Я наконец готов представить вам первую главу (прелюдию) к продолжению цикла "Сквозь бесконечность", и, могу сказать, что я очень ей горжусь. Прямо очень доволен, как она вышла, какое настроение создаёт, и к чему приводит. Конечно, стоит учитывать, что это лишь первоначальный драфт, который я перечитал всего один раз, и он, конечно же, нуждается в редактуре, однако я всё же хочу поделиться с вами им.
Идея для этой главы родилась, как это не парадоксально, из видеоигры "Transistor", которая может похвастаться как интереснейшим игровым процессом, так и чрезвычайно харизматичной главной героиней. Речь идёт о Ред, известной певице города Клаудбанк, которая подвергается покушению со стороны Процесса, искусственного разума и конгломерата роботов. Уже тогда, во время прохождения игры (а было это ещё в 2015-2016 годах), я понял, что хочу создать похожего, но отличного персонажа для цикла "Сквозь Бесконечность" - известную певицу, которая так или иначе оказывается в эпицентре судьбоносных событий. Конечно, речь идёт не о полном дублировании образа или происходящих событий, но я хотел воссоздать те чувства, те эмоции, что вызвала во мне Ред и её музыка. Мою новую героиню зовут Серафима, и я более чем доволен тем, как она вышла. Исходно я хотел назвать её Агатой, но в итоге именно такое имя получила моя дочка, так что в итоге остановился на Серафиме - в честь моей покойной бабушки по материнской линии.
Стоит также сказать, что действие этой главы-прелюдии происходит в самом конце "Эры Блуждающих", то есть роман фактически начинается со своего конца. На это есть вполне очевидная причина, но вы сможете её понять чуть позже, когда книга уже будет дописана.
Всё. Хватит болтать. Добро пожаловать в Новую Эру - Эру Блуждающих.
__________________________________________________________________________________________
Сквозь Бесконечность, акт 2: Эра Блуждающих
«Теперь весь мир станет твоим врагом, Принц с тысячью врагов. Если они поймают тебя, они убьют тебя. Но сначала они должны поймать тебя. Копай, слушай, убегай, Принц с быстрыми лапами. Будь ловким и мастером на хитрости, и твой народ никогда не исчезнет»
(Ричард Адамс, «Обитатели Холмов»)
Прелюдия
Старинный город погрузился во тьму. Тишина накрыла улицы плотным покрывалом. Воздух загустел и превратился в эфир. Огромная разношёрстная толпа ждала, и никто не решался произнести ни слова, даже дыхание казалось святотатством, ибо оно могло разрушить хрупкую магию момента. Они ждали этого целых пять лет.
Раздался оглушительный визг, пунцовый змей взметнулся в воздух, гулкий хлопок оглушил всех собравшихся, и Женева осветилась ярчайшими огнями фейерверка. Благородные улицы тут же осветились тысячами разноцветных огней, по рельсам задребезжали старинные позвякивающие трамвайчики, а тысячи гостей столицы Та-Кемета с улыбками и вздохами направились в сторону Большого Театра.
Конечно, в большинстве своём толпа состояла именно из уроженцев Та-Кемета, тех самых представителей богатейшей прослойки планеты, чьи доходы становились основой бюджета не только родной планеты человечества, но и всего ВМО – Великого Межпланетного Объединения. Однако, были среди беспрестанно улыбающихся людей и инопланетяне, как уроженцы планет-делегатов, так и жители сотен и даже тысяч мелких миров, беспорядочно раскиданных по всему Млечному Пути. Были здесь и переваливающиеся с одной фаланги на другую рактоноги, на чьи крупные клешни надели расписные и блистающие в свете уличных фонарей чехлы – дабы не смущать землян, ведь одной такой клешнёй любой представитель Рактоса может с лёгкостью отрезать человеку голову. Рядом с ними гремели десятками бус, браслетов и брелоков большеглазые зервулоны, шерсть которых была поголовно покрашена в тёмно-рыжий цвет, в соответствии с модой нынешнего года. Ещё реже в толпе встречались аквилы, чья песочная кожа меняла внешность инопланетян в зависимости от их желания и настроения. Примакалы редко появлялись на Та-Кемете, и не просто так: изнеженные жители центральной планеты ВМО страшились их длинных и остро наточенных зубов и агрессивного выражения лохматого лица. Загадочные жители планеты Ба-Кра ютились на самом краю толпы и, казалось, брезговали хотя бы на миллисекунду соприкасаться с телом любого другого жителя Млечного Пути. Внимательный же зритель смог бы разглядеть, что среди ба-кра присутствовали представители всех четырёх полов расы, которые отличались как внешне, так и своей гормональной секрецией. Их энергетическая одежда, изготавливающаяся по засекреченной и сакральной технологии, производила впечатление на каждого проходящего и лишь добавляла этой ночи атмосферу праздника и чуда.
