Москва бурлила.
Причем очевидно «двойным» бурлением. Закусившие удила либералы собирались в одних местах, патриоты – в других. От кухонь до домов творчества, от тихих пансионатов до крупнейших залов столицы.
Когда их встречные волны сталкивались, начинались конфликты.
Довольно сдержанное сидение в одном президиуме представителей разных лагерей оканчивается скандалами, а порой чуть не рукопашной.
Помню, однажды в Колонном зале Дома Союзов имел честь сидеть на сцене рядом с Владимиром Крупиным. «Против нас» выставили Татьяну Друбич и «энтэвешного» Мукусева. Зал был «их» и, казалось, готов был на нас накинуться. Только мудрая кротость Владимира Николаевича сдержала страсти. Ему удалось как-то утихомирить раскаленную от ненависти толпу, и мы не без труда пробрались к выходу.
Чувствовалось, что ищется повод. Чувствовалось, что нешуточная борьба происходит и в верхах.
Тоскливая тревога тех дней, предчувствие катастрофы помнится по беседам с такими разными, но по-своему выдающимися людьми, как академик Борис Александрович Рыбаков, академик Василий Павлович Мишин, пушкинист Борис Иванович Бурсов, главный режиссер «Александринки» Игорь Олегович Горбачев и множество прекрасных писателей, с которыми довелось говорить порой ночами напролёт...
Заведующий Отделом рукописей «Ленинки» Виктор Яковлевич Дерягин, под научным руководством которого мы вели еще на страницах «Савраски» борьбу в защиту русского языка, говорил с глубокой тревогой:
- Специально выхожу к метро пораньше. Какая масса трудового люда идёт на работу, и даже не подозревает, какие козни против неё строятся! Что ждёт их всех, нас всех!.. Мы по доброте душевной и представить себе не можем, на какую гнусность способны эти выыродки!
Вздыхал – и шел в «Ленинку», как на бой.
Тогда шла битва за библиотеку Шнеерсона. Хасиды пикетировали главное книгохранилище страны, оскорбляли сотрудников, гадили прямо на пороге. Виктор Дерягин был не один. Ему не уступал его зам – настоящий боец! – Виктор Иванович Лосев, а также плеяда его совсем тогда еще молодых сотрудников, «птенцов гнезда Аполлонова» (А.Г.Кузьмина) – А.Ефремов, С.Сергеев, Э.Соломкин и многие другие, в том числе моя младшая и единственная сестра.
Но когда противостояние достигло пика, пожилой профессор заперся в Отделе и заявил, что при попытке забрать рукописи, в которых хранилась страшная правда о кознях против России и русского народа, подожжет их вместе с собой…
«Бомба» - то есть повод к открытым репрессиям против патриотов – «взорвалась», можно сказать, на моих глазах.
13 марта 1988 года в «Советской России» было опубликовано письмо преподавательницы химии из Ленинграда Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», которое было моментально объявлено «манифестом антиперестроечных сил».
И это несмотря на то, что называние представляло собой фразу из речи Горбачёва на Пленуме ЦК КПСС в апреле 1987г., в которой он клялся в верности принципам ленинизма.
Рассказывает Александр Черняков:
- А как мы ждали ответной – погромной - статьи в «Правде» 5 апреля? Яковлев её отредактировал, и ребята из «Правды», наборщики тотчас через Шестопалова нам её передали. Чтобы успели приготовиться… Дочь главного редактора «Правды» пришла тогда ко мне, чтобы выразить солидарность. Помню её слова: «Какая подлость происходит!..»
Письмо сначала представляло собой пухлую стопку исписанных листов. В таком виде и появилось в нашем отделе культуры. Но было, как водится, отредактировано лучшими силами редакции, включая в первую очередь Валентина Васильевича Чикина.
Сегодня текст его может показаться излишне идеологизированным, но основной пафос его – возмущение откровенными фальсификациями касательно сталинской эпохи.
Сознательно или не очень, но «перестройщикам» был нанесен удар «под дых». Сталин как «точка сборки» обреченного на заклание Союза был главной мишенью «перестройщиков». Защита Сталина, пусть и топорная, но громкая, вызвала приступ бешенства у проплаченных хрущевидных «кротов».
Теперь мы это знаем определенно: от «круга единомышленников», о котором рассказывал «архитектор перестройки» Яковлев, предлагавший для демонтажа советского строя и социализма сначала бить «поздним» ленинизмом по сталинизму, а затем социал-демократизмом и либерализмом — по ленинизму. Спасибо А.А. Сазонову, который опубликовал это воспоминание, наряду с множеством архивных документов, в сборнике «Кто и как уничтожал СССР» (М., 2010).
