсь в интернете, мол, опять отличились чем-то «члены вологодского Союза писателей России». Следует перечисление фамилий, во те на: все из противоположного лагеря, из "российских писателей". Информационный поток контролируют люди несведущие? Шиш, там дураков нет! Это гнусный намеренный подлог, фальсификация, но пипл-то не знает, хавает всё подряд! И сегодня услышал по радио упоминание о любимом журнале, сунулся на вологодский культурный сайт: ха-ха, там ещё позавчера напечатана, с картинками, заметочка-объявление: ваши не пляшут...

Дмитрий Шеваров, "релокант" из Вологды в Москву, сотрудник «Российской газеты», в нечаянье ума штампованными словами очертил прописные истины: уже третий век русские литераторы, утвердившись, ужившись в своей фракции, строго придерживаются СНиПов своего круга, перебежчики – явление редчайшее.

«Нечаяние» Ахмадулиной отчётливо аукается с «Привычным делом» Василия Ивановича Белова. И пусть повествование поэта документально, а «Привычное дело» – классика художественной прозы, трудно не увидеть их сродства. И это не родство слога или сюжета, но родство сострадания. <…> Но не потому ли ахмадулинское «Нечаяние» и прошло мимо критиков? Оно аукалось совсем не с той литературой, в которой они Беллу прописали. Несовместны были в их сознании Ахмадулина и Белов. Внезапное созвучие поэтессы, которую всегда считали заоблачной, далёкой от жизни, и сурового «деревенщика» – это ломало давно налаженную игру «патриотов» и «либералов», где каждая команда и по сей день строго охраняет свой круг тем и авторов.

А ведь выйди ахмадулинское «Нечаяние» чуть раньше, в середине 1980-х, – и в «Литературке» разразилась бы полемика. Спорили бы (об уровне антисоветизма – А.А.), сопоставляли две столь разные повести <…> о вологодской деревне. На сумеречном же излёте 1990-х, когда вышла в свет повесть (никак не повесть, бессвязные заметки для себя – А.А.) Беллы, ожесточение достигло той мрачной черты, за которой (речь шла о судьбе страны – А.А.) произведения литературы никого уже не интересуют. И то, что Ахмадулина рассказала о вологодской деревне, ничуть не смутило и не озадачило «почвенников, поскольку вникнуть в написанное Беллой они уже не могли. Лютость привычного противоборства их ослепила». Д. Шеваров. Российская газета - Неделя - Федеральный выпуск: №266(7432) 23.11.2017.

«Лютость привычного противоборства» либералов и почвенников начала ослабевать, потому что гешефта в лютости немного, да и сторонники лютости покидают наш мир. «Я пришёл в мир добрый, родной и любил его безмерно. Ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать вам на прощание», – такую записку оставил наследникам Виктор Петрович Астафьев.

В. П. Астафьев, А. И. Солженицын. Фото: интернет.

В. В. Путин в гостях у инвалида письменного труда А. И. Солженицына. Фото: интернет.

В вологодском Доме книги я стоял перед полками отдела, крайнего к почте. Всевозможные лаковые фолианты, альбомы картин мировых художников, критические сборники, – стой весь день, читай, выбирай, стучи по карману, не звенит ли.

Теперь моё жилище заставлено книжными шкафами с зеркальными стёклами, горюю: одно стекло треснуло… Заполночь лёг спать, звонок в дверь, подлетел – так инфаркты и получаются – женщина. Голый, открывать не стал. В боковом лунном сиянии из окна оглянулся: стекло в шкафу лопнуло… «Это знаешь кто к тебе приходила? – подвёл черту знакомый литератор-мистик. – Которая ко всем когда-нибудь придёт!»

«А вот это всё – макулатура!» В благоговейной тишине Дома книги разнёсся пьяненький голос Астафьева. В буром полушубке, в синих спортивных трениках, он привстал на цыпочки, раскинул руки, указывая на полки, где ему грезилась макулатура, и бодро пошёл по бесконечному залу в другой конец магазина, без стеснения – публики было многонько – выдавая сентенции, неизлитые за дружеским столом. Его спутником был шукшинский Изящный Чёрт в клетчатом пальто, лицо его было черно от загара, который к середине зимы у северян давно слинял…

«Клевещешь!» – резюмировал один из предводителей вологодских писателей. Противоположного лагеря ещё не было, но вот – предзнаменование было…

«Лютость привычного противоборства»… Запустить в шатёр противника некую Юдифь, отрубить голову Олоферна? Не то! Устарело! Дожили до понимания: надо идти всей оравой, переодевшись в тоги противника, украсив дерзкие хари бумажными личинами добра и согласия…
По логике противоборства все литераторы, активные участники предстоящего вечера в областной библиотеке, должны быть объявлены вероотступниками, ренегатами и – изгнаны из своих союзов…

А как быть Марии Суворовой, которую только что, в августе, обитатели дома Дяди Гиляя избрали новой предводительницей?

А как быть – противоположный союз – Павлу Широглазову? Отец его, Андрей Широглазов, ещё в 1996 году на семинаре начинающих объявил на весь зал Общества "Знание", что на вологодчине только и есть два стоящих поэта: он, Широглазов, и Татьяна Жмайло. В президиуме Виктор Коротаев, тогдашний лидер писательской организации, изумлённо спросил: «Да?» и поперхнулся…

Заменить подлинных мастеров слова фанерными графоманами – вот цель наследников Изящного Чёрта, предсказанных ещё в 1970-е годы в упомянутой выше сказке В. Шукшина; теперь черти беспрепятственно зашли в монастырь, попросили монахов переписать иконы, заменить лики своими харями. Черти тёмные, в объявлении о своём предстоящем шабаше написали, что шукшинская сказка принадлежит перу Фёдора Александровича Абрамова, – у всех в голове было одно: Наталия Мелёхина опять оторвала какую-то премию, теперь на конкурсе имени «архангельского мужика».

Специальной премии «За сохранение и развитие традиций деревенской прозы» удостоена Наталья Мелёхина за сборник рассказов «Перевал Волкова». Вологжанке награду на сцене вручал председатель экспертного совета премии, председатель Ассоциации союзов писателей и издателей России (АСПИР), главный редактор журнала «Юность» Сергей Шаргунов. Он также подчеркнул особый смысл, который кроется в названии премии.

«Чистая книга» — значит совестливая, пропущенная через сердце. Чистая — значит честная. И все писатели, которые удостоены этой премии, честно относятся к своему делу, и это чувствуется с первой строки». Сайт Вологда-РФ. 24.06.2024.

А ведь когда, лет десяток назад, Мелёхиной сулили и вовсе благодать:

"Галина Щекина также отметила, что Наталью Мелёхину можно назвать продолжателем традиций Василия Белова, ведь в своих рассказах она описывает уклад русской жизни как нечто исконное, сложившееся веками". Ирина Сорокина. Ноябрь. 2013. http://cultinfo.ru/home2/6874/15.htm

С. А. Шаргунов, С. Ю. Куняев. Фото: интернет.

Сказка сказкой, мол, советские люди люди антисоветскими чертями обернутся, а ведь всё сбылось!
Редактор «Нашего современника» Викулов заменил авторское название «Ванька, смотри!» нейтральным «До третьих петухов». Как знал, что автора скоро убьют! Цензор не стал будоражить публику, не пометил текст красными крестами, а огорошил Викулова тем, что запретил бы публикацию, если бы автор, Шукшин, был жив…

Я читал сказку в машинописи, ходила по рукам, говорили, что сказку готовит на сцене народного театра череповчанин Смирнов; Равик Михайлович при новом режиме, когда черти восторжествовали, из пропагандиста идей Шукшина превратился в прихвостня Изящного Чёрта, стал депутатом Верховного Совета РСФСР, вскоре расстрелянного танками Ельцина, благополучно вышел из горящего Белого дома и сделался …заместителем начальника управления президента по государственным наградам.

«Перестройка» – это первый этап в реализации заговора, направленного на уничтожение России и русского народа. <…> Единственное положительное значение «перестройки» в том, что очень быстро вылезли наружу все гады, все мерзавцы <…> вышли наружу, и мы все увидели: вот они – главные негодяи, которые до сих пор сидели в своих норах, в щелях, в подполье». М. Любомудров. «Русский вестник». 18.07.2014.
Марк Николаевич Любомудров, активный автор журнала «Наш современник», был изгнан из Ленинградского государственного театра, музыки и кино по личному указанию члена Политбюро, «хромого беса» Александра Николаевича Яковлева.

И в низкой эпохе есть восходящие потоки, но наверх они возносят приспособленцев…

И вот уже вездесущая «муха времени» Наталия Мелёхина, много лет славившая Нату Сучкову, свою подружку из «Дома дяди Гиляя» на улице Чернышевского, в то сообщество, как в коровью лепёшку, формально вступить не решилась, понимая, что навсегда погубит свою репутацию наукообразного критика и растущего прозаика, нет, она таинственным образом стала членом Союза писателей России, союза, сохраняющего часть прежних авторитета и престижа, за которыми так любят гоняться обыватели: в Москве иногда, говорят, покупают заветные «корочки» за кругленькие суммы. И вот от имени Союза писателей России Мелёхина продолжает славить не растущую «над собой» андеграундную Сучкову как выдающуюся сочинительницу, как гордость вологодского края. Беседу на областном радио недавно вела Ирина Цветкова, я слушал и не удивлялся искреннему пафосу обеих «мух времени»: эпоха такая…

Наберётся с десяток этаких Мелёхиных, они и выставят на мороз старожилов дома на улице Герцена, пока стоящего на ремонте... Нет, не выгонят, возразил мне хорошо осведомлённый источник, поскольку фактически Мелёхина и ещё несколько человек не проходили и первой ступени принятия в Союз, согласно уставу – общего собрания Вологодского отделения общественной организации «Союз писателей России». Как же не проходила, если фамилию Мелёхиной я видел в жёлтом окошечке, в центре главной страницы сайта «Российский писатель», в числе свежеобращённых? «Мало ли что видел! Так ведь окошечко то – жёлтое…»

Потворствует «мухам времени» московский начальник писательского подроста Андрей Тимофеев. Он являлся в домик на улице Герцена ещё до ремонта, руководящим тоном спрашивал, почему Мелёхину не принимают в ряды «творцов в законе»… Мухи не выставят литераторов, так выдавят власти предержащие: помещение в аренде…

Идеи конвергенции прошли на государственном уровне: ориентированное на Запад буржуинство ликует, обманутая публика сопит: стыдно харе, как говаривал кочегар промкомбината Валька Догадин, жил около Двадцатой школы...

Так почему бы – грезилось буржуинству – не запустить процесс в общественной жизни, на уровне читатель-писатель? Мечты Евтушенко о едином Союзе воплотились в жизнь, новые поколения филистеров изобрели ассоциацию писательских союзов, но там «...в товарищах согласья нет...», ничем себя не проявляют, – дело мертворождённое...
Начальником АСПИР назначили молодого да раннего Сергея Шаргунова, а его родственник – и Льва Толстого родственник! – на посту советника президента РФ взял да и смотал удочки, надоело сидеть рядом с Путиным, держа на лице лакейскую маску…

Устал я ночью перетолмачивать всем известное положение дел, гибельное для русской культуры, далее начал халтурить, цитируя свои книги («Сухая гроза». Вологда, «Арника», 2022. «Добавленное время», Вологда, «Родники», 2023).

«Озабоченные печальным положением Слова в современном обществе «купи-продай», литераторы начали задумываться над поисками предводителя, который среди джунглей капитализма указал бы тропинку в райские кущи, дескать, отыщется же новый горьковский Данко, у старухи Изергиль (так пишут школяры) выхватит сердце, и, освещая путь, поведёт по кремнистому косогору...<...> Вспомнили по природе одутловатого Сергея Вадимовича Степашина: «щёки со спины видно»! Начальник тайной полиции, председатель правительства, куда с добром! Ельцин в поисках преемника провёл Степашина по ступеням власти, увидел, что на заседании министров его абитуриент скромно расположился в сторонке, с разочарованием изрёк: «Не так сели...» Видимо, в иудину голову пришёл на минутку Иван Андреевич Крылов:

А вы, друзья, как ни садитесь, / Всё в музыканты не годитесь.

Президентом Степашин всё-таки стал!.. Держался около самого верха менее наполеоновских «ста дней», покатился по чиновничьей лестнице вниз до роли Президента ...российского книжного союза. Председательствовал (доверимся Википедии) в общественных организациях: монархистов, юристов, футболистов, театралов, – круг забот сравним с хлопотами председателя правительства; стоя на плечах Степашина, его подопечные могли бы достучаться до небес...

На сайте «Российский писатель» среди прочих комментариев явился и такой: что же всемогущего Степашина не зовёт на помощь Союз писателей России, без столь солидного попечителя погибающий в нищете?

Как бы Союзу писателей России (прочие союзы как хотят) со Степашиным не погореть окончательно... Незадолго до этого слушал радио: Сергей Вадимович отвечал ведущему напористо, генерал-полковничьим тоном приказа, разоблачал себя убедительно: мне загорелось похлопать в ладошки...

Я (псевдоним) копировал из интернета, послал авторше опрометчивого предложения цитатку:

Александр Алов – Светлане Сырневой. «Российский писатель». 31 января 2017.