Не было среди счастливой и воодушевлённой толпы лишь цаннов – крупных и воинственных инопланетян, чьи лица напоминали вытянутые акульи морды, а тела насчитывали столько мускулов, что одно лишь объятие инопланетянина могло растереть все кости человека в порошок. В отсутствии цаннов не было ничего удивительного: война. Никто не хотел об этом говорить, но в Галактике началась новая война – маленькие космические стычки сменились сокрушительными сражениями, и Стратегическое Командование ВМО посылало на убой всё новые отряды добровольцев и всё новые военные разработки. Даже если Корронита, верховный правитель Великого Межпланетного Объединения, исходно рассчитывала на быструю и лёгкую победу, реальное положение дел оказалось более чем сложным. Цанны были не только хорошо подготовлены к войне, но и заручились поддержкой таинственных союзников, чьи технологии во многом превосходили кеметские. Даже не смотря на череду выигранных сражений и объявления контроля над стратегически важными солнечными системами, всем делегатам ВМО было ясно, что война затянется. Победа была как никогда далека.
Однако, никто не хотел думать о войне в этот чудесный день, когда шампанское и эдолина лились рекой, хрустальные бокалы бились об старинную брусчатку, отражая пегие фейерверки, а роскошные одежды превращали шествие в настоящий парад богатства, изобилия и шика.
Возвращение Серафимы на сцену могло затмить даже войну.
По сравнению с другими, более современными, концертными залами, Женевский выглядел по-настоящему миниатюрным, вмещая в себя от силы полторы тысячи человек, и это не считая инопланетян, которые могли занимать сразу несколько сидений, ввиду отличных от человеческого тел. Однако стоило заслужить особые почёт и уважение, чтобы выступать в Большом Театре Женевы - тратя просто баснословные деньги на посещение этого престижного места, самые сливки кеметского общества наперёд знали, что они услышат лучшую музыку, которую только может предложить им Галактика. Более того, большинство расфуфыренных посетителей рассчитывало на настоящее шоу: Серафима слишком долго отсутствовала на сцене.
Только на этот раз всё было совсем по-другому.
Одетая в узкое и приталенное платье, блистающее в свете сотен софитов, и украшенная одним-единственным лазурным камнем, который лишь немного утопал в идеально ровном вырезе на груди, она элегантно сидела на самом краешке сцены, свесив ноги в жужжащую и скрипящую оркестровую яму, деловито и с любопытством оглядывая всё прибывающую публику. На закрытые плечи её ниспадали локоны пышных и аккуратно и лениво вьющихся каштановых волос, а единственная складка на лбу то появлялась, то исчезала, в зависимости от степени её удивления каждому новому посетителю. При этом лицо её было скучающим и отстранённым, а в глазах читалась странная и непонятная окружающим грусть. Серафима откинула руки назад и небрежно опиралась на них, изогнув телесный стан и позволяя всем рассмотреть свою выразительную фигуру - таблоиды Простора уже несколько лет трубили о том, что прославленная певица катастрофически поправилась и нынче могла петь только басом, но теперь всем было видно, как сильно они заблуждались.
Каждый новоприбывший гость вечера не сразу понимал, как ему реагировать на такой ход со стороны Серафимы - многие рассчитывали на её триумфальное возвращение, сопровождаемое настоящим светопреставлением, и никак не были готовы к тому, что она так просто явится им, будто она всегда была здесь и никуда не уходила.
О личности Серафимы всегда витало огромное количество домыслов и слухов, причём один краше другого. Доходило до того, чтобы некоторые журнальные издания далёких Солнечных систем уверенно утверждали, что на самом деле она - робот, созданный Министерством по Развитию Искусств и Развлечений (МПРИИР - Галактика продолжала любить аббревиатуры) по секретным дозабвенческим технологиям. Другие представители жёлтой прессы заявляли, что за фигурой Серафимы стоит целая армия зрячих, которые регулярно считавают вкусы населения и гостей Та-Кемета и выявляют их музыкальные предпочтения и склонности. Иначе как было объяснить тот факт, что каждая новая песня певицы становилась настоящим хитом на любой мало-мальски цивилизованной планете - даже цанны, обычно презирающие всё человеческое, и те души не чаяли в этой благородной и утончённой женщине, чей голос буквально вводил их в транс.
