Рассказываем о двух осенних книгах: образцовом интеллектуальном романе Джона М. Кутзее «Осень в Петербурге» и дебютном тексте Михаила Турбина «Выше ноги от земли», который, несмотря на банальный сюжет, покоряет искренней, душевной интонацией.
Джон Максвелл Кутзее «Осень в Петербурге» (2004), 16+
(перевод с англ. С. Ильина)
Сюжет. Осенью 1869 года Федор Михайлович Достоевский, узнав о смерти своего пасынка от первой жены Павла Исаева, тайно приезжает из Дрездена в Петербург. Он поселяется в комнате Павла, сближается с хозяйкой квартиры Анной Сергеевной и ее малолетней дочерью Матреной. Смерть сына вызывает много вопросов: выясняется, что Павел состоял в запрещенной революционной организации «Народная расправа» и знал лично ее лидера Сергея Нечаева. Пока полиция ведет расследование, Нечаев сам находит Федора Михайловича. Опальный нигилист вызывает у Достоевскоого отвращение, но одновременно писатель чувствует, что не в силах сопротивляться манипуляциям этого хитрого искусителя.
Особенности. В массовом кино немалой популярностью пользуется жанр биографического приквела, когда как бы реконструируется реальная история, послужившая основой для создания того или иного произведения (см., например, картину «Влюбленный Шекспир»). Отчасти «Осень в Петербурге» является такой псведодокументальной предысторией романа «Бесы». Как известно, именно Сергей Нечаев был прототипом Петра Степановича Верховенского. Через фигуру якобы рано погибшего пасынка Достоевского (на самом деле Павел Исаев дожил до преклонных лет) Кутзее связывает автора с его же персонажами. Получается любопытная история, объясняющая некоторые эпизоды романа и одновременно раскрывающая психологический портрет писателя.
Но мы не случайно оговорились, что произведение Кутзее лишь отчасти является таким «историческим детективом». «Осень в Петербурге» – это еще и роман-аллегория, которую можно разыграть на сцене как средневековую мистерию об Отце, Сыне и Дьяволе-Искусителе. Впрочем, герои не вполне верны «назначенным» (судьбой или Богом) ролям. Маски им тяжелы. Весь роман Достоевский сопротивляется искушению сорвать личину скорбящего отца, чтобы отдаться любимому «извращению» – сочинительству. При этом свое творчество он судит весьма строго: «Я выбрал кривую дорогу и увожу ею детей в области тьмы. Да и сам я лишь следую за пером, пляшущим предо мною».
«Осень в Петербурге», как и все книги Кутзее, полна беспощадного самоанализа. Сверхэтика южноафриканского писателя не всем придется по душе, и скорее всего была бы неприятна самому (реальному) Достоевскому, который, как мы знаем, был настроен весь наружу – к исповеди и проповеди. Герой Кутзее другой. В романе есть характерный эпизод: бездомный Иванов, которого Федор Михайлович приютил на одну ночь, дает герою разумный совет:
«Поплачьте, как вот женщины плачут. Это великий у них секрет, у женщин-то, коим и обретают они власть над такими, как мы. Женщины знают, когда нужно дать себе волю и выплакаться. А мы все в себе закупориваем, точно в бутылке, вот и бродит оно там, и бродит, пока из него не вызреет истинный сатана-с! Тут мы, известное дело, идем и совершаем какую-нибудь глупость, чтобы избыть его хоть на часок-другой. Да-с, глупость-то совершаем, а после всю жизнь и каемся».
Герой Кутзее – это не Достоевский, а современный интеллектуал, застегнутый на все пуговицы, самоанализ стал его проклятием и защитой. Откуда он вообще появился? А вы разве не знаете? Не случайно, последняя глава в романе называется «Ставрогин».
Книга в библиотеке: Кутзее Д. М., Осень в Петербурге. — Москва : Эксмо, 2019 [т. е. 2018]. — 285, [1] с. ; 21 см. — (Лучшее из лучшего. книги лауреатов мировых литературных премий). Инв. номер: 2429673-КХ; 2429674-КХ
Михаил Турбин «Выше ноги от земли» (2022), 18+
Сюжет. Илья Руднев – хирург, работающий на износ в детской реанимации. Каждый день он видит страдания детей. Каждый день борется со смертью. Но, возвращая к жизни других, сам чувствует себя скорее мертвым, чем живым. Год назад Руднев потерял жену и ребенка. В таком беспросветном состоянии он знакомится с мальчиком, которого привозят в больницу после ДТП. Ребенка сбила машина, причем на глухой трассе, среди леса, и что еще более странно: малыш очень похож на сына Руднева. Или ему так кажется? Проходят дни, а за мальчиком так никто и не приходит. И Руднев начинает расследование. Одновременно он вспоминает свою историю: роковая любовь свела его когда-то с психически нестабильной женщиной, много лет они то сходились, то расставались, пока однажды не решили завести ребенка…
Особенности. У романа Михаила Турбина, при всех достоинствах, о которых скажем ниже, есть существенный недостаток: автор переписал хорошо знакомую нам по бунинским текстам трагическую историю любви к роковой красавице на современный лад. Представьте, что таинственная героиня «Чистого понедельника» оказывается на самом деле просто психически больной женщиной. Вы скажете, что скорее всего так и было, но ведь именно потому, что мы не знаем диагноза героини наверняка, мы и можем по-разному интерпретировать ее загадочное поведение, находя в нем символический подтекст. Героиня романа Турбина – такая же роковая красавица, полная очаровательных противоречий: то «хочу в Париж», то «оставь меня в покое». Вскоре, однако, оказывается, что Сашино «не знаю, чего хочу» на самом деле является результатом психических проблем. Роли меняются: если раньше в их отношениях жертвой был только Илья, то теперь – оба супруга. Но это еще не все: в романе вообще много сломленных, больных, потерянных людей (и детей, и взрослых). Впрочем, встречает иногда Руднев и «здоровых»:
«Руднев смотрел на старика и думал, что нужно быть похожим на него. На его большое и чистое «О». Есть же у него внутри то, от чего он не отступит, что всегда вернет ему ясность ума. Это не дремучесть, а сила простого человека. «Да, он прочный», - думал Илья. И ему хотелось быть таким, прочным и простым, лишенным всяких сомнений».