«...Я назову трёх писателей, которых я читаю. Как ни странно, сейчас удивятся, это Людмила Улицкая. Я могу с нею оппонировать по поводу её критических высказываний, но... "Казус Кукоцкого", "Дневник Штайна" ... я считаю одни из лучших в моей стране, я их с удовольствием прочитал. Быков [Дмитрий Зильбертруд]. Крайняя книга. Сложная для чтения, но тот, кто любит литературу... Безусловно потрясающая... Я впервые узнал от него о Маяковском – "13-й апостол"... Захар Прилепин [Евгений Лавлинский]. На мой взгляд, "Обитель" – вещь потрясающе сильная и мощная. Тоже сложная, но настолько психологически удивительная... Описана история той нашей страны и по сути дела – сегодняшней страны, а самое главное – богатый, удивительный русский язык, удивительный. У нас же писатели разучились говорить на русском языке...» Сергей Степашин – Андрею Дементьеву. «Радио России». 26.11.2016.

Сдаётся, что Прилепиных – двое! Один пишет иногда публицистику, излагает суть дела отменно яркими словами, вызывает вспышки публичной ненависти у релокантов, с которыми, однако, непубличных отношений не теряет. Другой Прилепин, прозаик, пишет безобразно плохо, на уровне школьных сочинений, отрывки из которых иногда выбрасывают на страницы юмористических изданий, пример такого сочинения – роман «Обитель», неизвестно как прокравшийся в журнал «Наш современник».

«Обитель» — исторический роман Прилепина, повествующий о жизни заключённых в Соловецком лагере особого назначения. Опубликован в 2014 году в российском издательстве «АСТ». Прилепин был удостоен национальной литературной премии «Большая книга». Прилепину была присуждена премия Правительства Российской Федерации в области культуры. Роман обильно уснащён современным жаргоном, в 1920-е годы неведомым: «приблуда», «добазариться», «разборка», «с бодуна»… Википедия.

Иноагент Википедия здесь щадит чувства читателей журнала «Наш современник», не указывает со злорадством, что впервые роман Прилепина появился в свет не в джунглях АСТ, а в журнале, от самого рождения русско-советском.

Падение журнала в пучину соглашательства начиналось с появлением на российских просторах чудо-дерева под именем недоразвитый капитализм, теперь пора бы, как ядовитый борщевик, подвести то мерзкое дерево под точку замерзания…

Как погубить мерзкое дерево? Учитесь у вологодского андеграунда (см. выше). Стоит вырыть у корней большую яму, столкнуть в неё все негодные книги, не забыть прокричать, прошаманить, мол, в землю тут зарыты таланты, - дерево капитализма засохнет само собой, как засох клён около здания Русского дома в Вологде на перекрёстке улиц Герцена и Пушкинской...

Легендарный теперь ортодокс, главный редактор «Нашего современника» Сергей Васильевич Викулов известен был и тем, что подписал «Письмо 11-ти», поныне всплывающее в опусах либеральных авторов как причина «преждевременной смерти великого русского поэта Твардовского».

«Наше время — время острейшей идеологической борьбы. <…> мы ещё и ещё раз утверждаем, что проникновение к нам буржуазной идеологии было и остаётся серьёзнейшей опасностью. Если против неё не бороться, это может привести к постепенной подмене пролетарского интернационализма столь милыми сердцу некоторых критиков и литераторов, группирующихся вокруг «Нового мира», космополитическими идеями».
М. Алексеев, С. Викулов, С. Воронин, В. Закруткин, А. Иванов, С. Малашкин, А. Прокофьев, П. Проскурин, С. Смирнов, В. Чивилихин, Н. Шундик. «Огонёк», 26 июля 1969 года.

Литераторы средней руки лавировали, выжидали, в огонь не прыгали. Юркий вологжанин Белов, с Твардовским, считай, на дружеской ноге, откровенничал с Петелиным, редактором беловской книги в издательстве «Советский писатель», не подозревая, что друг и благодетель был одним из авторов черновика «письма 11-ти», за который в свою очередь взялись «литературные генералы».

«...Я бы это письмо не подписал. <…> объективно, письмо против Твардовского. А ты подписал бы? <…> мне кажется, Витя Астафьев и Саша Романов (глава вологодских писателей – А.А.) тоже не поставили бы свои подписи против Твардовского, да ещё теперь, когда его гонят из журнала. Всё это очень сложные и хитрые штуки... 14.08.69. Белов». (В. Петелин. «Мой ХХ век: счастье быть самим собой». М., 2009).

Твёрдый в своих намерениях Запад на «письмо 11-ти» откликнулся однозначно, и не через три недели, на другой же день. «Нью-Йорк Таймс». 27 июля 1969 года: «…Ведущий либеральный журнал Советского Союза, "Новый мир", сегодня обвиняется в том, что его авторы проповедуют "идеи космополитизма", очерняют советский патриотизм и недооценивают угрозу буржуазной идеологии. <…> Либералы выражали опасения, что патриотическая кампания нужна просто чтобы пресечь правдивые публикации, изображающие советское общество не в лучшем свете. <…> Есть сведения, что в последние месяцы предпринимаются попытки снять с должности главного редактора "Нового мира" господина Твардовского, но пока журнал сохраняет ту же прямоту, что всегда, без каких бы то ни было изменений в составе редакции…»

Та журнальная война закончилась поражением обеих империй, власти предержащие и почвенников, и "шестидесятников" развели по углам, Твардовского прогнали на дачу, вскоре он умер от рака мозга...
Почвенники облизнулись было, что шарм печататься у Твардовского потерян, одумались, перешли в "Наш современник", и двадцать лет - эпоха! - журнал под водительством Викулова был знаменем русского духа или тем монастырём, который в шукшинской сказке осаждали черти...
Новый редактор, пришедший на смену Викулову, Станислав Юрьевич Куняев, до того активнейший боец "русской партии", из-за безденежья, при галопирующей инфляции, взял курс «многовекторный»: то Солженицын, то повешенный генерал Краснов (писал недурно, собака), и вот – Прилепин… (Обо всём том можно почитать в записках Ст. Куняева). Тот курс – без денег везде худенек; не евши не пивши и поп помрёт – привёл издание на край обрыва…

Скажут, что журнал «Октябрь» (славный в своё время именами Есенина, Маяковского, Паустовского, Пришвина, Алексея Толстого, Катаева, Кочетова), вовсе закрылся, а перед тем существовал вскладчину на средства самих авторов.

Что нам впереди предначертано?
Нас мало. Нас может быть четверо.

Так писал в конце хрущёвской «оттепели» А. Вознесенский, кроме себя беря в расчёт своих «избранных»: Евтушенко, Ахмадулину, Окуджаву…

Явилась «оттепель» номер два, обернувшаяся жарой, пожаром…

«Если Горбачёв обожает долго и искусно плести сети, то Борис Николаевич склонен рубить с плеча. <…> Его бесспорно поддержит громадная часть нашей интеллигенции <…> Публика эта ненадёжная, каждый будет дуть в свою дуду, потом все передерутся <…> у них и масса санаториев, и писательские дачи в Переделкине, и дикие тиражи книг, которые никто не читает, и государственные премии, и множество других подачек, их они вовсе не ценят. Где ещё в мире государство содержит 10 тысяч писателей, из которых сносно писать могут лишь человек пять-шесть? Где ещё есть рестораны ВТО, дома учёных, архитекторов и журналистов? Попробуйте отыскать в Нью-Йорке Центральный дом американских литераторов! Но рынок они поддержат, ибо каждый считает себя гением <…> М. Любимов. «Операция Голгофа, секретный план перестройки». ЛитМир - Электронная Библиотека.

Так ведь другое устройство общества у "пиндосов", там писатели не нужны вовсе, а в Советской России иные сочинители были "властителями умов". Горбачёв и Яковлев пошли по американскому варианту...

В тёмные времена, предсказанные Михаилом Любимовым, в своё время резидентом КГБ в Дании, автором весьма информированным, журнал «Октябрь» захватили сторонники «хромого беса», печатали Деникина, Сахарова, чёрта лысого, присутствовал почти весь список «42-х» подписантов осени 1993 года; однако, подписчики прочитали всё, ранее запрещённое, недоступное, и отвернулись, отравленные миазмами болотных огней; тираж с сотен тысяч упал до просто сотен, убыточное издание, согласно азбуке менеджеров, решено было бросить, и тогда-то, в условиях бюджетного оледенения, на раздавленном льдами, тонущем корабле вдруг стали появляться опусы вологодской четвёрки: Мелёхина, Маркова, Сучкова и примкнувший к ним Антон Чёрный.

В интернете есть эта записка Чёрного, адресованная на встрече с читателями Василию Ивановичу Белову в 2003 году. Чёрный как чёрт, а вон когда ещё углядел студент Чёрный период упадка литературы!

Попробовали бы Мелёхина, Сучкова сунуться в журнал "Октябрь" при редакторе Кочетове, который пунктирно обозначил появление таких ухорванок на свет в романе «Чего же ты хочешь?» Кочетов устал от безнадёжной борьбы, застрелился из пистолета, показал пример настоящим и будущим лидерам страны: уходить надо вовремя и добровольно…

Поошалев от успеха в Москве, вологодская «банда четырёх» (выражение родилось в Китае, Мелёхина и там побывала) решилась на акцию вызывающую, эпатажную, глумливую, одним словом – дурацкую… (Упоминаемая далее Ольга Александровна Фокина ушла из жизни в октябре 2023 года).

В специальной лекции доцент университета Елена Витальевна Титова изложила тезисы борьбы вологодской «пятой колонны» за полную гегемонию – для начала – в современной поэзии.

Так мыслит не только филолог Елена Титова. Прежней поэзии как таковой в Вологде нет, но свято место не бывает пусто, на неподнятую целину надо нашугать толпу графоманов, читай: городских сумасшедших, проще говоря, объявить более-менее согласных на то типов настоящими поэтами.

Вспомните сказочку Шукшина: черти запели про свободу творчества («По диким степям Забайкалья»), без драки зашли в монастырь и попросили монахов переписать иконы портретами чертей. И пишут, от усердия высунув языки, нынешние вероотступники.

Квалифицированные читатели тогда возразили, что жива, к примеру, Ольга Фокина, поэт известности всероссийской, под ноги им кинули гранату: пусть городские сумасшедшие будут приравнены к Фокиной по изобразительной силе, по изяществу лексики. Ни изящества, ни мысли нет у новомодных бумагомарак? Заплюются: в абстракции нет критериев, вопрос спорный! Объявят, что изящество имеется, на междусобойчиках продолбят это раз сто и – дело в шляпе. На то и существует пропаганда, лекция у доцента Титовой готова… (http://cultinfo.ru/news/2019/4/a-lecture-on-capturing-emptiness-will-read-in-the-et).

Доктор филологических наук В. Бараков, как и положено учёному говорить о материи, изученной недостаточно, назвал заметки свои туманно и продолговато: «О лекции Елены Титовой «Захват пустоты. Поэзия Вологды на современном этапе», прочитанной в Вологодской областной библиотеке 10 апреля 2019 года». «Вологодский литератор», 11.04.2019.

«Захват пустоты», надо же лектору такое придумать или перехватить из модных мемов! Открываю интернет, оказывается, где-то готовили фильм с таким названием…

«В объявлении, зазывающем на лекцию [Титовой], – писал В. Бараков, – было сказано: «Как развиваются взаимоотношения поэтов и читателей в городе; чем объясняется внимание столичных журналов и издательств к авторам-вологжанам; кого сегодня можно назвать поэтом «городской окраины» и «деревенским поэтом»; чем интересны поэты Мария Маркова, Ната Сучкова, Лета Югай, Антон Чёрный; что волнует сегодня Ольгу Фокину, и почему её новые стихи мало известны за пределами Вологды?» На эти и другие вопросы ответит филолог Елена Титова.

Афиша висела соответствующая: Ольга Фокина в окружении перечисленных персонажей».

Уточняю: на афише в центре поместили не Фокину. Был бы, хотя и ложный, жуликоватый намёк, словно лучики расходятся от солнышка. В центре посадили самого наглого из «персонажей», Чёрного: и солнце-то у них – чёрное… Ну, как же: парень успел пожить в США! Восьмидесятилетняя на ту пору Ольга Александровна Фокина – внизу афиши, словно одна из девчонок бальзаковского возраста, играющих в поэтесс, Марковой, Югай и Сучковой, рассаженных по сторонам афиши...

Афиша. фото: интернет

«Мысль о том, что Фокина выглядит в такой компании инородным телом, возникла не только у меня, – продолжал В. Бараков. – Тем более что вологодские читатели знакомы с интервью поэтессы журналу «Русский Север»:

« – С молодыми авторами, в частности, с поэтами, вы знакомы? (Вопрос журнала «Русский Север» к Ольге Фокиной – А.А.).

