Тема погромов – козырная в крапленой колоде методов диаспоры.
Как минимум дважды в описываемый период она обрела всесоюзный масштаб.
В 1988 году академик Д.С.Лихачев, объявленный перестройщиками «совестью нации» за то, что сидел на Соловках (за что и как сидел, не уточнялось), главный редактор журнала «Знамя» Григорий Бакланов, а также некоторые ленинградские партийныеи советские функционеры, получили записки с текстом: «Мы с тобой расправимся! Боевики патриотической организации„Память“».
Автором записок был член группы «Свобода эмиграции для всех» Аркадий Норинский (еврей понациональности). Он, по его же показаниям, «направил несколько десятков угрожающих писем под впечатлением от митингов «Памяти» с целью вызвать общественное негодование».
Поднялся невообразимый гевальт, без преувеличения, на всю страну.
Но подлог раскрыли. Диаспора не знает чувства меры, и на этом иной раз и теряет. Крупно теряет.
Сегодня в это трудно поверить, но Норинский был… осуждён как злостный хулиган (ст.206 ч.2 УК РСФСР), приговорён к полутора годам лишения свободы условно с обязательной отправкой на принудительные работы.
Но об этом широкая общественность уже не узнала. Зато маховик дискредитации общества «Память» был запущен.
Еще раньше, осенью 1987 года, в селе Городок (Радонеж) близ Троице-Сергиевой лавры, должен был открываться памятник Сергию Радонежскому работы скульптора Вячеслава Клыкова. Церемония открытия обещала стать духоподъемным событием для русских людей. Значит, надо дело изгадить.
Вечером накануне по центральному телеканалу выступает ведущий ныне передачу «Человек и закон» Пиманов. Его озабоченное лицо полно скорбью. Он трагическим тоном объявляет, что «назавтра готовятся еврейские погромы». Страна в шоке.
Прорваться сквозь установленные по периметру Радонежа милицейские кордоны удалось только благодаря удостоверению «Советской России». Толпы озадаченных людей, приехавших на открытие, ещё не привыкли к столь «не нежному» с собой обращению (то ли ещё будет).
У готового постамента – группка людей, среди них – сам скульптор. Он сообщает, что памятник «арестован», погружён в машину и препровождён восвояси с эскортом милиции. А причиной всему – вчерашнее провокационное заявление Пиманова.
Материал свой я тогда назвал «Облава на русских».
Памятник позднее всё-таки был установлен.
Так началось наше знакомство с Вячеславом Клыковым.
Он открыто поддерживал «Память», позднее возглавлял «Союз Русского народа». В те годы мы нередко общались. Даже спорили. По поводу его идеи выдвинуть в «царицы» внучку маршала Жукова и по поводу самого Жукова. Я брал на себя смелость отговаривать мэтра от создания памятника, ибо роль Георгия Константиновича в нашей истории, мягко говоря, странна, если не вредоносна (см., например, трёхтомник Арсена Мартиросяна «22 июня 1941 года»). Это мне стало известно от моего Друга из Нью-Йорка.
Кстати, 22 июня 1992 года меня, оснащённого проверенной, но сногсшибательной по тем временам информацией, пригласили на передачу. У подножия Останкинской башни стоял палаточный городок – Виктор Анпилов проводил стояние с требованием предоставление эфира патриотам.
Моё выступление записывали трижды. С каждым разом за камерой скапливалось всё больше представителей диаспоры. Смущать. Но отработанный с Другом текст был выучен наизусть. Несмотря на устрашающий синий подсвет снизу в последнем дубле, текст был изложен без запинки.
По окончании записи я хотел что-то спросить у директора какого-то научного учреждения, занимающегося историей Второй мировой войны. Но он буквально сбежал вдоль кабелей останкинского бесконечного коридора.
Передачу кое-кто видел. Её запись «смыли» через день. За гонораром я не пошел. То выступление через два годы выросло в книгу «Третий Рейх – взгляд из Хазарии», благодаря которой Илья Глазунов после 6-часового разговора предложил мне преподавать в его Академии.
Но это к слову – о накалённой обстановке тех дней.
Вячеслав Клыков, подвижник Русского дела, чистая душа, красивый и сильный человек с мощным рукопожатием сухой натруженной ладони, ушел из жизни 2 июня 2006 года всего 66 лет от роду.
Преследования диаспоры не покидали его до конца, а быть может, этот конец и ускорили.
