Софья на молодых с грустью смотрела. Вот и младшенький из родительского гнезда вылетел. Когда вырасти успел? Давно ли за подол цеплялся, отпускать даже в ванную помыться не хотел. Под дверью подвывал:
- Мама, Саса на!
А теперь парень какой ладный. Крепкий, широкоплечий и лицом Бог не обидел. Невесту нашел красавицу. Тоненькая, большеглазая, только улыбка странная, словно приклеена к лицу. Показная улыбка, не искренняя.
Гостей больше сотни. Считать пыталась, сбилась. Неужели все родственники? У старшего сына спросила. Антон рукой махнул:
- Показуха. Больше нужные люди. И для статуса.
Зачем столько гостей Софья не понимала. Но сватью было не переспорить. Да Софья и не спорила, а уж тем более Виктор спорить не стал. Он с ней-то никогда не спорил, а уж тем более со сватьей. На все предложения будущей родственницы только рукой махал и на Софьино решение надеялся. Двадцать два года прожили и всегда так: ты мать, ты лучше знаешь.
К чести сватов их особо деньгами не напрягали, большую часть расходов взяли на себя. Так оно и правильно, их-то гостей всего десять человек, а остальные со стороны невесты.
Вид разодетых, как артистки, женщин в длинные платьях, с налаченными прическами и туфлях на каблуках вводили её в ступор. Себя с ними сравнивала и все было не в её пользу. Куда ей, всю жизнь проработавшей почтальоном, да ещё при её внешности, за ними тягаться
Ей хотелось сесть где-нибудь в уголке где потемнее, чтоб её не видно и не слышно было. Да трудно было не заметить при её росте и полноте. Тронула Виктора за локоть:
- Давай вот тут, с краешку, сядем? Уйти можно будет незаметно.
- Давай - головой кивнул - Как скажешь.
Только хотели сесть, тут выскочили молодые парень с девушкой, запрыгали с микрофонами в руках. Парень стал верещать:
- Дамы и господа! Кортеж с молодыми прибудет с минуты на минуту. Встречаем аплодисментами, осыпаем лепестками роз. Корзиночки с лепестками стоят на столике у входа. Прошу родителей жениха и невесты пройти к эстраде. Хлеб-соль и икона для благословения находятся здесь. И ещё, минуточку, рассаживаемся согласно табличкам возле приборов.
Лицо Софьи залила краска. Она совсем не готова быть в центре внимания, тем более стоять рядом со сватовьями, на фоне которых смотрелись с мужем очень уж простовато. Вот надо же было выбрать их Сашке себе жену из этих хозяев жизни? Ему, что, простых девок не хватило? Знала бы, что тут такое будет, вообще бы не пошла. Пусть бы Виктор шёл один, он все же отец.
Додумать не успела. Все засуетилась, задвигались. Девчонки, видно подружки невесты, похватали корзинки. Сват, Аркадий Сергеевич, взял в руки икону и приосанился, к нему прильнула сватья. Софью и Виктора поставили рядом, ей вручили в руки поднос с расшитым рушником, караваем и солонкой сверху.
Двери распахнулись и молодые появились на пороге. Все захлопали, девчонки кидали в них лепестками. Парень опять заговорил в микрофон. Что он говорил Софья слышала словно сквозь вату. Сашка с невестой прошли между гостями, остановились перед родителями.
- Дорогие наши дети! Мы, родители, поздравляем вас со столь ответственным шагом в вашей жизни... - Пафосно начал поздравления сват.
Толчок локтем в бок сватьей прервал его речь и она защебетала:
- Деточки наши, родные, любимые, благословляем вас. Дай вам Бог долгой, счастливой жизни нам на радость и себе на счастье.
- А теперь молодые, - опять забегал парень с микрофоном, - по русскому обычаю вы должны откусить от каравая и мы узнаем кто будет главой вашей семьи.
Если бы Софья не держала от смущения поднос так крепко, то он точно вылетел бы из ее рук. Невеста ринулась на хлеб так, словно её перед свадьбой неделю не кормили. Сашка только прикоснулся к караваю. И тут же визгливый голос девицы соведущей провозгласил:
- Прошу убедиться, господа. Главой семьи будет Яна Аркадьевна!
Возгласы, аплодисменты, смех и все стали рассаживаться за столы. Получилась некоторая суматоха. Читали карточки, отыскивали места. Появились недовольное выражение на лицах некоторых гостей. Софье и Виктору пришлось пройти к молодым, а их сыновья с невестками и друзья Саши с девушками были посажены в самом конце стола у двери. Там же были рассажены не самые значимые родственники сватов.
Что было дальше Софья помнит плохо. Она не успевала следить за всеми выкрутасами, то есть конкурсами, которые предлагали постоянно орущие в микрофон ведущие свадьбы. Сначала танец молодых, потом танец невесты с её отцом, потом какие-то нелепые обряды и конкурсы. Парень с девицей так старались, что бедные гости не успевали ни выпить за здоровье молодых, ни поесть.
Софья устала от этой суеты так, что у неё все начало мелькать в глазах и стала раскалываться голова. Она тихонько вышла в холл где было гораздо тише и прохладнее. Села в темный уголок на маленький диванчик, закрыла глаза: как же время летит. А давно ли она его на руках носила ночами, из бесконечных болячек вытаскивала. Как терпела сплетни в свой адрес и насмешки в адрес Виктора. Может и долго бы это продолжалось, если бы однажды не случилось такое: пьяный сосед, алкаш и забулдыга Гошка Назин, прицепился к маленькому Сашке:
- Это не твоя мамка. - Куражился перед ребёнком еле стоящий на ногах Гошка. - Это тётка чужая.
- Это моя мама! - Захлебывался слезами мальчишка.
- Как жа, мама! Прилипала, а не мамка. Мачеха она тебе! Страхолюдина, а ты по ней ревешь.
- Мама красивая!
- Ага, писаная красавица. Бегемотиха и крокодилица. Иди, иди, целуйся со своей мамкой. - Толкал ребёнка в спину.
На беду это увидел Виктор.
- Беги, сынок, домой. К мамке беги.
- Беги, сынок, домой. Ага. К мамке беги. - Кривлялся уже перед ним сосед. - К мамочке родим...
Договорить не успел. Виктор, что есть силы, впечатал кулак прямо в искривленные в усмешке губы пьяного придурка. Тот отшатнулся от соседа, но на ногах устоял. Качнулся и кинулся в драку. Завалил Виктора на спину в песочницу, сжал горло руками. Виктор хрипел, пытаясь расцепить руки дебошира, из сил выбивался. Софья из окна увидела драку, выскочила в чем была, во двор. Рывком подняла соседа, как котёнка, за шкирку и шарахнула ему в живот со всей своей силушки:
- Ещё раз вякнешь - зашибу!
Сколько потом валялся сосед возле песочницы не знала. Не до соседа ей было. Витю своего чуть не на руках до квартиры донесла, уложила, вокруг него хлопотала, Сашку успокаивала. На руках носила к сердцу прижимая:
- Не плач, мой родненький, не плач. Никому в обиду тебя не дам.
Только с тех пор все разговоры, намёки и насмешки как рукой сняло. Соседки стали звать её меж собой в разговоре Михеихой, мужики почтительно здоровались, а сосед-алкаш вообще обходил седьмыми переулками не только её, а все их семейство. Разговоры о том, что она мальчишками не мать, а мачеха, угасли раз и навсегда.
Продолжение тут.