– На слуху Ната Сучкова, Маркова Мария, Антон Чёрный, Мария Суворова, – отвечает О. Фокина. – Недавно прочитала сборник Антона Чёрного. Называется «Зелёное ведро». (К сведению тех, кому Чёрного читать противно, заглавный стишок, подобие стишка, про то, как в зелёном ведре несут останки космонавта Гагарина... – А.А.) Знаете, что удивительно? Никакого просвета в жизни Антон, по-моему, не видит. Я не готова воспринимать такие вещи. <…> От поэзии должна быть какая-то благодать. Мы должны идти к читателю с чем-то хорошим и добрым. Я не понимаю, – продолжала О. Фокина, – когда оскверняют слово, когда в стихах нет логики. Как будто авторы никогда не читали ни Лермонтова, ни Некрасова, ни Пушкина и творят какую-то свою литературу. <…> Поэтому я не понимаю, зачем нужно объединяться с такими авторами? Ведь у молодых авторов сейчас кто сильней извернётся и кто громче крикнет, тот более популярен. Я же считаю, что непременно должна быть редактура, чтобы люди объясняли авторам, что хорошо и что плохо. И книги должны выходить под контролем знающего человека. Потому что происходит девальвация литературного слова».

Доктор В. Бараков продолжал: «…Всё это заставило меня в компании с Ольгой Александровной Фокиной явиться в зал библиотеки. (В том же зале будет проходить и нынешний шабаш – А.А.) Пространная лекция (длилась час и пятнадцать минут) была хорошо подготовлена, Елена Титова профессионально проработала материал <…>

В моём понимании известность – слишком «неустойчивое» определение, куда более «объективным» количественным показателем всегда являлось наличие объёмной библиографии. Кстати, если оценивать работу Ольги Фокиной в литературе с этих позиций, то у неё материала наберётся даже не на библиографическую брошюру, а на целый том.

На этом фоне «достижения» авторов, в обрамлении которых она появилась на рекламном листке, будут выглядеть просто жалко… И сегодняшние публикации у поэтессы имеются, и они вполне сопоставимы (в количественном отношении) с напечатанными стихами «соседних» литераторов и рецензиями на них. <…>

Ольге Фокиной, с её именем, авторитетом и опытом, нет уже необходимости широко печататься и даже следить за публикациями (в том числе «пиратскими») своих стихотворений. А вот «молодой поросли» придётся прилагать усилия, трудиться… <…> Елена Титова, – и доброе слово о ней обронил В. Бараков, – говорила, конечно, и о всеобщей трагедии государственного безразличия к поэзии (выделено курсивом мной – А.А.), но больше рассуждала (довольно туманно) о пустоте творческой, вызванной потерей ориентиров и мировоззрения.

Помнится, – заканчивает заметки В. Бараков, – Максим Горький хотел назвать эпопею «Жизнь Клима Самгина» по-другому: «История пустой души»…

Что же делать в ситуации безвременья «пустой душе»? Сергей Есенин советовал: «Ищите Родину!» Но это поэтический, а не литературоведческий призыв. <…> В прочитанных на лекции стихотворениях «современных поэтов Вологды» не было сказано ни слова о России, которую Александр Блок называл «живым организмом». В. Бараков. сайт «Вологодский литератор». 11.04.2019.

Такие препирательства в пределах академической лексики – ни уму ни сердцу, должен был В. Бараков бить прямо в лоб: судя по текстам её подзащитных, филолог Е. Титова не понимает существа поэзии, – того нельзя вычитать из учебников, – но ту прореху лекторша прикрыла азартным выражением групповщины, намеренной (в очередной раз) смести «с парохода современности» предыдущее поколение весьма внушительных поэтов-вологжан; их нет, но стихи-то – живы…

За лекторшу Е. Титову, легонько обиженную заметками В. Баракова, вступилась вздорная читательница с говорящей фамилией, она в таких случаях – любой дыре затычка.

Нина Писарчик. «ВКонтакте». 11.04.2019. «В прочитанных на лекции стихотворениях «современных поэтов Вологды» не было сказано ни слова о России…» <…> значит, перечисленные «современные поэты Вологды» живут в вакууме и не видят-не слышат, не пишут о времени и ме-сте, в котором живут?

Лета Югай – вологодский фольклор на современном этапе; Ната Сучкова – поэт городской окраины (по мнению лектора), населённой «светлыми душами»; Мария Маркова – преодоление пустоты, страха перед этой пустотой небытия. <…> это уже взрослые, состоявшиеся поэты, признанные не только в Вологде, так же, как и Ольга Александровна [Фокина]. <…> [Титова] не «сопоставила», а представила вологодских поэтов, современников, работающих каждый в своём стиле, интересных, своеобразных, читаемых, известных не только вологжанам, но за пределами региона.

Но Ваша критическая статья начинается со слов: «Ольга Фокина в окружении перечисленных персонажей. Мысль о том, что Фокина выглядит в такой компании инородным телом, возникла не только у меня». Почему другие поэты – «персонажи»? Может, Елена Витальевна Титова, практикующий филолог, находящийся в центре, в гуще вологодской литературной жизни, из ума выжила, представляя парий, «персонажей» – вместо реальных поэтов?»

«Заметьте, не я это предложил!» – поостерёгся в подобном случае, насчёт выжить из ума, киношный («Покровские ворота») Аркадий Велюров, исполнитель куплетов и фельетонов, калач тёртый…

Что там доценту делать, если на тропу войны с Русским Миром выходят и профессоры!

«Избранная литература сегодня. Книгу о современных писателях (о тех же самых, из списка Е. Титовой: Маркова, Сучкова и т. д. – А.А.) представила профессор Вологодского госуниверситета Людмила Егорова. <…> В литературном сообществе нет чужих, уверена Людмила Егорова. Хотя на первый взгляд может показаться, что это не так. 35медиа @Media-Tsentr. 8 апреля 2021.

Рассуждение, достойное детсадовца-ползунка, видимо, вырвалось у интервьюера, не у профессора же выскочило такое! Журналист Д. Шеваров, релокант из Вологды в Москву, как топором рубит: «…каждая команда и по сей день строго охраняет свой круг тем и авторов».

В её [Егоровой] научной биографии, – продолжает 35медиа @Me-dia-Tsentr – десятки статей, кандидатская и докторская диссертации. Они – об английской литературе эпохи Возрождения и Средних веков. (Совсем не о современной вологодской – NB – А.А.) Но учёный решила взяться за тех, кто ближе (мотивация смешная, неубедительная... – А.А.). Так и родились – «Все свои».

Людмила Егорова: «…все понимали, что я представитель университета, хочу взять интервью. И второе – это то, что я англист, совершенно другая панорама». <…> (Словечко англист равноценно кличке американцев – пиндос. Где заимствовала хулиганское словечко профессорша? Оказывается, термин принят в сленге научной среды… Дожили! При такой глухоте к слову какие могут быть разговоры о литературе вообще, кроме литературы «современной»? – А.А.)

Изначально материалы опубликовали, – напоминает Л. Егорова, – в научном журнале университета – Вестнике ВоГУ. Это статьи о прозаике Наталье Мелёхиной, поэтах Нате Сучковой, Андрее Таюшеве…»

Я заглядывал в названный vestnik@vogu35.ru: интересно пишут историки, своим делом заняты, не зря хлеб едят, но филологи, всё с научными степенями – десятками страниц – напрасно переводят бумагу. Силятся многословной наукообразной пеленой (тут другое слово годится) замусорить сознание читателей, мол, Сучкова, Таюшев, Мелёхина еt cetera (из списка Е. Титовой перекочевали в список Л. Егоровой, по хронологии – не удосужился сверить – могли кочевать в обратном порядке) – серьёзные авторы.

Увы, читните измышления названных сочинителей (например, в легендарном до поры московском журнале «Октябрь», последнее время существовавшем на средства авторов), с недоумением воскликнете: да что это за писателишки-мазурики, да что это за профессоришки странные так подозрительно заступаются за них?!

Ответ знаете заранее: «Все свои». Анекдот, но автору книги не было ведомо, что так – «Все свои» – называется сеть стоматологии.

И вот уже московский, респектабельный в лучшие свои времена, журнал («Вопросы литературы», в просторечии – в о п л и, №4, 2022, автор – Роман Красильников) с в о и х рад посадить на божницу, начал рекламу, подсуетился с тем же невыносимым, словно зубная боль (бедные студенты), наукообразием:

«Книга доктора филологических наук, профессора Вологодского государственного университета Л. Егоровой «Все свои: избранная вологодская литература сегодня» <…> определяется как монография, специфическим образом раскрывая одну определённую тему, и начинается с короткого вступительного слова И. Шайтанова, одного из рецензентов работы. Затем следует введение, наполненное традиционными атрибутами научных исследований – обоснованием актуальности, описанием структуры, характеристикой источников, методов <…> Примечательна формулировка цели: «Целью исследования считаю изучение в жанрах обзора и интервью культурной истории, включая сложность взаимосвязи жизни и творчества избранных поэтов и писателей».

Вспомним, кругом – «Все свои». Профессор Егорова трудится в Вологде, доктор филологии вологжанин Красильников недавно стал москвичом, а Шайтанов-то известен всем: его папа возглавлял историко-филологический факультет Вологодского пединститута, когда перечисленные профессоры пешком под стол не ходили…

Проза.ру. 2021. Наталья Мелёхина-Михайлова:

« – Людмила (обращение к Егоровой, к профессору, но ведь «все свои» – А.А.), поэтесса Ната Сучкова написала «не знаю, какая вологодская муха её укусила», имея в виду истоки Вашего интереса к современной вологодской литературе. <…>– На самом деле, странно не интересоваться. Вы, как никто другой (? – А.А.), понимаете, что всё происходящее требует рефлексии. Пока у университета не было собственного журнала, я не задумывалась о поисках возможности углубления в происходящее здесь и сейчас. С появлением «Вестника ВоГУ» было бы странно не воспользоваться «трибуной» или «площадкой» – не вглядеться в этот интереснейший пласт современной культуры. Моё первое образование (до иняза) – филологическое <…> стараюсь работать в этом направлении – с целью пробудить интерес, если он ещё не проснулся; что касается знающих и посвящённых, им предоставить информацию целостно и в чуть ином ракурсе (ином – просто потому, что я – англист. (Вот он, англист, опять попался… – А.А.)

– Как решали, какие материалы войдут в монографию?

– <…> Глава первая «Лица вологодской литературы» даёт пять портретов (краткий научный обзор и достаточно пространное интервью): Наты [Сучковой], Натальи Мелёхиной, Андрея Таюшева, Наталии Боевой, Марии Суворовой. Не педалируя этой связки (приобщённость к проекту «Том писателей»), я всё же её ощущаю, как ощущаю пересечения и расхождения мировоззренческих установок, эстетических предпочтений каждого из героев. Мне кажется, общие мероприятия проекта «Тома писателей» не могли не работать на коллективное сознательное и бессознательное. <…> Безусловно, было бы хорошо приблизиться и к остальным авторам как антологии новейшей вологодской литературы <…>

– Как отреагировали на выход книги Ваши коллеги?

– С самого начала меня читал и поддерживал Игорь Олегович Шайтанов. <…> написал вступление к книге с говорящим названием «Опыт, заслуживающий продолжения»: «Нечасто филологи обращают внимание на то, что происходит в непосредственной литературной близости, хотя от такого обращения выигрывает и наука, и литература». Шайтанов – строгий критик, и когда он го-ворит о «достойном уровне», я облегчённо выдыхаю. <…>

– Согласны ли Вы с тем, что в Вологде здесь и сейчас происходят некие события в литературном процессе, которые интересны всей читающей России?

– Да, конечно. Самое главное – пишутся стихи, рассказы, очерки, статьи. Я наблюдаю в Facebook, в ВК за непосредственной реакцией на стихи Наты Сучковой, Андрея Таюшева, Марии Суворовой <…> Это и есть литературные события <…>

– Что на Ваш взгляд мешает, а что помогает развитию современной литературы в Вологде?

– Помогает энтузиазм каждого из нас <…> Всё остальное, по-моему, не благоприятствует». Проза.ру. 2021. Наталья Мелёхина.

Бессмысленная многостраничная болтовня мною сокращена до минимума. О чём, говоря на местном наречии, рассосуливать, известно же всем, что «не благоприятствует развитию современной литературы»! Не могут, кишка тонка у «современной литературы», очерченной списками доцента Титовой и профессора Егоровой...

Недаром заметка 35медиа @Media-Tsentr начинается словами «Избранная литература». «Все свои» профессора Егоровой кучкуются в Доме Дяди Гиляя, в гнезде вологодского отделения Союза Российских писателей, прибежище барабашек, полтергейстов, выпущенных на свет «хромым бесом» горбачёвской перестройки Яковлевым...

Трудно представить, чтобы «англист» Егорова назвала своими кого-то из «нормального» сообщества, из Союза писателей России. Порядок слов слегка не тот, но между союзами – пропасть, «...каждая команда и по сей день строго охраняет свой круг тем и авторов» (Д. Шеваров).

Подозрительно то, что не за британскую филологию, но за русскоязычные тексты самого низкого свойства, раньше то именовалось андеграундом, принялись университетские «англисты». Какая муха (восходит к Н. Сучковой) беспрестанно их кусает? Что означает этот trend «англисток»? «Инициативницы» или Петров и Боширов в британском варианте?

Спросят в ответ: метелишь профессоров по собственной доброй воле или по указанию свыше?.. Тут надо твёрдо знать, где это «свыше»…

И вот очередной акт хроники (читаю не по порядку, что где выскочит) Изящного Чёрта и маленьких чертенят. Как они прорывались к победе над здравым смыслом!

Cultinfo. Елена Легчанова. 17 октября 2016 г.