В ноябре 2005 года по случаю 1040-летия победоносного окончания похода против Хазарского каганата, в результате которого князь Святослав Игоревич, в честь которого я назвал своего третьего сына, освободил Русь от хазарского ига и укрепил союз славянских племён, на Белгородчине был установлен памятник работы Вячеслава Клыкова.
Так снова поднялся шум: на щите поверженного хазарина была изображена «звезда Давида», что «кому-то» очень не понравилось. Звезду пришлось задраить стальной нашлёпкой в ущерб исторической правде.
Вот это сила!
Когда что-то не нравится русским, - это никого не волнует.
А погромы… Погромы начались. По всей стране, ещё СССР. Антирусские погромы.
Пружина народного гнева сжималась всё сильнее.
Пожалуй, последним ещё исполненным надеждой событием было празднование в 1988 году 1000-летия Крещения Руси в Новгороде.
О том, что «Великий Новгород» - это ожерелье городов «Золотого кольца» с центром в Ярославле, в то время знал только академик А.Т.Фоменко.
Это был великий праздник русского духа и русского разума. На берега Волхова съехались лучшие русские умы. Тысячи и тысячи просветленных людей денно и нощно общались на улицах и площадях, на острове, где стоит древний храм Богоматери-на-Перыни, на берегу Ильмень-озера, в грандиозном Софийском соборе.
Незабываемое пиршество духа единения и созидательного согласия!
Кто мог тогда подумать, что вскоре настанут черные времен, когда в русской столице по просветленным тем же духом людям прямой наводкой будут быть из танков и пулеметов!?
Был в Новгороде момент, который заставил встревожиться.
Когда по висячему мосту через Волхов шла торжественная процессия во главе с Патриархом, сопровождаемым наиболее чтимыми русскими писателями, мост заколебался от резонанса, и шествие невольно остановилось. Это показалось дурными предзнаменованием…
Хотелось единения ради созидания. Единения спокойного и мудрого. Дело русского возрождения не терпело суеты, «мушкетёрской» вспыльчивости. А этого было тревожно много.
Порой даже казалось, что люди – кто в силу характера, искренне, а кто и из небескорыстных соображений – тупо и упёрто занимают свою нишу. Их как будто расставляет, как фигуры на шахматной доске, чья-то невидимая рука. И сама-то будущая «партия» уже заранее спланирована.
10.
В конце 1988-го я перехожу в «Молодую гвардию», заведующим отделом очерка и публицистики, на «место самоубийцы», как шутили друзья. И с этой высотки становится видна крайне неоднозначная конфигурация «патриотического фронта».
Кто-то из умных недругов написал: «Память» пошла чадить черными клубами антисемитизма по методикам начала века, которые, пытаясь именно на евреев направить всю энергию народного гнева, разумеется, составлялись без учета существования государства Израиль…»
Несмотря на дикую (впрочем, обычную) аргументацию (сам термин «антисемитизм» по сути бредовый), нельзя не признать, что заведомая архаизция «русской темы», которую в принципе легко выставлять на посмешище, смущала. Как смущал и примитивный «жидобой», делающий уязвимым всё дело, и, с другой стороны, позволяющий сколачивать в одно испуганное, управляемой стадо еврейские массы. Смущало и в «Памяти», и в «Молодой гвардии».
«Где синтез, синтез где?» - задавали себе вопрос умные люди.
Вот на ЦТ журналист Любимов сталкивает лбами некоего Прошечкина, главу некоего «Антифашистского центра», с тем же Дмитрием Васильевым. И оба выглядят карикатурно. Минут сорок идёт примитивная перепалка вокруг терминов. Это вызывает уныние и тревогу. Одно дело просвещение – другое дело пропаганда. Этак, рыча, дорогой Димдимыч, мы только врагов наживаем, подумалось тогда.
Так дела не делаются.
Там – лошадушки, берёзоньки, иконки, тут – клокочущий «жидобой». Неуместная восторженность или несдержанность многих персонажей - не исключаю - просчитана.