Последнее исчезновение Серафимы окончательно сбило всех с толку - пять лет назад, во время исполнения своей новой на тот момент песни, журчащей и деликатной, как весенний ручей, в рамках Транссистемного Фестиваля Искусств в Яунде, чуть не дойдя до мелодического и композиционного апофеоза, она внезапно замерла, будто впала в прострацию, улыбнулась загадочной и грустной улыбкой, развернулась и ушла со сцены в глубины кулис. И, как выяснилось потом, ушла она не с концерта, оставив музыкантов и публику в замешательстве и непонимании, а из всего шоу-бизнеса - и не могли её найти ни обезумевшие фанаты, ни назойливые папарацци, ни даже ментальные хакеры, способные обнаружить местонахождение человека, взломав его сектор Простора. Где она была? Что она делала? Почему ушла и почему решила вернуться? Серафима была тайной, а вкупе с талантом это становится лучшей рекламой.
Публика собралась, двери в залу скрипнули и закрылись, в воздухе пронеслось предупреждение на запрет использования Простора во время выступления, тут и там сновали шепотки и нетерпеливые возгласы, а певица всё сидела на краешке сцены и всматривалась в лица людей, которые готовы были расстаться с сотнями тысяч лун - лишь бы увидеть её возвращение. Что за мысли носились у неё в голове? Что скрывалось за этим вдумчивым взглядом тёмных глаз? Что она приготовила для всех этим знаменательным вечером?
Наконец, когда в воздух взвился третий звонок, напоминающий прибывшим гостям, что скоро начнётся концерт, Серафима в последний раз обвела публику взглядом, тихо вздохнула, благодарно улыбнулась и, засверкав пуще прежнего в ярких лучах прожекторов, поднялась на ноги. Как по мановению волшебной палочки, по залу пронеслась волна аплодисментов, сначала тихих и приструнённых, а потом всё более страстных и искренних. Действительно, многие представители кеметских элит пришли сегодня в Большой Театр Женевы исключительно чтобы стать свидетелями важнейшего и знакового события, но большинство собравшихся души не чаяли в Серафиме, а потому рукоплескания в итоге превратились в настоящий оглушительный рёв.
Когда же двери в залу наконец захлопнулись, а всё помещение окуталось герметизирующим экраном, сквозь который не мог проникнуть даже звук падающего на землю космолёта, Серафима вскинула голову, взмахнув крыльями длинных и пышных волос, и вокруг неё мигом установилась тишина. Если бы кто-то в тот момент смог залезть к ней в душу, то он бы знал, что там сейчас велась настоящая борьба - тихая и незаметная, но такая значимая и ранящая. Ей так хотелось снова развернуться и уйти, побежать туда, где она спасалась сама от себя последние пять лет, просыпаться, читать настоящие бумажные книги, слушать старую дозабвенческую музыку, погружаться в запахи и звуки бьющегося об берег моря… ничего не бояться и не быть ни перед кем ответственной. И почему мы всегда выбираем сложные жизни?
Она открыла рот и запела.
***
Серафима не могла сказать, понравилось ли ей самой своё выступление. Наверное, кто-то мог упрекнуть её в том, что в тот вечер она не исполнила ничего нового, но лично у неё было ощущение, что каждая песня была написана ей будто вчера. Об этом никто не знал, даже её вездесущая продюсерская команда, все эти пять лет активно следившая за тем, чтобы в мире поддерживалась аура загадочности по поводу её исчезновения, но это был первый раз, когда она использовала свой певческий голос с того самого выступления в Яунде. Она не пела дома, молчала в вибродуше, сжимала губы в ожидании готовности пищевого синтезатора (повара она уволила), даже не репетировала сегодняшнее возращение в Женеве. Да, Василий, являющийся руководителем её продюсерского штаба, кусал на себе локти прямо до самого начала выступления. Зато сейчас он стоял перед ней с бокалом эдолины в руках, активно потряхивая своими старческими щеками, и восхвалял её всеми возможными эпитетами и словосочетаниями. Серафима же смотрела на его несвежую кожу и никак не могла взять в толк, почему он до сих пор не прошёл процесс омоложения.