«В рамках Недели вологодской книги в областной библиотеке прошла презентация проекта «Том писателей» – электронной антологии, в которой собраны произведения современных вологодских авторов. <…> сделан небольшой презентационный тираж бумажных изданий <…>

«Редактор этой серии Ната Сучкова несколько лет назад закопала у Русского дома в Вологде дискеты и рукописи со стихами вологодских поэтов, которых не публиковали. <…> Акция называлась «Зароем в землю свои таланты»: рядом с одним из кленов была вырыта большая яма, и туда в качестве «письма в вечность» были сброшены эти рукописи (клен, кстати, потом засох – не выдержал, вероятно, участи стоять над могилой неоцененных талантов). Сейчас же происходит обратный процесс: извлечение из вечности, из небытия, из «ямы» писательских имен, которые просто обязаны быть напечатаны». <…>

Книги, несмотря на свою «электронность», сделаны как полагается: над ними работали редакторы, корректоры (Нина Писарчик, Елена Титова и Любовь Молчанова <…>

На вечере-презентации проекта «Том писателей» присутствовали многие из авторов: прозаик и поэт Ольга Кузнецова, прозаик Наталья Мелёхина, поэты Андрей Таюшев, Наталия Боева, Сергей Пахомов, Павел Тимофеев, Елена Попова. Любопытная вещь – авторское прочтение собственного произведения <…> сразу приходят на ум поэты-шестидесятники [Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина], собирающие целые залы слушателей <…>.

в толстом журнале «Октябрь» была опубликована статья о вологодской электронной антологии. <…> Проект «Том писателей» получил специальный приз конкурса «Вологодская книга года».

Да, вещь любопытная! Вот он, инстинкт осуществлённый!

На уме у чертенят всё тот же пробивший им дорогу Евтушенко: запросто звонил Андропову, угрожал повеситься на липе под окнами Конторы в Ясеневе, собирал стадионы слушателей своей плакатной трескотни, наконец, Евтушенко самочинно объявил себя Главным литератором России, устыдился, сбежал в пещеры геополитического противника.

«Его цель была в том, чтобы, пользуясь своей бешеной популярностью, оттеснить русское патриотическое сопротивление, которое с конца семидесятых годов стало поперёк дороги силам, постепенно начавшим разрушение страны, – так вспоминал Станислав Куняев. –

Он всю жизнь считал, будто я завидую ему и другим популярным поэтам. Наивный человек. Как будто у людей нет других, более серьёзных причин для отторжения, нежели зависть! Ну вспомнить бы ему, как двадцать лет тому назад, когда мы были с ним на родине Яшина, между нами вдруг вспыхнуло пламя взаимной неприязни.

Мы сидели большой и шумной компанией московских и вологодских литераторов в гостинице городка Никольска — только что вернулись с родины Яшина из деревни Блудново и продолжили своё праздничное общение в двухэтажном деревянном доме, в большой комнате со скрипучими полами.

Стояло раннее лето, и в распахнутые окна ветерок, дующий с реки Юг, вносил в комнату сладкие запахи отцветающей черёмухи. Настроение у всех было превосходное.

Но все испортил мой тёзка критик Станислав Лесневский. Он встал со стаканом в руке и предложил здравицу в честь "знаменитого, великого русского национального поэта Евгения Евтушенко". Слова Лесневского покоробили всех — всё-таки Вологодчина, родина Николая Клюева, Александра Яшина, Николая Рубцова. Бестактно…

Взглянув на улыбающегося Евтушенко, принявшего как должное грубую экзальтированную лесть, я решил вернуть своего тёзку на грешную землю.

— Да, я готов выпить за знаменитого, может быть, даже за великого, но за русского национального — никогда. Ты уж извини меня, Женя.

— А кто же он такой, по-твоему? — сорвался на провокаторский визг Станислав Стефанович Лесневский. — Если не русский, то еврейский что ли?

— Может быть, никакой, а может быть, и еврейский. Вам лучше знать, — ответил я.

В состоянии истерики Лесневский выскочил из комнаты. Вслед за ним ушёл и "великий" поэт.

— Станислав! — с мягким упрёком обратился ко мне вологодский писатель Александр Грязев, — неудобно как-то. Может быть, позвать Лесневского обратно?

— Обойдётся! — отрезал я. — Ещё сам извиняться придёт…

Лесневского мы нашли лишь к вечеру, спящего тяжёлым похмельным сном в зарослях черёмухи на берегу реки. А по возвращении в Москву я вскоре получил от него письмо.

"Дорогой тёзка! Высоко ценя тебя, как поэта, литератора и деятеля, я чувствую себя крайне виноватым перед тобой за свою невыдержанность в приснопамятный день. Прими, пожалуйста, мои искренние извинения. От души желаю тебе блага, здоровья и удачи во всём задуманном.

Твой Ст. Лесневский".

Однако буду справедлив, – продолжает Ст. Куняев, – популярность Евтушенко в 60-70-е годы была фантастической <…>

Именно поэтому вклад известных писателей-шестидесятников в разрушение советского общества и государства был куда более значителен, нежели вклад научных работников, технарей, интеллектуалов, актёров, военных людей, спортсменов, партийных функционеров и прочих персонажей культурной жизни. Лужники, зал Чайковского, Политехнический были переполнены, когда там выступали Евтушенко, Окуджава, Рождественский, чему я, тоже не раз выступавший вместе с ними, должен быть честным свидетелем. Именно благодаря культу литературы, сложившемуся в XIX веке и продолженному в XX веке Блоком, Ахматовой, Есениным, Маяковским... Именно поэтому пускай кратковременное, но чрезвычайно сильное действие на читательские массы производили романы и повести Астафьева и Шукшина, Айтматова и Распутина, и даже Пикуля с Юрием Трифоновым, Василём Быковым и Анатолием Рыбаковым...

<…> шестидесятники умело и цинично использовали эту благородную и наивную особенность нашего народа. Я говорю “цинично использовали”, потому что помню стихотворное хвастовство Евтушенко:

Мы лицедеи, богомазы,

дурили головы господ.

Мы ухитрялись брать заказы,

а делать всё наоборот...

Нашёл, чем гордиться, — своей органической способностью к лицемерию.

(Ст. Куняев. «Сучий паспорт», в пику Евтушенко, у него «Волчий паспорт»).

.Вернёмся к началу заметок.

Главным редактором журнала «Наш современник» неформально, в сознании читателей во всех далёких уголках России, куда скачи и за три года не доскачешь, остаётся Куняев-старший, но Станислав Юрьевич в его 90 лет слаб стал здоровьем, передал бразды правления наследникам и теперь похож на короля Лира...

Короля в сравнении с Куняевым придумал не я! Надо, оказывается, не пропускать и «Литературку», на которую я смотрю косо, именно там Александр Сегень изложил свою печаль:

«– Король Лир, кому ты роздал владения свои! – сказал я недавно [Куняеву-старшему] в очередном телефонном разговоре.

– Да, Саша, старый я дурак, – горестно выдохнул он в ответ.

Скажете, зачем поднимать волну, если ничего уже нельзя сделать? Но хотя бы выразить свою боль. <…> Журнал <…> явился целой эпохой в литературной жизни России конца ХХ – начала XXI века. Его уничтожение – настоящее горе для тысяч читателей и многочисленных авторов». (Александр Сегень. «Литературная газета». 20 января 2024).

Речь о репутации журнала, теряющего высоту творческого полёта. Помню слова Куняева (он, как и Викулов, приезжал в Вологду едва ли не каждый год) на одном из вечеров в областной библиотеке, мол, попробуйте-ка из номера в номер держать ту высоту.

Не сказал, – и так всем понятно, – что суть в состоянии общества: каков народ, озабоченный жаждой денег и прочими радостями капитализма, таковы и писатели. Что духоподъёмного поэты-прозаики-драмоделы создали за тридцать лет? Ничего! Какие типичные черты угасающего народа обрисовали? Никаких! Классики за сто лет до них постарались, всё предугадали на двести лет вперёд. Можно ли ожидать от нашего поколения подобного всплеска творчества? Нельзя! Река обмелела, заболотилась, – такое место называется: курья...

Надо сигарету в зубы сунуть
И на мировую смуту плюнуть,
А иначе душу съест печаль...

Только жаль тебя, моя подруга,
Только жаль беспомощного внука,
Только красоты и жизни жаль...

Так писал Куняев! Цитирую, надеясь на память, не помню, сколько лет назад читал, но – запомнилось!

После собрания в областной библиотеке писатели-вологжане и москвичи: Куняев, Дорошенко, Фролов катались по реке Вологде на прогулочном теплоходе, перекрикивая антимузыкальный мусор, запущенный радистом теплохода по программе обслуживания, пели своё:

Артиллеристы, Сталин дал приказ! / Артиллеристы, зовёт победа нас!

Длинной цепочкой возвращались в гостиницу "Вологда" по улице Батюшкова, по улице Мира. У Дома Книги я предложил Станиславу Юрьевичу зайти в магазин, мол, познакомлю с директором, её отчество, кстати, Юрьевна. «Зачем?» Вот это вопрос! У меня уже была с автографом старшего Куняева книга о Сергее Есенине, написанная отцом и сыном, изданная в серии ЖЗЛ. Вот, чудилось, привёз же с собой целый вагон книг, будет продавать через магазин. Время поджимало, вечером москвичи отъезжали на поезде.

"Что это ты с русскими фашистами гуляешь по улице Мира?" - через день, довольно ловко построив фразу, спросил меня известный вологодский адвокат Олег Григорьевич Сурмачёв, историк и юрист, политической окраски зеленоватой, "яблочной".

Он к тому времени почти докопался до адреса дома, где Есенин проводил мальчишник накануне свадьбы с Зинаидой Райх, стало быть, Сурмачёв не мог не знать и перипетий двадцатых годов, когда есенинский приятель Ганин, по словам чекистов-проходимцев основал "Орден русских фашистов". Та лексика с перестройкой номер два вернулась к наследникам чекистов, как правило, литераторам-проходимцам либерального лагеря, и они обзывали фашистами всех русских писателей. Вот где нахватался словечек провинциальный легкомысленный историк и юрист...

"С кем же я шёл?" - "С Кожиновым!" - "Иди и дозрей, яблочко, до красных боков! Это был не Кожинов, а Куняев!" - "Ха, какая разница!"

Сканер испортился, книги о Есенине показать не могу, прикладываю автограф на другой книге... Сканер утром вернулся к здравому смыслу:

Потом-то биографию куняевского кумира я прошерстил тщательно и остался недоволен многими страницами! Как будто писал Василий Иванович Белов, известный неприятием (успел и покаяться) многих моментов советской жизни, особенно двадцатых годов, которые известны ему были только по хаотическим публикациям газет и журналов, и он, как простой читатель, верил тому глумлению и многое повторял с трибуны Всесоюзного съезда так называемых народных депутатов… Никакого хаоса, понятное дело, не было, все публикации газет ведомством «хромого беса» Яковлева были направлены на осмеяние советской действительности… То шукшинские черти готовились беспрепятственно зайти в монастырь...

Большевики разогнали интервентов и белогвардейцев, но заводы, шахты и мосты взрывала отступающая сторона, в частности, великие и по нынешним временам образцы инженерной мысли, мосты через Волгу, через реки Сибири, взорвали белочехи. Куняев с этой мыслью открыл было рот на телепередаче, но его тут же оборвал научный руководитель Высшей школы экономики (вот что взорвать бы) Ясин: «не станем обижать дружественный славянский народ!»

Вспомнилась книга отца и сына Куняевых о Есенине в связи с моментом огорчительным.

Последние несколько лет я дотошно, до бытовых мелочей, изучаю события лета 1917 года в Петрограде с вопросом, возможно ли было другое течение событий, такое, какое видится сторонникам сказки о «России, которую мы потеряли». «Булкохрусты» злобствуют, мол, да, было возможно избежать революций, был бы царь немножко почерствее…

Хронику событий того лета мыслю сшить единым действием, поездкой Есенина и его друга Алексея Ганина в Вологду. Зачем поехали? В первую очередь спасались от голода, отъезжающим из Петрограда лишним ртам положен был дополнительный суточный паёк, притом дезертир Есенин знал, что его разыскивали офицеры Временного Правительства с интересной целью – вручить ему золотые часики, подаренные царицей, хранившиеся в сейфе есенинского попечителя полковника Ломана, доверенного лица императрицы, уже арестованного.

Свою секретаршу Зинаиду Райх редактор эсеровской газеты «Дѣло Народа» на поездку благословил, Сергею Порфирьевичу Постникову понравилась затея пилигримов через его родину – Архангельск – достигнуть и Соловков, и Новой Земли. Пусть там поищут дезертира, а Есенин той порой на теплоходике по речкам Вологде и Сухоне отправится в деревню друга, в Коншино. «Бабушка русской революции» Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская (Вериго) заведовала распространением эсеровской литературы, была ослеплена возможной скорой победой её партии на выборах в Учредительное собрание, своей помощнице Мине Свирской, подружке Есенина, поехать с упомянутой компанией не разрешила: все силы надо отдать политической борьбе…

Дата внезапной вологодской свадьбы Есенина и Райх в книге указана неверно, и шут бы с ней, с опиской, но нехорошая мысль затаилась во мне на двадцать лет. Листая «Наш современник», в первую очередь отличал публицистику старшего Куняева, зная, что остальные тексты номера уступают ей по насыщенности мыслей, игре слов и прочим хитростям. Но что за журнал, который спасает своими публикациями сам главный редактор!