«Усердное и утрированное распространение примитивного антисемитизма, - справедливо пишет сегодня Константин Крылов, - вызывало потребность в конспирологии: было очевидно, что эта кампания скрывает действия более глубинных сил. Во всяком случае, оголтелый сионизм казался похожим лишь на внешнюю оболочку, первый эшелон «пехоты»…
И даже корректный и осторожный в оценках Александр Никитич Севастьянов, размышляя о «Памяти», приходит к неутешительным выводам: «Главной причиной, по которой «Память», располагавшая одно время большими ресурсами, стала раскалываться и терять положение в политике, была её акцентированная дремучая архаичность. Сознательно и упёрто Д.Д. Васильев, сам в ещё недавнем прошлом ярый национал-большевик, взялся культивировать православно-монархический уклад в самом ортодоксальном и эксцентричном виде, в результате организация приобрела черты местами карикатурные и опереточные, словно срисованные с комедий Кеосаяна о приключениях «неуловимых мстителей». Это была закономерная, хотя запоздалая и обречённая на неудачу реакция на 70 лет советского образа жизни. Но в глазах человека нашего времени «Память» казалась жестоко деформированным осколком дореволюционного прошлого, нежизнеспособным реликтом. …Кроме того, значительное количество русской молодёжи, притекая в «Память», не находили там реализации своим политическим амбициям, тратя силы и время на сельскохозяйственные (!) и реставрационные работы по церквям и монастырям. Дух вчерашнего дня витал над ними, а молодость хотела иного. Определённое отрицательное воздействие оказывала и личность самого Васильева, страдавшего синдромом фюреризма и отличавшегося показным антиинтеллектуализмом».
Ещё более категоричен Э. Лимонов: «Память» выглядела дебильным прыщавым ребёнком в сапогах и портупее, одиноко шагающим среди мерседесов и бэтээров, на которых сидят все в антеннах, как космонавты, бойцы отряда «Витязь». Русский национализм так и остался сектантским гитлеризмом, основанным на первичных эмоциях неприязни к «жидам», к иностранцам, к «чуркам», словом, на тех чувствах, которые являются идеалом маргинальных пацанов, простаивающих вечерами у метро в своём спальном районе (Лимонов. «Моя политическая биография», «Амфора», СПб,, 2002, с. 43). Дискредитировать такую структуру было ни к чему - она неплохо делала это сама».
Вообще, достаточно подробно и академично история «Памяти» изложена в «Большой энциклопедии русского народа» (см.
«Память», патриотическая общественная организация русского народа. Электронный доступ: http://www.rusinst.ru/articletext.asp?id=6130&rzd=1)
Как знать, быть может, если бы не вождизм Васильева, не его политические метания, если бы не ставка на архаику, не распыление на «малые дела», то «Память» и ее потенциальные союзники (условные коммунисты) могли бы воспользоваться шансом мобилизовать русский народ против «космополитичного правительства» Е. Гайдара - Б. Ельцина, «сдобренного американскими советниками», но не сделали этого.
Как бы то ни было, но Храм Усекновения главы Иоанна Предтечи, что под Бором (на Пятницкой улице), во время отпевания Дмитрия Васильева 20 июля 2003 года, умершего в 58 лет, был переполнен. И многие, в том числе и автор этих строк, плакали…
Ситуацию прорвало 18 января 1990 года.
Слово Александру Штильмарку, непосредственному участнику события, главе движения «Черная сотня»:
- В Центральном Доме Литераторов в этот день произошла одна из крупных провокаций против русского патриотического движения, после которой в демократической прессе стали закрепляться такие понятия, как «красно-коричневые», и впервые по отношению к патриотам начал широко использоваться термин «фашисты». Виновниками провокации были одновременно писатели из группы «Апрель» и так называемые «патриоты», которыми руководил Осташвили. На суде я однозначно сказал, что эта провокация нужна была врагам России для разжигания антирусских настроений. Я прямо заявил о том, что группа «Апрель» действовала заодно и координированно с группой Осташвили в интересах сионизма для придания патриотам имиджа политической шпаны, способной лишь к тому, чтобы перед множеством фото- и телекамер назвать Приставкина или Евтушенко жидами. Несмотря на то, что акция Осташвили «тянула» максимум на 15 суток, был разыгран судебный фарс, где главным виновником стал не Осташвили, а русский патриотизм. Уверен, что в лагере, где отбывал несоразмерное с правонарушением, двухлетнее наказание Осташвили, он всерьез задумался над содеянным, за что и был зверски и, возможно, ритуально, убит. Не имею документальных подтверждений, но считаю, что убит он был по инициативе тех людей, которые подталкивали его на «визит» в ЦДЛ и которые опасались его возможных разоблачений. Официальная версия о том, что он покончил жизнь самоубийством, не выдерживает никакой критики.
Вольно или невольно, Осташвили совершил огромную политическую ошибку, за которую жестоко расплатился сам и за которую продолжают расплачиваться русские патриоты.
Получается, Октябрь-93 готовился «Апрелем» 90-го.