Празднование уже подходило к концу, и услужливый швейцар укутал Серафиму в её развевающееся на ветру балкона пальто, из-за которого певицу вполне можно было принять за жар-птицу из древнего славянского фольклора. Весь вечер она старалась вести себя в соответствии с ожиданиями: улыбалась, раздавала и принимала комплименты, не гнушалась коротких интервью, старалась не закрывать глаза, когда перед ней сверкали архаичными вспышками журналисты с отдалённых кеметских колоний, охотно делилась планами своего будущего транссистемного тура. Только вот на душе у Серафимы было неспокойно - что-то буквально подтачивало её изнутри: будто прямо по позвоночнику ползали сотни термитов, пытающихся прогрызть себе путь к спинному мозгу. Она пыталась сосредоточиться и найти своё внутреннее ка, но вместо этого лишь разжигала панику внутри, от которой хотелось залезть на стену и повиснуть на витражной хрустальной люстре. Что-то должно было произойти - что-то надвигалось на неё, и Серафима никак не могла от этого спастись.
В тайне от всех она посещала подпольного зрячего, вместе с которым проводила сеансы общения с духами космоса, но тот ничего не говорил о грядущих проблемах - наоборот, именно по его совету она наконец решилась на возвращение на сцену. Так что, наверное, она просто перенервничала… плюс к этому сказалась смена часовых поясов: в её коттедже в Новой Зеландии уже давно разгорался жаркий день…
Надо было успокоиться и привести себя в порядок.
Она вытерпела поцелуй в щёку от Василия и махнула рукой всем собравшимся гостям: почётным делегатам доминантных планет, многочисленным главам межсистемных картелей, представителям правящей элиты Та-Кемета, губернатору Женевы и даже заместителю убитого на Плутоне Фернандо Лопеза.
Платформа вознесла её прямо на крышу, где певицу тут же обступили двое телохранителей, вооружённые плазменным оружием и одетые в лёгкую древометаллическую броню, которая делала их похожими на военных - предосторожность Василия, который посчитал, что у Серафимы всё ещё могут остаться безумные фанаты, готовые отомстить ей за такой долгий период отсутствия. Действительно, один неприятный случай уже был во время её первого появления перед журналистами, в конференц-холле Сиднейской оперы, где ей пришлось как мантру зачитывать написанные её пиарщиками объяснения по поводу такой продолжительной паузы в творчестве. Каково же было удивление Серафимы, когда один из писак с отсталой заштатной колонии Та-Кемета принялся осыпать её проклятиями и оскорблениями, в которых чувствовалась искренняя обида и ненависть - будто его личное бытие было поставлено под угрозу её исчезновением, будто она должна была принимать во внимание его интересы, будто она должна была перед кем-то отчитываться… а может и должна была. Серафима не раз задумывалась над тем, что, избрав путь творчества и песни, а также обретя массовую галактическую популярность, она невольно перестала принадлежать сама себе. Искусство, а особенно массовое - это не просто самовыражение, но ответственность перед миллионами, может даже миллиардами граждан ВМО, которые просыпаются и засыпают под её песни, цитируют её лирику, пишут серьёзные научные статьи в Просторе, анализируя её голос и пытаясь понять, делала ли она хоть какие-то операции над голосовыми связками и снабжён ли её организм какими-либо эволюционными имплантами, за счёт которых она и получила столько признания. Как ни крути, но от её голоса и её песен зависело слишком много судеб, а посему нет ничего удивительного в том, что кто-то из её верных поклонников мог принять её исчезновение близко к сердцу. Однако Серафима в любом случае была против телохранителей, считая их каким-то архаичным и даже варварским рудиментом далёкого прошлого - если Василий так сильно пёкся о её благосостоянии, то он просто мог бы снабдить её портативным силовым полем, которое защитило бы певицу лучше парочки безмозглых болванов с пушками наголо. Хотя… кого она обманывает, она бы и от этого отказалась.