Однажды Василий Иванович Белов вызвал на откровенность: вверх идёт издание, где он числится членом редколлегии, или катится вниз. Я сумбурно похвалил журнал, Белов остался недоволен: «А я вот не хочу украшать собой тот список редколлегии! Давно прошу пана Станислава убрать моё имя, – упирается…» Причин не назвал, разговор перескочил на другое… У одного из мемуаристов попалось на глаза: Куняевы не утверждают однозначно, что Есенин был убит троцкистами, и это, мол, вызывало гнев Белова, который боролся за такую трактовку событий: убит… Пришлось перечитать книгу Троцкого
- гладко писал предтеча Изящного Чёрта - «Литература и революция», Есенин там упомянут…

Недавно я читал весьма интересный – автор громил прежних врагов, Евтушенко и компанию, с привлечением новых, неожиданных фактов – текст Куняева- старшего («Наш современник», № 3, март, 2021), вдруг хлесть: автор уснул в санях, как беловский Африканович, и мерин воспоминаний – пусть остаётся Парменом – завёз мемуариста не в ту деревню…

Станислав Юрьевич привёл свою запись «перестроечных» времён: беседу с сёстрами Алексея Ганина; восьмидесятилетняя Елена Алексеевна возьми да и бухни, мол, Райх в нашем Болотянске, в Вологде, работала: «Помню, как Есенин и Райх с братом приезжали к нам. Она в Вологде работала у Клыпина, был такой краевед с частным издательством. Райх секретарём у него была... Приехали, когда рожь клонилась...»

Клыпин в 1917 – наборщик типографии Гудкова-Белякова, утверждают, что именно он склеил две фотографии, известные теперь как одна: Есенин и Ганин.

А. А. Ганин, С. А. Есенин. фотомонтаж. Интернет.

Старушка Ганина вещала, как в памяти осталось: кто где служил, откуда прикатил. Но сын Куняева Сергей Станиславович, литературовед, не исправил ошибку в словах сестры Ганина, не напомнил читателям журнала (им всё то – преданья старины глубокой), что Райх явилась из Питера, где служила машинисткой в главной эсеровской газете, и Есенин туда забегал, он бывал и эсером, выступал на их концертах-митингах…

Нехорошая моя мысль и проснулась: редко читают своё издание Куняевы, что старший, что младший, теперь генеральный директор журнала, – сил на всё не хватает, а без хозяина дом - сирота…

И вот уже Куняев-старший отошёл от дел, на младшем от своих творений
природа отдыхает, и «Наш современник» содержанием своим стал почти равным среди прочих изданий, которых весьма много, как кочек на болоте... Осталось совсем недалеко до окончательного слияния в общей массе...

А ещё Личутка, – не какой-нибудь анчутка, архангельский мужик Владимир Владимирович Личутин, прозаик зернистый, заковыристый, – предупреждал старшего Куняева: дело с журналом кончится именно так…

В. В. Личутин, С. Ю. Куняев, В. И. Белов. Фото: интернет.

«У меня в поместье, в гостях… С утра, в темноте, слышу: рычат, борются Личутка и Стасик. Пускай, никто никого не одолеет!..» Так вспоминает глава вологодского отделения Союза писателей России Михаил Иванович Карачёв…

Бывший зав отделом прозы «Нашего современника» Александр Сегень («Родное слово», Астрахань 18.1.2024 ,«Литературная газета» 20.1.2024») в судьбе издания кое-что прояснил:

«…сначала из публикаций отдела прозы стали изыматься материалы, в которых речь шла о современных политических событиях. Сейдаметова объясняла это тем, что журнал стал подчиняться АСПИР – Ассоциации союзов писателей и издателей России: мол, председатель АСПИР Сергей Шаргунов против всякой политики. Позже я спросил у Сергея, моего давнего доброго знакомого, так ли это, на что получил возмущённый ответ: «Ни в коем случае!» <…>

Скоро все поймут, что произошло в «Нашем современнике», поднимется волна негодования, восстанет Союз писателей России, другие организации. Не может быть, чтобы судьба самого смелого патриотического журнала оставила всех равнодушными. <…>
Выяснилось, что противостоять произволу Сейдаметовой юридически невозможно. <…>
учредителями журнала являлись Союз писателей России, Фонд славянской письменности и культуры и коллектив журнала. <…> Куняев отсёк и союз, и фонд, а учредителями стали главный редактор и два его заместителя – Гусев и Казинцев. Они никогда бы не допустили смены курса. <…> скончался Геннадий Гусев, уже немолодой <…>главным препятствием <…> оставался Александр Казинцев, <…> де-факто делавший его в последние двадцать лет. И ни у кого не оставалось сомнений, что именно он в будущем станет главным редактором, а не бездельник и баловень Серёженька [Куняев]. Но нежданно-негаданно шестидесятисемилетний и цветущий – не пил, не курил – Александр Иванович приехал из командировки домой, почувствовал недомогание, а утром умер. Списали на ковид...»

Александр Иванович Казинцев – один из самых ярких публицистов тёмных лет начала текущего века. Помню выездное заседание секретариата Союза писателей России в декабре 1999 года. Казинцеву – так уж пришлось – дали слово последним, в зал вологодской филармонии уже ломилась публика, приглашённая на встречу с властителями умов, председательствующий Ганичев просил свернуть заготовленную речь, но в конце той речи у оратора значилась обширная цитата из трилогии Белова, где главный герой начинает рубить могучую ёлку, присмотренную для основы ветряной мельницы, и дерево незыблемо и спокойно продолжает стоять, – так и Казинцев дочитал речь до конца…

Казинцеву стать бы сменщиком главного редактора, – нет, в молодости якшался с тем же кошмарным Гандлевским, диссертацию кропал о Мандельштаме, – как конокрад, угонит журнал к елопутам, так мыслили разномастные соратники издания…

А. И. Казинцев. Фото: интернет.

«Секретариат Союза писателей России» не мог не откликнуться на получившую большой общественный резонанс статью А. Сегеня в «Литературной газете» о журнале «Наш современник». Да, журнал с декабря 1994 года является частным (учредители С. Куняев, С. Куняев, И. Переверзин). Да, юридически Союз писателей России не вправе вмешиваться в редакционную политику частного издания.

Но поскольку «Наш современник» позиционирует себя как журнал писателей России с опорой на писателей из провинции, то мы вправе выразить своё отношение к событиям последнего времени, связанным с деятельностью некогда любимого всеми нами журнала. <…>Союз писателей России не заявлен редакцией журнала даже в партнёрах издания?

Переход «НС» в частные руки произошёл в лихие девяностые, <…> но все эти годы существовала поддержка журнала со стороны писательского сообщества. Сейчас она не нужна «Нашему современнику»? Обойдётесь без региональных отделений СПР?! <…> Если «НС» кажется, что они вырвались из ледяного плена на чистую воду, что миновали рифы и сезон штормов, то и Союз писателей России вправе сойти с его частной палубы, над которой ныне поднят непонятно какой флаг…» Пресс-служба СП России. 24 января 2024.

Рисунок: интернет.

Печально казалось, что первая заметка-объявление на вологодском сайте cultinfo была подписана от имени Союза российских писателей, который никогда, казалось, не проникал на страницы «Нашего современника», – застыдили бы свои же: как можно девчонкам, косящим под Ахмадулину, печататься рядом с «русскими фашистами»: Беловым, Кожиновым, Куняевым!

И вот проникли девчонки, причины этого проникновения без взлома изложены слишком уж подробно! Профессор Бараков заметил: надо не писать столь продолговато, надо щадить читателя! При этом советовал не обойти вниманием некоторые источники. У меня была затея изложить лишь догадки читателя провинциального, который никогда не увидит обратной стороны Луны, то есть изнанки литературного процесса...

При Сергее Васильевиче Викулове скорее небо упало бы на землю, такого явления «кротов» быть не могло, он и Белову со второй частью трилогии – «Год великого перелома» – дал от ворот поворот решительно и справедливо. Белов по старой памяти ушёл в «Новый мир», вместо Твардовского роль главного редактора исполнял Залыгин, старенький старичок, любитель лести и наград, потому ловкие его помощники вертели Сергеем Павловичем, как куклой; такая же притча была и с паном Твардовским… Теперь «Новый мир» выходит раз-другой за год, тонет в пучине своего безденежья и безнравственности общества: сердцем – za Родину, мыслями – на Zапад… (Ох, не нравятся мне эти Z и V! Покуда их не уберут с казённых фасадов, не вырежут бритвочкой со страниц газет и книг, всё будет казаться: война – не наша!)

Куняев дал слабину, напечатал третью часть трилогии своего друга, там Белов подтвердил давние сомнения Льва Ивановича Ошанина, руководителя литинститутского семинара, мол, в стишках студента слышится нечто кулацкое.

Куняев напечатал и прилепинскую «Обитель», которую невозможно читать, – скорее всего, сам-то и не читнул из-за болезни глаз, доверился вкусу помощников.

Ната Сучкова. Фото: интернет.

Леонид Костюков - Ната Сучкова. Беседа в московском кафе "Нейтральная территория" (ссылка за давностью лет запропастилась).

Сучкова: …мне нравится сейчас поздний Иванов… <...> Приблизительность, такая верси­фикационная накрученность, накру­ченность, накрученность, желание написать длинно, сказать вокруг да около, сказать витиевато, сказать красиво, наплести кружев…

Я ехала сюда, к вам на интервью, и со своей подругой московской разговаривала. Она говорит: ты нервничаешь, у тебя повышенная тревожность. Я говорю: ну, это нормально <...> Я говорю: люди специально же провоцируют, доводят себя до истерики, из минимального чувства пытаются сделать, извлечь максимум пользы. Это же нормально, это же в природе поэта, – говорю я ей.

Костюков: Да-да. Мне кажется, что литература, будь то поэзия или проза, конечно же, существует на грани безу­мия, конечно же, становится особенно интересна на грани безумия. Но очень хорошо, когда автор сделал шаг за эту грань и пытается вернуться оттуда сюда, а не когда он стоит с этой стороны и стучится в эту грань. В эту грань не надо стучаться, то есть…

Сучкова: …очень сложно отказаться от этого кайфа, скажем так, когда ты уже почувствовал вот это, что ты мо­жешь, что ты был там <...> уже получае­тся, в некоторых случаях провоцируешь себя специально на это...

я, говорит, в этом небесном баре
пью только самые крепкие и дорогие напитки,
я здесь единственный рассчитываюсь деньгами,

розовые браслетики, тоненькие кредитки,
весь этот ваш дешёвый олинклюзив небесный
не для меня, знающего о расплате.
я угощаю всех девушек в ситцевых платьях!

я, говорит, в этом небесном баре
надираюсь так, что небо мне по колено,
и угощаю всех женщин, которые мне не дали:
уберегла, сохранила, не захотела.

я здесь последний, кто ещё помнит земную
по дону гуляет жалобную алиллуйю.

у меня, говорит, блат в этом небесном баре,
и обеспеченный золотом всего мира
у меня советский мятый червонец в кармане —
я его сохранил на последнюю эту текилу.

золотую текилу с небесной слезой бармена,
такою же пьяной, как и моя, наверно.

Н. Сучкова. Журнал «Знамя». 2011. №8.

После таких слов лавочку можно закрывать...

Вологда, областная библиотека. Памятник В. И. Белову.

Но, если на встречу с москвичками не приглашены авторы из вологодского отделения Союза писателей России, с какой стати на вечере «Нашего современника» запланированы выступления представительниц противоположного лагеря, идейных наследниц «хромого беса»? Это - демонстрация нового курса журнала?
То-то Белов отвернулся от фасада библиотеки! От журнала отворачиваться и хотелось ему, и не мог оставить товарища, Станислава Юрьевича Куняева, наедине с бесами...

Пусть обе приглашённые "поэтессы" выйдут с яковлевской клюшкой, прихрамывая, как тот пехотинец, раненый на Волховском фронте, со временем ставший кремлёвским «кротом»...
Мария Суворова и Ната Сучкова в результате должны непременно появиться на страницах журнала, и приглашение их, видимо, согласовано с Кариной Сейдаметовой, названной здесь главным редактором. Что бы ни происходило, главным всему читающему миру видится СТАСИК.

Так или иначе, шажок к взаимопроникновению культур – конвергенции – сделан... Встреча Горбачёва и Буша на Мальте!..

Многие ещё помнят это словечко – конвергенция-– из советских времён, помнят, чем закончилась история той славной цивилизации, величайшей в истории человечества...

Так я злился и злился, пока не появилось очередное – стараются люди – объявление областной библиотеки, там представлена будущая участница вечера «Нашего современника» Мария Суворова. Оказывается, я проморгал, её тексты уже были в журнале…

Из объявления: «Мария Суворова – стойкий цветок, цветок-боец, из тех – самых хрупких, но самых сильных, что прорастают через асфальт каменных джунглей, джунглей городских и поселков городского типа…» – так о сегодняшней героине сказала известная вологодская поэтесса Ната Сучкова. Поэтесса Мария Суворова родилась в Вологде. По образованию – культуролог. Член Союза российских писателей. Работала заместителем главного редактора по информационному вещанию на телеканале «Русский Север», руководила информационным подразделением администрации Вологодского района. Сейчас возглавляет управление коммуникаций Вологодского государственного университета. Избрана председателем вологодского регионального отделения Союза российских писателей. В 2024 – финалист международной литературной премии имени Александра Казинцева «Я верю в человека».