Но и цивильные формы увещевания власти фактически во внимание не принимались.
В марте 1990 года появилось знаменитое «Письмо 74-х».
Повод был такой.
В Ленинграде планировалось провести культурно-просветительный фестиваль «Российские встречи» с участием Валентина Распутина, Василия Белова, Владимира Солоухина, редакций и авторов трёх патриотических журналов, а также газет «Литературная Россия» и «Московский литератор». Противники мероприятия публично заявляли, что оно будет «гнать националистическую волну», вызовет акты «хулиганства, насилия, и, не дай Бог, кровопролития».
Подобные утверждения вызвали ответную реакцию. В газете «Литературная Россия» 2 марта 1990 года было опубликовано «Письмо писателей России Верховному Совету СССР, Верховному Совету РСФСР, делегатам XXVIII Съезда Коммунистической партии Советского Союза», под которым поставили подписи 74 советских литератора - в том числе Пётр Проскурин, Леонид Леонов, Валентин Распутин, Александр Проханов, Юрий Лощиц, Вадим Кожинов, Юрий Кузнецов и Владимир Крупин.
После избрания Президента СССР этот текст с небольшими дополнениями Юрия Бондарева и Марка Любомудрова (дай Бог им здоровья! – И.Д.), был опубликован под названием «Письмо писателей, деятелей культуры и науки России Президенту СССР, Верховному Совету СССР, Верховному Совету РСФСР, делегатам XXVIII Съезда Коммунистической партии Советского Союза» в апрельском 1990 года номере журнала «Наш современник». В связи с заявлением, что текст открыт для подписания, под ним поставили подписи более тысячи советских деятелей литературы, искусства и науки.
Документ гласил: «Под знамёнами объявленной «демократизации», строительства «правового государства», под лозунгами борьбы с «фашизмом и расизмом» в нашей стране разнуздались силы общественной дестабилизации, на передний край идеологической перестройки выдвинулись преемники откровенного расизма.
Их прибежище — многомиллионные по тиражам центральные периодические издания, теле- и радиоканалы, вещающие на всю страну. Происходит беспримерная во всей истории человечества массированная травля, шельмование и преследование представителей коренного населения страны <…> Тенденциозные, полные национальной нетерпимости, высокомерия и ненависти публикации «Огонька», «Советской культуры», «Комсомольской правды», «Книжного обозрения», «Московских новостей», «Известий», журналов «Октябрь», «Юность», «Знамя» и др. вынуждают заключить, что пасынком нынешней «революционной перестройки» является в первую очередь русский народ. <…> Люди русского происхождения — ежедневно, без каких-либо объективных оснований именуются в прессе «фашистами» и «расистами»…»
По мнению авторов, «Русофобия в средствах массовой информации СССР сегодня догнала и перегнала зарубежную, заокеанскую антирусскую пропаганду. <…> Русский человек сплошь и рядом нарекается «великодержавным шовинистом», угрожающим другим нациям и народам. Для этого лживо, глумливо переписывается история России, так, что защита Отечества, святая героика русского патриотического чувства трактуется как «генетическая» агрессивность, самодовлеющий милитаризм. <…> «Прогрессивная» пресса, в том числе и органы ЦК КПСС, насаждает кощунственное понятие «русского фашизма»…»
Почтительно прерву этот судьбоносный текст, чтобы проиллюстрировать степень агрессивного маразма, обуявшего тогда наших оппонентов.
Однажды первый мэр Москвы, «грек» Гавриил Попов, призвал сторонников демократии в 21.00 выключить свет. Мол, кто не выключит – те «фашисты»!
В урочный час я вышел на балкон (это было в Матвеевском) и оглядел окрестные многоэтажки.
Таки многие (процентов 15-20, пожалуй), свет выключили.
Это ли не самое что ни на есть злостное разжигание розни?..
В общем и целом, как утверждалось в документе, усердно внедряемый фантом «русского фашизма» был призван «внушить самим русским комплекс вины, усугубить их ощущение национальной приниженности, подорвать до конца их национальное самосознание, поставить под сомнение русское чувство патриотизма в любом из его проявлений».
С точки зрения авторов письма, после начала перестройки в «передовых» органах печати стартовала кампания идеализации еврейского народа «как истинно интернационалистического, самого гуманного, самого талантливого, самого трудолюбивого и понёсшего притом якобы наибольшие жертвы». Так, в документе значилось:
«Не замечателен ли сам по себе факт, что фабрикация мифа о «русском фашизме» проходит на фоне стремительной реабилитации и безоглядной идеализации сионистской идеологии?»