Иллюстрацией того, насколько актуальна сегодня «история КПСС», которая продолжается как реванш троцкизма, является фотография Чубайса, благоговейно позирующего у могилы палача русского народа Лейбы Бронштейна.
«Именно из троцкизма, как из яйца, - пишет исследователь Владимир Павленко, - вылупилась «глобальная демократическая революция» имени Буша-младшего и Кондолизы Райс. Круг замкнулся. Троцкизм — не история, а важный идейный источник воинствующего глобализма, потенциал которого нам продемонстрировали в ходе так называемой «арабской весны».
Доказано, что вся американская «одиссея» Троцкого, в особенности его спешный отъезд после Февральской революции из США в Россию, контролировалась англичанами через резидента британской разведки Уильяма Уайзмана. (Подробности: https://regnum.ru/news/2507967.html).
И авантюры генерала Корнилова в августе 1917 года и адмирала Колчака, начиная с 1918 года, также тесно координировались спецслужбами Британии и США.
Никто даже представить себе не мог, какие монстры - прямые наследники Троцкого, выдрессированные марионетки западных спецслужб - прорывались и в конце концов прорвались к власти в «перестройку»!
Достаточно привести текст агентурного сообщения, датированного 2 февраля 1936 года (Вахания В. В. Личная секретная служба И. В. Сталина. Сборник документов. М., 2004. С. 27−28):
«В декабре 1935 года Троцкий встретился с заместителем Гитлера Гессом. Было заключено следующее соглашение:
а) гарантировать общее благоприятное отношение к германскому правительству и необходимое сотрудничество с ним в важнейших вопросах;
б) согласиться на территориальные уступки;
в) допустить германских предпринимателей в форме концессии (или каких-либо других формах) к эксплуатации таких предприятий в СССР, которые являются необходимым экономическим дополнением к хозяйству Германии (железная руда, марганец, нефть, золото, лес);
г) создать в СССР условия, благоприятные для деятельности германских частных предпринимателей;
д) развернуть во время войны активную диверсионную работу на военных предприятиях и на фронте».
Эта диверсионная работа должна проводиться по указаниям Троцкого, согласованным с германским Генштабом.
Отступление к капитализму и полная капитуляция перед Западом были «отложены» Сталиным, который, как Портос у Дюма, держал на своих плечах неподъёмную глыбу внешнего давления и внутреннего предательства.
Это было время, как теперь выясняется, откровенной чистки архивов и создания фальшивок, призванных очернить не какой-то период нашего исторического прошлого, но и всё наше прошлое в принципе. Конечная цель была - русская государственность как таковая.
Это выразил Егор Гайдар: «Россия как государство русских не имеет исторической перспективы». Этот адский окатыш в 1993 году призовет убивать русских, защищавших остатки своей государственности в лице Верховного Совета. И моментально получит тысячу автоматов из закромов МЧС!
По указанию Яковлева на газету были спущены все собаки. Поднялся неслыханный вой. Планёрки проходили как в осаждённой крепости. Некоторые не выдерживали и уходили. Кто-то повёлся на посулы, как опять же в 1993 году часть депутатов (154 плюс 115, по свидетельству А.Руцкого, и 70% аппарата «Белого Дома»).
Контакты с «Памятью» не прерывались. Невольная роль связного между нею и редакциями «большой» и «малой» прессы позволяла оценивать ситуацию, как теперь принято говорить, в 3D формате.
О «малой» прессе следует сказать особо.
К ней относились такие отчаянно смелые издания с их подвижниками-редакторами, как «Русское Воскресенье» Алексея Батогова, «Пульс Тушина» Владимира Фомичева, «Черная Сотня» Александра Штильмарка, «Эра России» Владимира Попова, «Я – русский!» Александра Иванова-Сухаревского, «Русская Правда» Александра Аратова, «Глашатай» Алексея Козлова, питерские «Русcкое Дело» Романа Перина и Олега Гусева и «Наше Отечество» Евгения Щекотихина. И, конечно же, «Память» Дмитрия Васильева и «Русский порядок» РНЕ Баркашова-Кочеткова.
И здесь сочту уместным фрагмент из «дневниковой» статьи 1999 года «Газета "ИМПЕРИЯ" и судьбы независимых изданий» с подзаголовком «Презентация-реквием». Эти размышления касаются и упомянутых изданий, и описываемого времени в целом.
«...С тех пор, как достроили новое здание на Лубянке (помните, подъемные краны были еле видны из карьера под «фундамент»?) - терзает вопрос: как бы невольно не сделать что-либо угодное режиму. Вопрос не праздный. Охота на русскую мысль идет продуманная и изощренная. Ощущение мишени в тире.