Сколько дождей — столько и мнений:
Ливень — стремителен и беспощаден.
Так ты прощаешься и не считаешь
Нужным
Смотреть в глаза.
С градом — отчаянно
И наотмашь
Рвёшь всё, что было
Неизлечимо нужно,
И вот — прошло.

Сколько дождей — столько и объяснений,
Мнений, мнений, мнений...
Молний и обвинений —
Вихрь,
Выпущенный на свободу,
Зверь, прячущий под хвостом морду,
Шторм.

Сколько прошло их —
Чёрных и беспросветных,
Чёрных, рычащих
Бурь.
Сколько ещё их будет —
Прежде, чем разглядишь
В темноте и в порывах ветра
Штиль.
(Мария Суворова. «Наш современник», № 8, 2023).

Такие стишки - подстрочник неведомого языка - теперь можно печатать в любом журнале. Можно и не печатать, - ни прибыли, ни урона не будет...

Евгений Шишкин в журнале недавно заведовал отделом прозы, написал сердитый мемуар, с обидой на Куняева и на Казинцева, вспоминал, как ездил представлять журнал в Воронеже. Организатор мероприятия отправил на вокзал шофёра, тот выкликнул фамилию Шишкина, навстречу шагнул весьма пьяный человек, спутница была не в лучшем состоянии. Мало ли, с кем не бывает! Так сказал организатор, и шофёр спрятал телефон, пригласил пьяных в машину… Тем временем настоящий Шишкин дозвонился до организатора, мол, в незнакомом городе не знает дороги. Машина же послана! Шофёр вытурил пьяных Шишкиных и вернулся за Шишкиным настоящим… Я написал в ВК Николаю Сергеевичу Сапёлкину, знаменитому воронежскому краеведу, историку, путешественнику, незаурядному публицисту, у которого всё впереди. У Сапёлкина много работы, ответил кратко: «Тем организатором был я!»

Сюжет вертелся у меня в голове, не зная, к какому очерку пристать в компанию. О! Лучше не придумать! Таким манером «Союз российских писателей» хочет заместить собою «Союз писателей России», мол, названия почти одинаковые, читатель и запутается: там Шишкин и тут Шишкин…

– 2 –

За всю историю человечества, ни в одном народе не было столь позорного числа предателей и самоубийц, сравнимого с русскими эпохи Горбачёва-Ельцина-Путина... Меня занимает вопрос, каким Трампом думают «инженеры человеческих душ», которые дуют в ту же дуду, что и «чикагские мальчики», откочевавшие обратно в Штаты или в Израиль, если по их мнению, «наше всё» – Столыпин…

Сдаётся, что и Союз писателей России не первый год идёт по пути журнала «Наш современник».

Вот несколько лет назад он учудил, поддался магии тех «чикагских мальчиков», как советский электорат на выборах в девяностых годах. Любому губернатору, который отсыплет литераторам денег бюджетных немножко, как воробьям зёрнышек, тому чиновнику Союз писателей России преподнесёт статуэтку Столыпина: пусть хозяйка толчёт картошку...

Ленина не поднесёшь, канул Ильич в область легенд. Толстого Льва? «Матёрый человечище», по словам Ленина, представлял своими писаниями «зеркало русской революции»; Толстой отпал от церкви в Первом году, а теперь без церкви не обходится ни один вчерашний сжигатель партбилета…

Секретариат Союза писателей России политическое лицо своё вырубил из липы: иконой сделал Столыпина...

Писатели привыкли считать себя «инженерами человеческих душ», выразителями мнений, вождями народа. Отчасти так и было, одобрялось правящим слоем – пшена сыпал много. Вдруг меж литераторами и обывателями разверзлась пропасть – глубже двухкилометрового Гранд-Каньона в штате Аризона. Как они с Куняевым-старшим благоразумно не стали спускаться вниз, вспоминал прозаик Леонид Бородин.

Удивительное, неожиданное явление та бездна между писателями и читателями, сотворённая мановением рук «чикагских мальчиков». Ничего не сочиняли, вернули читателям девятнадцатый век. Пялиться в книгу – стыдоба, свободная минута выпала – беги, ищи нового заработка, чтение не к добру приводит, а к отрицанию текущего положения дел, – эдак загремишь под фанфары по «русской статье». Газеты и сайты капают на мозги между строк: наше всё не Пушкин – Столыпин. И – поповщина...

На сайте «Российский писатель» начался бой... Интернет знает всё, постараюсь NN разыскать... Может, это я сам?

9 ноября 2018 г. 18:41. NN. Мерзкий подхалимаж необразованных секретарей союза! В канун 7 ноября! Кто такой Столыпин? Большинство читателей знает: вешатель! А секретари-то не читали, поздно родились. Таким придуркам лучше бы вовсе на свет не являться!

9 ноября 22:12. NN. Ладно бы один какой секретарь-монархист накануне 7 ноября от злобы спятил, а тут – весь секретариат? Неужели против Столыпина не голосовал никто? Все сидели в «столыпинских галстуках»? Коллективный пердимонокль! (perdit monocle (франц.) – потерял монокль. Испытывая чувство удивления, люди поднимают брови, что приводит к выпадению монокля...)

10 ноября 16:51. NN. А где недвусмысленное мнение остальных так называемых литераторов? Сдались, голубчики, сдались, просят принять на бюджет, как прежде. В канун 7 ноября объявили Столыпина русским Оскаром, которым будут награждать высших чиновников режима, и то – не всех, лишь тех, кто хоть немножко насыплет литераторам крупы. Мало сыпанёт – статуэтка из дерева, много – из золота. Вот сидит секретариат СП РФ во главе с полковником полиции Ивановым, точит деревяшки – сюжет для небольшого рассказа...

23 ноября 15:22. NN. <…> главное пети жё: фигурки Столыпина станут вручать губернаторам, которые отсыплют литераторам крупы, и делается это по решению верхов СП. Не ведает двуглавый орёл (Иванов + Иванов), что такое Столыпин!..

23 ноября 18:09. Геннадий Иванов, Первый секретарь СП РФ. Столыпин вообще никак не участвует в принятии тех или иных решений. Открою даже секрет, что у меня нет определённого мнения о его реформах, поэтому я и не хаю Столыпина и не млею от его идей. Иванов + Иванов исходят из реальной нынешней жизни Союза писателей России и вообще России. Мы не делим писателей на тех, кто за социализм и на тех, кто за капитализм. Наверное важнее сейчас, чтобы писатель был за Россию, за народ. <…>

23 ноября 20:26. NN. Иванову. «Столыпин вообще никак не участвует в принятии тех или иных решений. Открою даже секрет, что у меня нет определённого мнения о его реформах, поэтому я и не хаю Столыпина и не млею от его идей».

Хорош секрет! Литератору средней руки не обязательно быть ни квалифицированным экономистом, ни дилетантом-болельщиком столь одиозных политтехнологов прошлого века, но немножко представления иметь не мешает: тот век вернулся и всем дал прикурить. Вернулся не сам по себе. Его вытащили из гроба, припудривают, побежали за живой водой <…> Как же не участвует «столыпинский галстук» в теперешней жизни! Ещё как участвует!!.. Не было бы Столыпина, не было бы и памятников ему, поставленных текущим режимом, не было бы – в подражание режиму – статуэток, которые появились в СП. Статуэтка Столыпина в награду губернатору, который умеет читать – это не определённое ли мнение? Ещё как, максимально определённое. Возможно, идея статуэток не ваша лично, но вы, Иванов, каким-то боком персонифицируете СП. Или не хаете СП и не млеете от него? «Мы не делим писателей на тех, кто за социализм и на тех, кто за капитализм. Наверное важнее сейчас, чтобы писатель был за Россию, за народ». Опять – неуклюжая увёртка. Как говорится, пинали не туда, рассказчик увернулся, попали в глаз... <…>

Но разве вы, Иванов Геннадий, не видите бессмыслицы своих слов?! Кто – за социализм, кто – за Путина и Гундяева, вам всё равно, лишь бы – за Россию. Так не бывает в природе – стремиться в облака и одновременно живьём зарываться в землю... За Россию – за социализм, против России – за капитализм, тридцать последних лет убедили в этом большинство людей, лишь русские литераторы стесняются выказать своего мнения. Погублены производство, деревня, медицина... Небось, дома сидите, ковидный + 65? А культура, к которой вы имеете отношение, жива ли? Лежит в домовине… У вас, Геннадий Иванов, тоже нет мнения о сём? Промолчать – это и есть мнение. Не молчал иногда В. Бушин. Старик глубокий, потому не боялся. Остальные хотят жить и жить – хорошо, стало быть, продолжат лить воду на мельницу Путина и Гундяева...

Григорий Блехман, доктор биологических наук. 23 ноября 21:33.<…> Если бы руководство и члены Союза писателей России «лили воду на мельницу Путина и Гундяева», то СП России жил бы не менее припеваючи, чем Союз писателей Москвы, для которого «кормушка» во властных структурах всегда щедро открыта. <…>

23 ноября 21:05. Николай Ольков. Коллеги, хотя мнение любого гостя нам важно, но так однобоко свернуть обсуждение, пойдя на поводу очередного провокатора <…> не много ли для него чести? <…> Я давно предлагал анонимных комментаторов блокировать, мало в СП проблем, чтобы ещё кто-то извне вносил раздрай в наши ряды.

23 ноября 21:40. NN. Союз писателей России – проблема не только ваша, литербетер Ольков! Для кого сочиняют не знающие ни истории, ни других наук выходцы из моря народного, наскоро обученные письму, в том числе и вы? Для читателей.

Читатели имеют право уличать писателей: во лжи, в трусости, в угодничестве режиму наподобие твари дрожащей, – во всём уличать, даже в реанимации девятнадцатого века. А вы имеете право что-нибудь возразить, а не апеллировать к городовому. <…> и нечего, г-н Ольков, обзываться провокатором. Компьютер между прочим подчеркнул вашу фамилию красным: вас он не знает, обзовите и его как-нибудь, врать умеете не только в романах...

Сайт «Российский писатель». Редактор – секретарь Союза писателей России Н. И. Дорошенко. 9-23 ноября 2018.

Начиналось противостояние, как всем известно, гораздо раньше!

Сочувственный отзыв о поэте Николае Рубцове в журнале «Молодая гвардия» («МГ» № 8, 1968) стал, видимо, последней каплей, переполнившей чашу терпения тех, кто науськал критика Александра Григорьевича Дементьева: не дать восторжествовать русофилам! («О традициях и народности». «Новый мир», № 4, 1969).

Истинную мотивацию Дементьева понять нельзя, – вполне возможно, дома он думал наоборот, – но, судя по тексту, все те разрушенные церкви были критику поперёк горла, не говоря о бесчисленных берёзках, омутках, цветочках-василёчках и – о русском духе, витающем над ними...

Дементьева, бывшего заместителя главного редактора «Нового мира», вместе с ответственным секретарём Борисом Германовичем Заксом, цековские журнальные пастухи выгнали на пенсию, рассчитывая, что гонористый шляхтич Твардовский в знак протеста уйдёт вместе с ними; тут уж не до «Привычного дела», которое подлило бы масла в огонь. (Белов отдал опус журналу «Север»). Александр Трифонович и начал было скандалить, закусившему удила, ему разъяснили пагубу протеста окормлявшие Твардовского идеями помощники: без его известности «Новый мир» потеряет диссидентский шарм, имеющий в самых высоких кругах скрытые до поры (до перестройки номер два), серьёзные симпатии.

Советовал Твардовскому остаться и уволенный Дементьев, который рассчитывал вернуть доверие верхов к себе, одним ударом: напомнить, что он – «крупный теоретик», бывший главный редактор журнала «Вопросы литературы», и вот насколько ещё полезен: главную опасность, которую он один и видит, являют неославянофилы с их церквушками, цветочками: в букетиках спрятаны идеи разрушительные...

Твардовский дал ход статье пенсионера. Кто-то стоял за тем и за другим, водил пальцем по бумаге...

Демагог умелый, похлеще Твардовских, отца и дочери, Дементьев облаял едва ли не всех авторов журнала «Молодая гвардия», читай – «русскую партию». Это можно было провернуть только с одобрения верхов. Равноудалённость Брежнева и от русофилов, и от смердяковых была известна.

Валентина Александровна Твардовская (похоже, и не она, а нанятый щелкопёр-либерал) защищает позиции отца слепо и яростно, – постыдилась бы в столь солидных летах, – подписанный ею лексикон состоит из страшилок «прорабов перестройки»: «национал-патриоты», «шовинизм», «антисемитизм», – это про 1960-е годы, тишайшие в сравнении с нынешними. «Национал-патриоты» у разбитого корыта, великой державы нет, неужели Твардовская рада немыслимому тогда, в 60-х, исходу ХХ века?

Мечтал ли Александр Трифонович – не мифический же он Пан Твердовский из польского фольклора – о такой страшной участи России? Мстил ли за раскулачивание отца?