Письмо требовало «положить конец антирусской, антироссийской кампании в печати, на радио и телевидении».
Обращение вызвало значительный резонанс. В редакцию «Литературной России» стали приходить положительные отклики, которые газета регулярно публиковала. Вместе с тем, на «Письмо 74» была и негативная реакция. Так, не приглашённый к подписанию заместитель председателя Фонда культуры РСФСР публицист Сергей Николаевич Семанов в своём дневнике отмечал:
Шум будет большой, изобьют, истреплют каждого в отдельности, а «партия и правительство» не помогут, ибо ни того, ни другого в России уже нет».
Прав оказался мудрый Сергей Николаевич, с которым я имел честь близко общаться. Страну готовили к закланию…
В «Молодой гвардии» опубликовали моё огромное интервью с профессором С.И.Королевым. Туда «вбили» столько бронебойной исторической информации, что редакцию засыпали письмами, а А.С.Иванов вызвал нас со Станиславом Ивановичем из Борисоглебска, чтобы срочно наваяли продолжение. Враг клацал зубами, но поделать ничего не мог: аргументация была железная. Позвонил даже рафинированный литературовед Павел Горелов, и заявил прямо, что «ничего подобного никогда не было». Горелов, ученик В.В.Кожинова, вместе с работавшим тогда на телевидении писателем Станиславом Рыбасом, устроят так, что мне доведётся вести четырёхчасовый эфир передачи «Добрый вечер, Москва!»
Когда выпускающий уже в ходе эфира узнал, что ведущий передачи работает в «Молодой гвардии», ему стало дурно. Даже водой, говорят, отливали. А эфир-то – прямой, сделать ничего невозможно.
И понял я на собственном опыте, насколько прав был «Димдимыч», когда говорил: «Дайте мне два часа субботнего времени в «прайм-тайм», и наутро вы увидите другую страну!»
Больше к эфиру меня, естественно, не подпускали.
А Паша Горелов в октябрьские дни 1993-го, ведя очередную регулярную беседу с ярым сторонником Ельцина мэром Москвы Лужковым, в знак солидарности с палачами нацепил полувоенную куртку цвета хаки. Он, как всегда интеллигентно, ровным голосом, с великолепной дикцией, уважительно общался с человеком, который в качестве меры давления на депутатов, не желавших покидать Верховный Совет, распорядился отключить в парламенте свет и горячую воду, а во всем прилегающем районе — телефоны.
Во время похорон Вадима Валерьяновича в январе 2001 года Горелову никто не подал руки…
Один знаковый эпизод, касаемый Станислава Ивановича Королёва.
После упомянутой публикации по распоряжению Саддама Хусейна в Ирак была приглашена делегация «Молодой гвардии», в том числе и почтенный профессор, в своё время общавшийся с Агатой Кристи, державший на коленях Индиру Ганди и в качестве корреспондента газеты «Труд» научивший в Гималаях «Битлов» пить водку.
Мы поселились в огромном международном лагере на острове Невест, омываемом водами Тигра и Евфрата. Слёт «борцов за мир» был посвящён предотвращению агрессии против Ирака. Пристствовал даже бывший генпрокурор США.
Нашу делегацию принимал Тарик Азиз, в то время министр иностранных дел Ирака и один из ближайших соратников Саддама Хусейна, единственный христианин в его правительстве.
Зашла речь об американских угрозах. Слово взял С.И.Королёв.
Он с присущей ему скромной невозмутимостью попросил передать «товарищу Саддаму», что очередная американская ведьма в ООН, Джин Киркпатрик, обязательно согласится с тем, что Кувейт – это исконная иракская территория, и что она благословит Ирак на вторжение.
- Так вот, - продолжал Станислав Иванович, - не верьте ей. Это ловушка.
Тарик Азиз поблагодарил за совет. Но было видно, что доводы С.И.Королева впечатления на него не произвели.
Нас пригласили на банкет, но профессор предложил вместо этого пойти посбивать фиников кусками асфальта. Мол, больше пользы будет. Что мы и сделали.
- Конец Ираку, - бесстрастно обмолвился С.И.Королев. – А потом и нам.
Через несколько месяцев случилось то, от чего он предостерегал руководство Ирака.
Остров Невест во время операции «Буря в пустыне» был распахан американскими бомбами.
В «Молодой гвардии» под названием «По нам звонит колокол» вышли мои «Багдадские заметки по русскому вопросу».