Небо говорит только с Россией, хотя Россия, кажется, отвечает все тише и невнятней. Русский дух существует в параллельной плоскости ко всему, что связано с нашим прозападным режимом. Но русская мысль, исходящая из разных источников, частенько функционирует также параллельно. Параллельные миры никак не соединяются, но есть геометрия Лобачевского. И в области духа.
Мое кредо — Русский Синтез. Наитие. Когда подтекст и общий вектор может понять только человек с русским менталитетом. Это является и функцией конспиративной: линейность нам заказана — вычислят и отловят по расчетной скорости и ломовому маршруту. «Мы будем одновременно ругать Сталина и Гитлера в одной статье», — встревоженно цитировали враги одну из наших статей.
Еще цель — разгадывание провокаций и предупреждение о них. Сверх-цель. По определению, ее может добиться только независимое от спец-интриганства издание.
Еще цель — обсуждать главные темы, а не те, что подбрасываются Агитпропом. От этого теряешь читателя, но и не нужен читатель, падкий на рекламу, пусть даже такого рода. Несамостоятельность мысли означает крах интеллекта, потерю национального лица.
Одним из приемов уклонения от провокаторства является отход от дубового патриотизма, с вкраплением нового стиля, в частности, «королевского юмора». Знали бы вы, как бесились ура-патриоты, члены «патриотических» лож, когда «Империя» отходила от накатанной сусально-негодующей колеи!
Что касается фашизма, то т.к. определения ему нет и быть не может, кроме как у Муссолини, но под ним наше крайне необразованное и падкое на штампы общество просто подразумевает все самое плохое, то я твердо убежден: фашизм — это демократия (от древнегреческих полисов до бомбежек Сербии и Ирака). Демократия противоречит законам иерархии Божеской, человеческой, Природной. Она низводит человека до арифметического ничто. Она создает условия концентрации самой отпетой сволочи на самом верху. Поэтому можно назвать «Империю» газетой антифашистской. (Замечу в скобках, что советские идеологи долго ломали голову, чтобы преодолеть абсурд: «Национал-социалистическая Германия напала на социалистическую Россию»).
Когда перед нами машут обухом преследований за «фашизм», это означает одно: от нас хотят отрезать объективно положительные элементы опыта довоенной гитлеровской Германии, неизбежные к применению, если мы хотим добра своему многострадальному Отечеству.
Как на стыке наук происходят открытия, так и на стыке концепций возможны прорывы. А именно на некий прорыв можно надеяться в потерпевшей поражение России.
В этом смысле меня не интересует тиражи. Отклики и диалог достаточно живой и география его - от Подольска до Парижа.
Опыт прошлой работы дал немало авторов и источников, невхожих в официоз, в том числе «патриотический», на счету которого — попадания во все и всяческие «волчьи ямы», вырытые врагами России и русских.
Слишком большой печальный опыт общения с «патриотовщиной». «Измена, трусость и обман», — это, к сожалению, лозунг русского века, начавшегося с 400 рублей на Добровольческую армию, собранных в ресторанах, где прокутили миллионы.
В 1991 году некий классик и столп патриотизма попросту украл машины у редакции «МГ».
Еще несколько печальных вех: «Товарищество русских художников» (1990 год), ФНС (1992), «Русский Собор» Стерлигова (1992-1993). (У Стерлигова по его просьбе мы с Другом писали… конституцию. Теперь об этом вспоминаешь как о курьёзе – И.Д.)
Еще раньше был знаком с «Памятью», с Баркашовым... Может быть, это излишняя подозрительность, но мне давно показалось, что у каждого (вольно или невольно — судить не берусь) — своя ниша, «разработанная» Лубянкой. Возможно, действуют неумышленно, но по расчетам реакций и рефлексов, исходя из изученного характера (как было с Руцким в 1993 году).
Один из практических выводов — разного рода альянсы должны быть непредсказуемыми со стороны умного и враждебного внешнего наблюдателя, союзы с элементом бесшабашной нерасчетливости...
Характер нации, вернее, его недостатки, лучше всего проявляются в «прозревших» даже «новых русских». «Крутые, в мешочек, всмятку», - так называлась статья о них в «Империи» - после 19-го августа многое поняли, но сами оказались без штанов. Звать их, а тем более заискивать перед ними не надо. Если сами не идут - им же хуже будет. Примеры еврейского или чеченского взаимопонимания и единства у всех на виду, надо учиться.
Общее место - неспособность к координации. Об этом хорошо говорил «Дим Димыч» Васильев: «Оборона семьи не заканчивается порогом вашего дома».
Нет солидарности, нет любви друг к другу. Недостатки друг друга рассматриваем через лупу. Может быть, мы утратим часть нашей самости, но эти качества сегодня смертельно опасны.
Издания, тиражом и форматом напоминающие стенгазеты, находят время и место лаяться друг с другом. «Дадим друг другу руки, а им - по морде», - называлась одна редакционная статья в «Империи».