«...к этому времени так называемая Русская партия имела обширные связи в высших сферах власти, где существовали многочисленные её сторонники (группа А. Н. Шелепина, председателя КГБ в 1958-1961 годах, члена Политбюро; группа секретаря ВЛКСМ С. П. Павлова). <…> Единомышленники у них были в ЦК КПСС и Политбюро, в партийном и государственном аппарате. Здесь многие понимали необходимость обновления официальной идеологии, пополнения её свежими идеями, поскольку те, что были в ходу, не подтверждаемые жизненной практикой, уже ни-кого не воодушевляли. Множество сторонников и сочувствующих национал-патриотам оказалось и в творческих союзах — в том числе и в Союзе советских писателей (СП). (здесь и ниже подчёркнуто мной – А.А.)

При мощной поддержке партийного руководства под контролем движения националистов оказались издания: «Молодая гвардия», «Наш современник», «Москва», «Советская Россия», «Литературная Россия», «Роман-газета», издательства: «Молодая гвардия», «Современник», «Советская Россия», Воениздат. Идейной трибуной Русской партии стал журнал «Молодая гвардия» – орган ЦК ВЛКСМ. <…> Систематически выступал с нападками на журнал Твардовского и начальник Главпура А. А. Епишев, запретивший подписку на него в армии.

О мощи и степени влияния движения национал-патриотов новомирцы в ту пору могли только строить предположения, не представляя его реального размаха, не зная расстановки сил в верхах. Но они догадывались, что националисты имеют могучую поддержку в самых высоких сферах. <…>

Дементьев убедительно показал, что национал-патриоты идеализируют прошлое, отбирая из истории страны лишь события, способные подтвердить их представления о славных национальных традициях. Призывая к возрождению нации, к возвращению «на родную почву», занимаются мифотворчеством, а не серьёзным анализом исторического опыта. Нельзя искать общественный идеал в прошедшем, утверждала статья Дементьева, и некоторые её положения стоило бы напомнить тем, кто ныне оплакивает «Россию, которую мы потеряли», обращая взоры в дореволюционное прошлое, а не вперёд. <…> (разум здесь всё-таки настигает автора статьи – А.А.)

А. Т. Твардовский с 21 июля находился в больнице. <…> Впечатление от «Письма 11-ти» (А. Твардовский. «Рабочие тетради». 1969 г. «Знамя», 2004) записано 27 июля: «Ну, подлинно: такого ещё не бывало – по глупости, наглости, лжи и т. п. Едва ли не все подписавшие этот антиновомировский, открыто фашиствующий манифест мужиковствующих, “паспортизированы” на страницах “Нового мира”, <…> аттестованы отдельно посвящёнными каждому рецензиями <…> самих генералов им не удалось подвигнуть на подписи – ни Шолохова, ни Леонова, ни Федина <…> это самый, пожалуй, высокий взлёт, гребень волны реакции в лице литподонков, которые пользуются очевидным покровительством некоей части “имеющегося мнения”». *

«...национал-патриоты слишком уж распоясались, ощущая себя в полной безопасности под крылом власти, но одновременно и выходя из-под её контроля. <…> 12 августа в ЦК было созвано совещание редакторов. Твардовский ещё оставался в больнице, и на совещании присутствовал его заместитель – А. И. Кондратович, в тот же день сообщивший ему о происходившем в ЦК. Выступивший перед редакторами массовых изданий заместитель заведующего Отделом агитации и пропаганды А. Н. Яковлев <…> высказался в том смысле, что «обе стороны виноваты». <…>

Яковлев вспоминает, в каком сложном положении оказалось руководство КПСС в развернувшейся борьбе против «Нового мира»: «С одной стороны нельзя было поддержать шовинизм и антисемитизм, да ещё в исполнении убогой и бесталанной писательской группировки. В то же время либерально-демократическая позиция и вовсе противоречила политическим принципам партии». Однако власть всё же не оказалась «над схваткой». Весь ход дискуссии показывает, что ближе и роднее был ей орган русских националистов, нежели демократический журнал, воспринимавшийся как нечто чужеродное системе. И дело не только в том, что, как уже говорилось, во властных структурах имелось немало сторонников движения русских националистов и прямых его участников. Великодержавие, ярое антизападничество, сталинистские симпатии национал-патриотов находили значительно большее сочувствие и понимание у идеологов и политиков КПСС, нежели отстаивание общечеловеческих ценностей, стремление к соединению социализма с демократией. <…>

Всё это привело к ряду организационных мер по отношению к Русской партии. В 1970 году с поста главного редактора «Молодой гвардии» был снят А. В. Никонов, произошли увольнения в редколлегии журнала «Наш современник» и в ряде редакционных советов изданий, подконтрольных национал-патриотам. Разумеется, считать это «разгромом» русских националистов и уподоблять «разгром» «Молодой гвардии» разгрому «Нового мира», как это делается в воспоминаниях их лидеров (М. Лобанова, В. Ганичева, С. Семанова и др.), не стоит...» Валентина Твардовская. «Вопросы литературы». № 1, 2005.

Космополитов не смейте равнять с русскими, космополиты всегда – выше всех. Так читается между строк Твардовской... Как поляка ни корми, он всё в лес смотрит; крен «Нового мира» в сторону диссидентов считался детской болезнью, редактора с Паном Твердовским – героем польского варианта легенды о Фаусте – сравнивали шёпотом, как никак числился великим русским поэтом; все слухи лишь укрепляли уверенность круга почитателей журнала: победа их «демократии» – не за горами...

После разгрома журнала Твардовского смекалистые деревенщики, в том числе Белов, Астафьев, Шукшин, вся многочисленная талантливая та плеяда не стала оставаться на пепелище, пахнущем серой, присмотрела себе "Наш современник", двадцать лет вела обороны-наступления под водительством Викулова, немыслимо было подумать, что расцветающий русский Карфаген когда-нибудь будет разрушен, что на его развалины по верёвочным лестницам поднимутся мародёры...

И вот наступило "наше трудное время"...
Яна Сафронова написала обширную статью о том, что современная русская поэзия всё больше вьётся в отведённой ей резервации, вьётся вокруг цветочков-василёчков, а собственно поэзии в ней не найти. (Химеры русского патриотизма. «Сибирские огни». август 2020). Очень даже дельные, своевременные заметки.
Чтобы «Нашему современнику» не очутиться на месте «Нового мира», – ситуация была похожа на шестидесятые годы, – хитроумный Куняев-старший предложил начинающему (тогда Яне было 23 года) критику отдать статью в «Сибирские огни», в известное, вполне серьёзное издание, но – далёкое от Москвы… Поэты, похожие на бабочек-капустниц, налетели на Яну, поругали на сайте «Российский писатель», быстро отступились, революционной ситуации не возникло… Куняев, видя, как ловко обернулось дело, веря в свою непогрешимость, в своём журнале предложил Яне пост зав отделом критики…

За кордоном, вольная птица, чихал на всех: на Твардовского и на Дементьева (и на множество других литераторов, с ними же чихал и на Хрущёва, который в отместку за свою глупость мог и придушить будущего нобелиата), совбуров сих иронически обрисовал Солженицын («Новый мир», № 6, 1991):

«Он [Твардовский] бросился с рукописью по своим друзьям и требовал выставлять бутылку на стол в честь появления нового писателя… после трёх стаканов старки он очень опьянел и требовал, чтобы я «играл» с ним «в лейтенанта МГБ», именно: кричал бы на него и обвинял, а он стоял бы по струнке… кричал рёвом: «Молчать!! Встать!!» – и сам перед собою вскакивал, руки по швам… Это он решался идти на костёр за убийственный мой роман!..»

Снисходительно, войдя в роль Хлестакова, Солженицын хвастался, вспоминая, как одурачил не только Твардовского, но и всю чиновную публику, от которой зависела судьба его рукописи – рассказа о тюремных годиках. Вынь из текста «Денисовича» приметы времени – сталинского, которое Хрущёву понадобилось опорочить (потому и не придушил Солженицына, и Твардовский тут пригодился, как яичко ко христову дню), – вынь черты эпохи, останется «физиологический очерк натуральной школы» XIX века.

Прозревая после первых публикаций Солженицына, вчерашние покровители, околпаченные им, отказывались печатать очередные антисоветские поделки, не желая класть головы под топор ради торжества того, – видели в дурных снах, – что случится с Россией в 1990-е годы. Не чувствуя за собой стыда, спустя целую эпоху, в 1990-е же годы, когда стало ясно, кто есть who, Солженицын стыдит доверившихся ему, ослеплённых на время, руководителей и журналов, и всей страны, – людей, которым по штату полагалось и полагается по сию пору быть о семи головах: «…много лет эти деятели бахвалились, что они – русские, выпячивали, что они – русские. И вот я давал им первую в их жизни возможность доказать это. (И в три дня, слабея животом, они доказали, что – коммунисты они, никакие не русские».

Из интервью Валентины Александровны Твардовской:

« – Кто из друзей поддерживал Твардовского в трудные дни?

– Авторы «Нового мира» приходили, когда бывали в Москве: Астафьев, Белов, Абрамов (подчёркнуто мной – А.А.) А некоторые – Трифонов, Бек, например – сразу пошли печататься к новому редактору. И это сделало незаметным для широкого читателя, что и хотели власти, разгром журнала. Нигде ведь не было сообщения, что Твардовский ушёл в знак протеста (против половинчатого неосталинизма Брежнева – А.А.) Василь Быков потом признал, что неправильно себя повёл: надо было подождать, «потому что мы нанесли ему тем самым удар».

– Почему на похоронах [в декабре 1971года] Александра Трифоновича милиция устроила ажиотаж?

– Потому что Солженицын [Нобелевский лауреат 1970 года] прибыл. И устроил себе шоу из этого. <…> Ему было нужно пространство большое. И там, на кладбище, он старался вовсю: и крестил его, и целовал, и поминальное слово произнёс. А потом написал свою книгу «Бодался телёнок с дубом», где Твардовского и всех «новомирцев», людей, которые из-за него рисковали и пострадали <…> очень оскорбительно изобразил...»

Семейные драмы Александра Твардовского. EG.RU. Июнь, 2015.

Не отвернулись от Твардовского не только «деревенщики»: Астафьев, Белов, Абрамов, хитрецы с ног до головы, которые будто бы ничего в новых временах не поняли (может, и в самом деле запутались), такие они прямые, наивные, для них, мол, дело чести – не бросить в беде старшего товарища.

Гораздо активнее были те, кому на время пришлось уйти в тень, «герои предрассветного часа».

Трифонов (важнейшая фигура «городской» прозы, умер накануне горбачёвской «перестройки») говорил, что Твардовский, предвидя свой исход, просил не бросать журнал, по-прежнему гнуть космополитическое направление. Сын Валентина Андреевича Трифонова, председателя Военной коллегии Верховного суда СССР, Председателя Главного концессионного комитета при СНК СССР, Юрий Трифонов в повести «Обмен», ещё при Твардовском, удачными словесными манипуляциями сформулировал итог развития сознания в городском планктоне послевоенной эпохи: нынешнее поколение обнулило ценности революционного поколения, мечты своих бабушек и дедушек о всеобщем счастье обменяло на уют не коммунальной, а отдельной квартиры. Своё гнездо – хорошо, но если на уме нет ничего, кроме квартиры...

«...Ксения Фёдоровна смотрела на него спокойно, закрыла глаза. Было похоже, что она засыпает. Потом сказала:

– Ты уже обменялся, Витя. Обмен произошёл... – Вновь наступило молчание. С закрытыми глазами она шептала невнятицу: – Это было очень давно. И бывает всегда, каждый день, так что ты не удивляйся, Витя. И не сердись. Просто так незаметно...» Ю. Трифонов. «Обмен». «Новый мир», 1969.

Трифонову прочили нобелевскую премию, умер не вовремя... Вскоре пошёл организованный «пятой колонной» и «героями предрассветного часа» распад всей страны – по «отдельным квартирам»... «Деревенщики» брезговали «городскими» напрасно. «Городская» проза – неудачливые нобели, масоны, плуты, а «деревенщики» что, лучше плутов? И они делали работу за дьявола. Вели межвидовую борьбу с «пятой колонной» и лепили общее дело. Насчёт общего дела не заморачивались, но удивлялись, если замысленное становилось реальностью не такой, какой хотелось вначале...

Коряво, наукообразно, но для тех, кто ничего не читал, доходчиво ситуацию изобразила иноагент Википедия: «Наш современник» оказался в центре ожесточенной фракционной борьбы в советской литературе и журналистике, представляя <…> консервативный, неославянофильский и русский националистический фланг, противостоящий либерализму западного образца <…> В 1990 году он достиг наивысшей точки своей популярности, его тираж составил около 480 тысяч экземпляров. В 1990-х годах «Наш современник» стал органом новообразованного консервативного союза писателей России, непримиримого соперника (курсив мой – А.А.) пролиберального союза российских писателей. <…> Журнал, по-прежнему возглавляемый Куняевым, остается верен своему некогда заявленному "патриотическому" курсу (Википедия).

Устарела ты, Википеша, врёшь под гнётом своих кураторов-релокантов! Союз писателей России – единственный законный наследник великого Союза писателей СССР!

Судя по программе вечера в Вологодской областной библиотеке, началось братание нынешних союзов, осколков того великого Союза!

Условных либералов представлено будет несколько человек, условных патриотов – один, и тот, Павел Широглазов, самый завалященький.