Приведу фрагменты этих заметок почти 30-летней давности. Они остались только в пожелтевшем от времени номере «МГ», который чудом сохранился в сарае:
Самолет набирал высоту. Мы летели в страну, народ которой, пытаемый собственным правительством по внушениям «мировой закулисы», судорожно сжался в думах о хлебе насущном; в страну, где безумцы и продажные полу-безумцы спешно «делали политику», раздирая на части народы, семьи, души; впереди были очереди с записью номеров на ладонях, висельный юмор убивающего разум телевидения, брошенные дети, оскорбляемая старость, выхолощенная юность, попранная сатанократической элитой и духовным люмпеном Любовь. Мы летели в страну, где царил разгул «освященного» национального предательства, где дух лукавства и измены проникал в последние здоровые поры общества. Среди отравленной земли, среди гниющего зерна, среди ограбляемой абсурдами талмудических построений «экономики», среди торжествующего невежества возбуждённой алчности. Беснование над мнимо поверженным Богом достигало запредельной степени, и торжество падшего человека сквозило и в речах политиков, и в надписях в лифтах, в пальбе поощряемых властью фашистах, и в зловонии производимой «культурной» продукции.
Мысли чередовались. Только что мы видели прилавки магазинов, наполненных снедью, одеждой, мебелью, радиотехникой. Только что мы проезжали мимо шеренг разнообразных частных домов, по великолепным дорогам, в бесшумных скоростных автомобилях. Трудящий, сплочённый единой волей народ боготворил своего национального вождя, судить о котором мы, как иностранцы, прибывшие из бывшей России, не имеем морального права.
Мы летели на родину. Из страны, только что восемь лет воевавшей и теперь находящейся в жёсткой блокаде «мирового правительства».
Что привело нас в Багдад помимо формального приглашения иракской стороны? Не только явная тенденциозность нашей антисемитской, то есть направленной против арабских народов, прессы. Не только редчайшая для не-либералов возможность с «геополитической» точки зрения, на примере чрезвычайной ситуации, которая обнажает приводные ремни маховиков войн и экономических катаклизмов, взглянуть на нашу полуубитую землю, на наших женщин, убивающихся в очередях, на наших детей, в «очереди» играющих. И на тех, кто смеет говорить от имени русского народа и других народов нашей страны, терзаемой соответственно её потенциальной огромности, и духовной, и материальной.
Только что «глава государства» в очередной раз растворился в «просторах» Европы, получив очередную премию за национальную измену. Только что в эфире и в газетах пронеслась очередная постыдная серия споров и прожектов, направленных не на то, чтобы делать, а на то, чтобы делить, и делить как можно несправедливее. Бесстыдство бросалось в глаза, несмотря на притерпелость. По-прежнему «не замечался» великий опыт мирного строительства Отечества, в насильственном безмолвии держалась львиная доля населения, «обзываемая» русскими, но торопливость то ли безнаказанности, то ли страха быть разоблачёнными, «обогащало» обычное бесстыдство какой-то уж особенно смрадной пошлостью. Кажется, всё неотмершее, недобитое, направленное на созидание и мир, всё честное, чистое, родное «ушло в скит», словно не желая быть хоть сколько-нибудь причастным к шабашу «перестройки», затеянной вчерашними «верными ленинцами» во главе со ставленников одного из признанных виновников афганской авантюры - гражданином Горбачевым (…)
Теперь, когда русские находятся в пленении, когда за них говорит безродный аппаратчик Ельцин и его заместители, с трудом говорящий по-русски министр иностранных дел или такие деятели, как Яковлев, Примаков, Арбатов, оставленные у власти после отсечения «отсохших ветвей», объективно на поверхность всплывает опасность, что эти люди, по всем признакам ненавидящие русский народ, будут в своей работе по разжиганию гражданской войны использовать и «исламский фактор». Как бы от имени славян выступая категорически антиарабски, они восстанавливают друг против друга десятки миллионов сограждан. Несомненно, рукою их подпевал размножены расклеенные по всему Дагестану листовки с угрозами против русского населения и с апелляцией к «молодому тигру» - Саддаму Хусейну. Конечно, этот отъявленный антисемитизм - «полив» Ирака в печати, - дело не русское и специфически подлое. Поэтому-то и отправлялись мы в Багдад, настроенные проиракски...