(…) Всем нам пора понять, что русское дело сегодня - это создание своего, параллельного, мира. Не в коем случае не питать «системную» оппозицию, тем самым давая режиму аргументы в пользу его «законности».
Газета — дело изначально нерусское, но кое-чему пора научиться. Есть у всех сильные стороны. Но для того, чтобы независимая пресса существовала как система, надо их развить в себе. Иное смерти подобно. Ни о каком телевидении в наших условиях говорить не приходится. О власти тоже. К сожалению, можно констатировать, что атмосфера взаимного недоверия среди патриотов за 10 лет не рассеялась.
И невольно приходишь к выводу, что несговорчивость во многом объясняется изначальной заданностью. То есть велено «занимать свою нишу и не рыпаться».
Но не хочется завершать разговор на печальной ноте.
Будущее — за «экстремизмом», если понимать экстремизм как прорыв из безмыслия и подловатой осторожности. Как жертвенность ради родного народа, «приглашенного на казнь»...
Простите, братья, если кого забыл здесь упомянуть – русская «малая», но от того не менее геройская пресса конца 80-х – 90-х годов – это отдельная сага, отдельная тема для исследования.
Материалы этих изданий были, как правило, бескомпромиссны, блистали свежестью стиля и новизной информации. Они просвещали и поднимали дух русских людей последних, как тогда многим казалось, времен русской истории.
Эти газеты передавались из рук в руки. Их коллекционировали, размножали на редких в то время ксероксах, а то и переписывали от руки, перепечатывали на машинках с забытыми ныне «белилками» и черными невесомыми листами «копирки». Их рассылали по подпискам. Их пачками развозили по стране пассионарные люди, количество которых, казалось, росло изо дня в день.
Их, людей, исполненных решимости, с чистыми сердцами, пламенно любящих свою Родину, становилось большинство.
Взаимообогащаясь информацией, порой добытой потом и кровью, население становилось народом, народ вспоминал себя и концентрировался в нацию, становясь единым организмом и чувствуя свою силу.
А значит, и право.
Право на непосредственную власть в своей стране.
«Молодая гвардия» в те годы была сама передовая идеологической войны.
Не могу не вспомнить сотрудников редакции того времени. В первую очередь пламенного Вячеслава Васильевича Горбачёва. Его статью против проклятого однофамильца оплевывали враги и заучивали чуть ли не наизусть друзья. Он был заместителем главного, - А.С.Иванова, в помещении редакции, как правило, появлявшегося в полдень, державшего и глушившего своим авторитетом удары по вверенному ему Россией бастиону по имени «МГ».
Писателя-ответсека Александра Кротова.
Заведующего выходившей еженедельно «Библиотечки «МГ» поэта Игоря Жеглова. С ним мы подготовили «Русский календарь», в течение целого года выходящий в нашем журнале. Изданный книгой в Таллине, он был полностью уничтожен местными «нациками». Весь тираж сожгли…
Друга моего, издававшего отчаянно смелый журнал в журнале «Товарищ» Славу Ерохина. После выхода публикации о ритуальных убийствах его сбила машина, но он чудом остался жив…
Всех их уже нет на свете. Как нет и блистательных авторов: Владимира Бегуна, Евгения Евсеева, Геннадия Шиманова, Владислава Шумского, Фатея Шипунова…
Пьянящий запах борьбы!.. И люди, какие люди! – вдохновенные, решительные, талантливые, крайне интересные.
В кабинетах – разговоры с Альбертом Макашовым, «батькой» Кондратенко, охранником Сталина Рыбиным…
Величавая в своей правдивости Галина Ильинична Литвинова, впервые поднявшая вопрос о геноциде русского народа; Вениамин Башлачёв, развивающий этот вопрос по сей день; доктор искусствоведения Вера Григорьевна Брюсова, сухонькая старушка, которая всегда ходила в сопровождении «патриотической связной» всех со всеми - Тамарой Пономарёвой; безбашенный, но казавшийся гениальным Сергей Жариков, чья внесистемная физиономия вызывающе смотрелась в галерее лауреатов года журнала ЦК ВЛКСМ; элегантный архитектор Виталий Гребнев, за внешностью денди хранящий кладезь по сию поры не вычерпанных знаний; совсем ещё юный будущий издатель журнала «Мракобесъ», участник и летописец кровавых дней октября 1993 года Миша Моисеев (для своих – «Миха Поршень»), - все такие разные, и все такие сплочённые, тогда – просто родные люди…
Хожение по различным мероприятиям тогдашней «патриотии» вызывало, кроме понятного первичного вдохновения, и множество смутных вопросов. До конца не верилось никому.
(Продолжение следует).