Устаревшие формулы Википедии были бы близки к правде, если бы патриоты не были скованы ироническими наручниками кавычек.

Следующий автор – голова! – обходится без кавычек.

«…Правильно ли мы, русские патриоты, себя ведём, выступая, по существу, единым фронтом вместе с так называемыми «демократами» (диссидентами, речь о 1970-х годах – А.А.) против Советской власти?.. Рухни завтра Советская власть, и кто станет хозяином России? При столь подавляющем превосходстве антирусских сил даже в самой России, не говоря уже о всей мощи Запада, которая будет брошена на помощь его ставленникам и союзникам в нашей стране, на что же надеяться русским патриотам? Только на чудо. Потому что придут к власти силы, неизмеримо худшие по сравнению с теперешним режимом… Значит, нам надо твёрдо и недвусмысленно стать на сторону этого режима, как бы он ни был плох и поддерживать его против западников… <…>

Я думаю теперь, что в принципе эти соображения были верны, но так сказать, вопиюще однобоки в том отношении, что я не догадывался об истинных размерах еврейской власти в нашей стране…

Думаю, евреи поняли мои мысли о Советской власти намного лучше русских патриотов, которые в идеологическом отношении отстают от своих конкурентов на целый порядок». Геннадий Шиманов. «Наш современник». № 5, 1992.

Увы, писатели, в первую очередь русские, полагая себя «водителями русского духа», начали целыми романами и повестями, очерками и поэмами (покусанными для виду цензурой), да и просто анекдотами, составлять досье на беспощадное (читай, преступное), по их мнению, государство, а именно: Абрамов, Акулов, Астафьев, Белов, далее по алфавиту, притом Яшин был в списке не последним, а в числе первых. Истинные манипуляторы истории – на самом верху – потешались слепой активностью «деревенщиков» и не спешили открывать своих замыслов: пока недогадливая публика копится на одном борту, любой писатель хорош, если помогает опрокинуть теплоход, читай – свергнуть Советскую власть!

Вот как излагает перипетии борьбы Геннадий Гусев, первый заместитель главного редактора журнала «Наш современник» при главном – Станиславе Куняеве. («Наш современник». № 3, 2007).

«...в мае 1982 года Главлит вновь засылает в ЦК обширную записку о серьёзных идейных недостатках, содержащихся в материалах “Нашего современника”. На этот раз “героями” цензорского доноса (служебной обязанности – А.А.), помимо В. Белова и Ю. Бондарева, становятся М. Алексеев, И. Васильев, Н. Рубцов, В. Крупин, Вл. Солоухин. Общее настроение этого документа, с которым сейчас ознакомится читатель, таково: пора призвать журнал и его авторов к ответу, совсем от рук отбились, нужны самые строгие меры. <…>

Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР

в порядке информации докладывает о некоторых замечаниях и рекомендациях, данных в 1980-1982 гг. Главлитом СССР, по содержанию материалов <…> журнала “Наш современник”.

В ряде подготовленных к печати очерков, повестей, рассказов, посвящённых положению дел в деревне района Нечерноземья, прослеживается тенденция оценить мероприятия, проводимые партией и правительством для укрепления экономики этого региона, как малоэффективные, носящие “кабинетный” характер, а “виновником” недостатков выступает какой-то анонимный руководящий слой, который всё зарегламентировал, зажал хозяйственную инициативу, поощряет работу не ради результатов её, а ради отчётности. <…>

…В 1980-1981 годах журнал продолжал публиковать серию очерков В. Белова “Лад”, в которых во многом идеализировалось прошлое, подчёркивалась разумность хозяйственного уклада дореволюционной деревни, якобы положительно формировавшего нравственный облик сельского труженика. Здесь просматривалось какое-то “умиление” патриархальностью и “благолепием” жизни старой деревни, не говорилось о классовом расслоении крестьянства, нищете и невежестве подавляющей его части. Один из очерков В. Белова (N 1 журнала за 1981 г.) завершался главой “Неразлучная пара”, подробно повествующей о церковных праздниках и обрядах, являвшихся, по мнению автора, “необходимым звеном в чередовании труда и отдыха сельского жителя”. После замечаний редакция внесла исправления в очерки; глава “Неразлучная пара” не была опубликована <…>

Для № 11 журнала за 1981 год была подготовлена повесть Владимира Крупина “Сороковой день”, в которой тенденциозно подчёркивалось равнодушие сельских жителей к труду, запустение деревни, пьянство <…> В. Крупин ведёт рассказ от лица журналиста <…>, который постоянно пишет не так, как ему бы хотелось <…>, а так, как требует начальство…

Руководству журнала были высказаны замечания Главлита СССР, однако приняты были лишь немногие из них. Повесть с незначительными исправлениями была подписана в печать <…>

Главное управление <…> информировало ЦК КПСС о недостатках в содержании материалов журнала “Наш современник”. Однако приведённые выше факты показывают, что руководство журнала всё ещё нетребовательно относится к подготовке представляемых на контроль публикаций... 6 мая 1982 года. Начальник Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете Министров CССР П. К. Романов.

<…> В конце длиннющей, – заключает Геннадий Гусев, – жалобы в ЦК <…> Романов напрямую просит инстанцию урезонить редакцию, которая позволяет себе неслыханную дерзость – принимать лишь немногие из замечаний Главлита, нетребовательно относиться к его указаниям. <…> (нет бы честно, опустя-то пору, сказать: бумаги правдивой… – А.А). В резолюции секретаря ЦК КПСС М. В. Зимянина (датирована 7.05.1982.) отделам ЦК предлагалось “обдумать меры тактичного, но принципиального разъяснения редакции “Нашего современника” её партийного долга, необходимости наведения надлежащего порядка как в работе журнала, так и в руководстве им со стороны СП РСФСР”. <…>

Продолжение архивных раскопок Геннадия Гусева.

«ЦК КПСС. Секретно. <…> Большинство из публикаций, упомянутых в записке т. Романова П. К., получили принципиальную оценку в партийной печати (газета “Правда”, журнал “Коммунист”), в литературных изданиях.

<…> состоялось заседание секретариата правления Союза писателей РСФСР, на котором руководству “Нашего современника” было указано на ряд идейных просчётов”. <…> Секретариат СП РСФСР рекомендовал главному редактору журнала т. Викулову С. В. повысить ответственность сотрудников редакции за идейно-художественное качество публикуемых материалов. В соответствии с решением секретариата правления Союза писателей РСФСР в руководстве журнала произведены кадровые изменения. <…> За допущенные ошибки в работе первый заместитель главного редактора <…> Селезнёв Ю. И. освобождён от занимаемой должности. <…> пересмотрены редакционные планы, тематика и содержание номеров журнала на 1982 год.

По существу вопросов, поднятых в записке т. Романова П. К., с <…> т. Викуловым С. В. в отделах культуры и пропаганды ЦК КПСС состоялась беседа.

Зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС Е. Тяжельников.

Зав. Отделом культуры ЦК КПСС В. Шауро. 10 июня 1982 г.»

Заведующим отделом культуры в областной газете «Красный Север» был Эмиль Михайлович Смирнов, выпускник Литинститута, «черепанин» из Мяксы, почти пошехонец, маленький, толстый, с тонким голоском… Мы с ним наигрались в шашки, побежали на обед, на площадке четвёртого этажа Эмильчик столкнулся с Викуловым. Чёрное пальто, чёрная шляпа, лицом тёмен, загорал где-то на югах. И белые виски! Снимай я кино про мафию Чикаго, пригласил бы Сергея Васильевича на главную роль! За обедом сказал это Эмильчику, Смирнов чуть не подавился…

«А куда Юра-то ушёл, Селезнёв?» – спросил Эмиль у Викулова, когда просмеялись от неожиданной встречи… «Как это ушёл, если я его прогнал?» – Викулов сделался похож на придуманного мною чикагского персонажа. «А куда он ушёл-то, прогнанный?» – настаивал Эмильчик. «Да что ты, Эмиль! – Викулов гнул своё.– Как это «ушёл», если я его прогнал?» «Так, прогнанный-то, Юра ушёл куда?» Наконец, над игрой слов оба захохотали…

«…в высшем руководстве партии (отметим здесь личную роль Л. И. Брежнева),– подводит итоги Геннадий Гусев, – возобладало уважительное, терпеливое отношение к творцам художественных ценностей. Разумеется, до определённого предела, каковым, естественно, считалось отрицание превосходства и смысла советского строя и коммунистической идеологии. <…> учитывались и по возможности смягчались как либеральные, так и "русофильские, почвеннические" тенденции и крайности. <…> "общечеловеческие", в том числе прозападные мотивы в творчестве писателей либерального крыла воспринимались как заведомо более прогрессивные. А упрямое обращение литераторов "русской партии", и прежде всего наиболее талантливого из них – В. Распутина, к истокам национальных традиций и народного характера, формирования и развития национального самосознания однозначно трактовались как еретическое впадение в грех "патриархальщины" и шовинизма <…>Литературную политику 60-70-х в ЦК КПСС вершили люди <…> без- и вненациональные, <…> они были тайно ориентированы на "общечеловеческие ценности" и западные стандарты жизни. В них померкло, сузилось, а то и просто вытравилось святое чувство родной земли, восторга от её просторов и красот, кровного родства со своим народом, гордости за его драматическую, но славную историю. Не потому ли многим <…> не пришлось переживать мучительную ломку мировоззрения, когда <…> пришёл <…>бандитско-олигархический капитализм…» Геннадий Гусев. «Наш современник». № 3, 2007.

Геннадий Михайлович Гусев в разные годы – помощник предсовмина РСФСР Виталия Ивановича Воротникова, секретарь СП России. В заметках Гусева – гордость за писателей, совестливых, изворотливых, непреклонных, всяких, только не прозорливых: «Как слово наше отзовётся». (Ф. И. Тютчев). Гусев – первый зам редактора «Нашего современника» в 1993-2007 годах – теперь, у разбитого корыта, не помнит или стыдится, но не обращается к пророчеству одного из авторов журнала, Геннадия Шиманова:

«…Правильно ли мы, русские патриоты, себя ведём, выступая, по существу, единым фронтом вместе с так называемыми «демократами» против Советской власти?..»

«Без- и вненациональные» персонажи сидели не только в правительственных кабинетах, полно таких было и среди простого творческого люда…

Автор следующих записок жила в Лаврушинском переулке... Её наблюдения –диагноз уже запущенной смертельной болезни общества.

Раньше Прасковьи Мошенцевой название болезни придумал (или позаимствовал у малоизвестных литераторов и дал новую жизнь) Юрий Олеша, его роман «Зависть» – подспорье для начинающих литераторов – сейчас нигде и не упоминается, – забытые 1920-е годы, когда всё и расцвело, когда разлилась вулканическая лава инстинктов: «Кто был ничем, тот станет всем!» Даже «сталинский террор» против «проклятой касты» низких человеческих пороков – воровства и чванства – укротить не смог.

«…Иногда я называла этот дом «домом ненависти». Хвалить какого-нибудь писателя в присутствии другого считалось непростительным. Собеседник тут же отворачивался или менял тему разговора. А то и вовсе спешил уйти. Мне казалось, что все писатели враждуют между собой. И основой этой вражды была даже не творческая, а обыкновенная человеческая зависть. Ссоры и размолвки возникали, на мой взгляд, из-за сущей ерунды. Это могла быть изданная книга, полученная премия, путёвка в Дом творчества, литфондовская дача. И всё что угодно из сферы материальных благ. <…> казалось, что лучше и не знать никогда авторов знаменитых книг. Иначе постигнет разочарование. <…> Иногда мне кажется, что писателям, живущим в нашем доме, и сюжеты не надо было выдумывать. Выйди за дверь, посмотри в окно, прислушайся к шуму за стенами – вот и материал для романа или повести <…>

Драмы случались разные – творческие, бытовые, но чаще – любовные. Исход иных был роковым. <…> из-за любви покончили с собой, совсем юные, сын замечательного поэта Александра Яшина и дочь прозаика Фёдора Кнорре. Стихи самого Александра Яшина любили в нашей семье. Некоторые строчки о природе я даже знала наизусть и часто повторяла. <…> Жил в нашем доме сын Константина Паустовского – Алёша. Он был художником. И вот однажды… выбросился из окна. Ему было двадцать два года! <…>» Прасковья Мошенцева. «Тайны Кремлёвской больницы». «Совершенно секретно», 1998.

Та наша страна погибла, теперь погибают журналы, – никто нынче из окон не бросается, выпадают иногда лишь неразумные ползунки, оставленные без присмотра зачитавшимися родителями...

Мой доверенный источник регулярно звонит из дачной деревни, мол, что там, в мире творится… Отвечаю: всё то же…

«Да как это! Отцы бились на войне за что? А мы – сплошные Коли из Уренгоя! У меня есть землячок Коля, пишет, мол, для чего ему это знать! У него четыре автомашины, все на ходу... Говорю: учи хорошенько, иначе, если не сдашь устного экзамена, на осень или на второй год оставит Лёва…»
«Я пишу об инстинктах человеческих, о том, к чему они приводят, а ты про котов бухтины строишь…» "Ну, так одно и то же..."

Упомянутый Лёва – кот хозяйственный. Поспит, прыгнет в форточку, чтобы дверями не скрипеть, через час тем же путём несёт источнику мышонка: «Ешь! Небось, отощал без меня…»