Узнав, что мы - из Советского Союза, официант в ресторане произнёс, по-видимому, единственную известную ему фразу по-русски: «За край свой насмерть стой». И кроме явной уважительности слышался в этой забытой нами поговорке настороженный и горький вопрос... Тяжко ощущать себя представителем страны-предателя. И всё-таки нас здесь уважают - меньше, чем американцев и прочих европейцев, но уважают (…)
«У нас тут маленький Союз!» - сказал мне один азербайджанец-нефтяник, имея в виду согласную, дружную работу немаленького коллектива. Он спросил, возвращаться ли ему в Баку, где идёт война, или оставаться здесь, где война возможна. Добавил: у меня и здесь, и в Ереване много друзей-армян. Что делать мне?.. А мне? Я советовать отказался: всех нас загнали в резервацию проклятые продажные твари, всех скопом - от армян до эстонцев. Кстати, два эстонца просили не называть имён и извинились от имени своего народа перед русскими Эстонии, и, в частности, Талинннннннннннннннна (то есть Ревеля, городка в Прибалтийском крае). (Все эти «нннн…» были оставлены корректурой по личному указанию В.В.Горбачёва – И.Д.) От этих извинений становилось и горько, и неловко: сколько друзей и в Риге, и в Вильне, и все мы теперь как оплёванные. НИ С ТОГО, НИ С СЕГО!!! (…)
А Европа... Европа возмутится всерьез, если только станет получать цинковые гробы. Или если русское сырьё перестанет обеспечивать ей стабильность. Но пока у нас есть такие богатыри, как Горбачев и Ельцин, ей нечего опасаться: и бриллианты мешками, и лес с чернозёмом, и нефть с газом, и чугун с бумагой. А война?.. Трудно гадать, и не стоит. Но ведь и политикам-учёным верить никак нельзя (…)
Кому выгодно происходящее в Заливе?
США. Они выживают нас из региона и в военном, и в экономическом отношении.
Израилю. Облик СССР как друга арабских народов исказился в подобострастной мине. Собственные кровавые преступления Израиля, свирепая и непрерывная агрессия против палестинцев, собственное ядерное оружие в пустыне Негев, - всё это остаётся за кадром. Израиль вроде как сторона страдательная - Багдад грозится страшнючими бонбами.
Бесполезно вспоминать о том, что «мы могли бы» просто-напросто наложить вето на отвратительную резолюцию ООН о блокаде Ирака. Бесполезно! В последние годы наше правительство неизвестно чьё, и действует оно прямо противоположно национальным интересам страны. «Нет Нессельроде, Витте, Горчакова, Столыпина», - сетует многоопытный, но при этом наивный советский дипломат. И по вздохам его чувствуешь: у власти у нас нечто типа ассоциации карманных воров, наспех обучившихся «манэрам».
Но не исключено, что вообще ВСЯ «ИГРА» ВЕДЁТСЯ ТОЛЬКО ПРОТИВ НАС. Не исключено, что в некоей неявной структуре своё место занимают и Буш (масон, что доказано), и Хусейн (смущают не только зелёные пентаграммы на флаге Ирака), и Горбачев. Не исключено, что эти политики (исключая Горбачева) занимают в этой иерархии довольно высокую ступень. А значит: если война в Заливе и будет, внутри Союза «раскачают» мусульман, нас рассорят с арабами, «поженят» с Израилем, в Саудовской Аравии втихую подменят режим на ещё более проамериканский, с Ираком расплатятся за издержки и «хлопоты» по Кувейту или договорятся оставить Кувейт де-юре иракской территорией, де-факто - суб-американской, каковой, возможно, станет и весь Ирак (…)
Что же касается «единой структуры» наднационально-вненациональных деятелей, жаждущих никому неведомого всемирного единения при непременном условии фактического расчленения России, - она видна по тому тесному кругу политиков, дельцов и «властителей дум», которые перетекают из одного качества в другое, но не «тонут». И их очень мало в мировом масштабе.
Во втором приближении угадываются очертания «мировой закулисы»: сначала «Общество Круглого Стола», основанное 5 февраля 1881 года Сесилем Родсом (после его смерти это по сути масонское общество возглавил Альфред Мильнер, представитель лорда Ротшильда, один из главных финансистов «русской революции» 1917 года); затем идёт основанный в мае 1919 года «Институт Международных Отношений» (для краткости перечислим лишь некоторых его членов: Морганы, Рокфеллеры, Кеннеди, Эйзенхауэр, Д.Ф.Даллес, Макнамара, Киссинджер, Никсон, Гарриман, Картер, Джонсон, Бжезинский и прочее). 25 ноября 1959 года был издан специальный (секретный) документ, подтверждающий давнюю цель: создание мирового правительства и включение в мировое государство стран, именующих себя социалистическими, в том числе СССР.