Горькая ирония в том, что этот «прочный и простой» старик, как выяснится позже, был преступником.
Вообще, сюжет в романе – откровенно слабый, автор словно списывал характеры с воскресной телевизионной мелодрамы: вот суперположительный мужчина, стиснув зубы, переживает ужасную утрату, а вокруг тоже страдают, пусть и не такие положительные, но тоже очень хорошие люди. Бедность, болезнь, несправедливость, смерть близких… Несчастья, как бог из машины, то и дело сваливаются на героев, лишая их всякой самостоятельности и манипулируя чувствами читателя. Хотя в сюжете есть и доля мистики, и детективная составляющая, а перед финалом даже появляются намеки на триллер, все же мелодраматизма в книге через край, так что без слез не обойтись. Признаемся: мы тоже поплакали, но не только потому, что «птичку жалко», а потому что роман Михаила Турбина – при всех недостатках – прекрасный!
Во-первых, он написан простым и ясным русским языком. Во-вторых, что удивительно: роман, хоть и имеет все симптомы болезней сентиментального и актуального направлений, но производит впечатление текста совершенно здорового, свежего, зачем-то притворяющегося то «модным», то «народным». Выдает автора его природный слух, подсказывающий правильную интонацию: без агрессии, кокетства, искусственного блеска, самолюбования. Скорбно-лирическая, скромная, искренняя, несколько отстраненная – трудно объяснить, чем по-настоящему она так трогает и почему ей доверяешь. Видимо, все дело в преемственности. В этой интонации с первых строк слышишь знакомые, родные мотивы (не сюжетные, а музыкальные): Чехова, Бунина, Ю. Казакова. И веришь автору безоговорочно, и не смеешься над его «суперположительным» грустным доктором Рудневым, который мечтает спасти детей от взрослых, но не может, потому что и взрослых – тоже любит. И светлая, прозрачная нота в финале – тоже подслушана у старой доброй русской литературы.
«Весна пришла после долгой отсрочки сразу жаркая, солнечная, сухая. Вода в реке поднялась. Она была еще мутна, но в ней, как в зеркале, отражались голубовато-розовые перья облаков. В воздухе вертелось трепетное ожидание лета. Город быстро очнулся от зимней скуки. И беднота его стен, и разбитость дорог, оголенная земля – вся та провинциальная запущенность, которая зимой имеет невозможно гнетущий вид, скрылась в зелени и больше не бросалась в глаза. На набережной лежали велосипеды рыбаков, которые сидели тут же, на низком парапете, и, закинув в реку донки, довольно курили одну за одной. По улицам и аллеям сновали все те же пешеходы, да только лица их стали живее, и от этого людей вокруг казалось больше. Дворы ожили, зазвучали пьяной руганью, бездельными спорами, детскими криками, многими детскими криками, и колокола кремлевской звонницы били радостней и громче».
Недавно в нашей библиотеке прошла выставка фотографа-документалиста Сергея Щёкотова-Александрова. На открытии он говорил о том, что когда-то его взволновал вопрос: отличаются ли люди, живущие в древних русских городах, от тех, кто родился в местах с более молодой историей родины (таковы мы, уральцы). Ответ он ищет в фотографиях: много лет он снимает повседневную жизнь древнерусских городов. И надо сказать, что на снимках разница между «нами» и «ими» действительно чувствуется, хотя и трудно объяснить, в чем она состоит. Речь идет не о гордости за прошлое, а о тайне исторической преемственности – в глазах ее носителей всегда есть какая-то необычная серьезность. Вот и Михаил Турбин, уроженец Великого Новгорода (потому и «кремлевская звонница»), этой тайне сопричастен. И дебютный роман его, который должен был бы вызвать, по меньшей мере, недоумение, по-настоящему трогает читателя. Словно после долгих странствий по разным литературам вы возвращаетесь домой и слышите знакомую речь, и чувствуете прилив благодарности.
Книга в библиотеке: Турбин М. Выше ноги от земли. — Москва : АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2022. — 317, [3] с. — (Актуальный роман). Шифр: 84(2=411.2)6-2; Авт. Знак: Т865; Инв. номер: 2442950-КХ(А)
***
Автор рецензий: Кузьмина Анна, отдел культурных программ Библиотеки Белинского (г. Екатеринбург)
Приглашаем на наш телеграм-канал: здесь мы пишем не только о событиях, происходящих в библиотеке, но и рассказываем о самых разных книгах: от классики до нон-фикшена.