Дальнейшее развитие всё та же структура получила в мае 1954 года в отеле «Бильдерберг». Одноименный клуб создан был с тою же маниакальной целью: создание мирового правительства (а, в общем-то, его дальнейшее развитие)...
В данном, и единственно достойном учёта, контексте все эти «акулы капитализма» - родные братья наших прошлых и нынешних пламенных интернационалистов-экуменистов-граждан мира, и все - социалисты, все действуют в одном направлении: создание всемирной демократической республики, в которой «сталинизм» покажется сладким сном. В которой не будет ни границ, за коими можно было бы спрятаться, скрыться. Не будет отдельных самобытных наций (насильственное растворение России в серной кислоте «нового мышления» - важное, если не главнейшее, звено в этой цепи). Зато будет свирепая, беспощадная Мировая Демократия с миллионами одураченных бесправных бывших французов и эстонцев, англичан и великороссов, поляков и молдаван.
Ландсбергис ничтожный хвалится каким-то всемирным паспортом...
В Брюсселе готов гигантский компьютер «Зверь», в память которого будет заложены данные о каждом живущем на планете...
ООН всё явственнее сбрасывает личину миролюбия и гуманности...
Эти, казалось бы, разрозненные, но важные приметы - лишь крохотная часть океана подобных примет. Океана, который при помощи всемирного психофашизма (кино, телевидение и пресса) практически не виден для нас, следящих за убогим спектаклем с участием ничего не решающих статистов.
...Шеварднадзе, плачась, патетически восклицал, что «мы защитим жизнь и достоинство наших людей, в каких бы странах им не угрожали». Надо было понимать, что наше ввязывание в любой конфликт облегчается примитивной провокацией, за которой дело не станет, если того потребуют интересы «мировой закулисы». Лукавый карлик вовсе обезумел: кровь наших людей льётся в Закавказье, в Бессарабии; сотни тысяч беженцев, миллионы бесправных в уделах-республиках. Да и «его» ли наши люди? (Будущее показало, что верить власти нельзя не в силу её некомпетентности, а в силу её тотальной «засланности» - это просто резиденты врага. - Прим. 1998 года).
Эти-то «пролетарии» объединятся (капиталы сейчас потихоньку перебрасываются в Австралию). А мы с нашей легковерностью в лучшем случае проснёмся с номерочками на шее...
Ирак... Памятники Хусейну. Лютые законы, но и отсутствие преступности. Казни и пальмы. Пулемётные вышки и мечети. Чужой, напряжёный, но симпатичный народ. Как и любой народ - со своим характером, обликом, со своей, особенной судьбою, не терпящей надругательств и насилий, противящейся заведённости разного рода интернационалов.
Не до экзотики. Не до лирики. Не муэдзина молитва трогала душу - бабушкин тихий голос явственно возникал в этом далеком от России мире. Не лязгающие броней «демократии» впечатляли, а избы наши, на чужбине отчетливо встававшие перед внутренним взором. Не скандирования «миролюбивых сил» пронизывало сознание, а звон великого колокола, по нам, по нам звонящего и переходящего в набат!
Нет нам места в мире, кроме России. Всё «не то», что за природа?! На третий день даёт о себе знать ностальгия. А дома - страна, изъеденная червями, продаваемая и предаваемая, оккупированная и насилуемая, но - родная и не такая беззащитная, какой хотелось бы видеть её черной силе.
Вывод из автобанов, вавилонов, арабской вязи, пулемётов и прочего: ПОРА ДЕЛАТЬ РУССКОЕ ДЕЛО.
Автобаны приложатся.
Ноябрь 1989»
А вскоре мы опубликовали «Красную симфонию» - допрос масона высочайшей степени Христиана Раковского, текст которого был добыт в Испании моим дорогим Другом. Её с предисловием Валентина Распутина позже перепечатала частично «Советская Россия», но без ссылки на «МГ», к сожалению.
«Красная симфония» давала ключ к пониманию происходящего, расшифровывала работу «кротов» самого глубокого «залегания».
Она была встречена гробовым молчанием врагов, что является признаком того, что удар пришелся в «десятку».
Но из респектабельного журнального корпуса на Новодмитровской несколько раз приходилось уходить «чёрным ходом»…
(Продолжение следует).