Катер ещё не подлетел - по какой-то абсолютно непонятной причине, и Серафима поуютнее закуталась в своё разлапистое пальто. Старая Женева раскинула сеть огней прямо перед ней, и ей было видно, как дорожные артерии города потихоньку приходят в движение: вчерашний праздник уже ушёл в историю, и город потихоньку готовился к трудовым будням. Было ещё темно, но верхушки запорошенных глазурным снегом вершин окрасились в золото подходящего к горизонту солнца, а небосклон начал потихоньку светлеть, равномерно гася огоньки звёзд и бесчисленных космических станций. Где-то там, вдали от центра галактической цивилизации и всего того, что Серафима знала и любила, началась война, такая незаметная, но уже пугающая и страшащая: кто-то может и боялся всех ужасов сражений, необоснованных смертей и неизбежных экономических кризисов, но саму певицу больше всего страшила неизвестность. Она всегда боялась того, чего не могла понять, проанализировать и осознать, а в происходящем в ВМО было слишком много неизвестных слагаемых, которые скрывались от масс в новостных блоках, но были хорошо известны проживающей в Просторе политической оппозиции. Многие говорили о союзе Коррониты с неизвестной расой инопланетян, которые пришли в изведанный Космос из-за тёмных пределов Галактики, и даже если большинство населения Та-Кемета приравнивало данные мнения к теории заговора, Серафима была склонна им верить - любое правительство обманывает своих подопечных - таков ход истории и бытия. Кто знает, может тогда, пять лет назад, она как раз-таки и ушла со сцены по той причине, что не могла понять и разложить по полочкам всё то, что происходило тогда в её жизни. Хотя… нет. Всё дело было в другом.
В этот момент Серафима внезапно осознала, что она стоит на крыше циклопической башни не одна (если, конечно, не считать её тяжело дышащих цепных псов - телохранителей), ибо, как только первые лучи усталого зимнего солнца перевалили за будто бы горящую горную гряду, на дальнем конце взлётной платформы вырисовался так знакомый ей силуэт человеческой фигуры. Даже удивительно, как она не заметила его раньше, тем более что опасливо смотрящий на неё человек курил длинную и до невозможности ароматную сигариллу, от которой к дымке холодного утра добавлялся шлейф искусственного дыма - вкусного, но безвредного для лёгких. Серафима поморщила нос, небрежно махнула в сторону телохранителей, которые уже успели навести на фигуру прицелы своих внушительных орудий, и целеустремлённо зашагала к парапету, где её ждал противно знакомый ей человек.
- Что ты здесь делаешь? - на её лице была нарисована озабоченность, а округлые белёсые щёки будто осели под гнётом нервов: от её брата можно было ожидать только самого худшего.
- Сима, ну что ты такая резкая? - сконфуженно проговорил худой, высокий и немного сутулый человек с утончёнными, но какими-то осунувшимися чертами лица, и неровно тусклыми светло-карими глазами, - Я, конечно же, пришёл поздравить тебя с новым дебютом и…
Он не договорил, словив на себе укоризненный и саркастичный взгляд сестры, которая успела подойти к нему вплотную и пахнуть на него изысканным ароматом зервулонских духов.
- Смотрю, жаловаться тебе не приходится, - он немедленно отвёл от неё глаза и уставился в древометаллический пол, от которого веяло холодом как от замёрзшего зимнего озера.
- Если ты пришёл просить у меня деньги, то мог бы просто кинуть сообщение мне в сектор, - у Серафимы не было причин быть вежливой со своим братом, - Твоя наркота не так и дорого стоит, так что я с лёгкостью раскошелилась бы на несколько сотен лун. Мне и правда не на что жаловаться, Паша.
- В финансовом плане, может быть… - он осёкся, - Чёрт, прости, сестрёнка.
- Не бери в голову, - она передёрнула плечами, - я давно уже привыкла не обращать внимание на твою болтовню. - Серафима оглянулась в поисках катера, но пока его даже не было видно на горизонте; лучше было, конечно, остановиться на живом водителе, а не на автономной системе управления - эти бездушные роботизированные авиамобили всегда ломались, зависали и выходили из строя. Однако она сама понимала, почему она решила лететь на катере с автоматическим управлением: никто не должен был знать, где она живёт, проводит свой досуг и где безвылазно просидела пять последних лет.
- Ну, зачем ты так? - он попытался принять обиженный тон, но получилось очевидно фальшиво, - Мы же столько не виделись, я захотел примирения и…
- Примирения? - разбитая ветром причёска Серафимы всколыхнулась и окончательно потеряла приличный вид, - Ты за этим сюда явился? Серьёзно? А ты не думал, что сначала было бы неплохо черкануть мне в Просторе или хотя бы позвонить? Я уж не говорю про возврат долгов и возмещение ущерба за спалённый пентхаус в Гималаях - или ты про это забыл? Про извинения я вообще молчу, не буду тебе напоминать, за что…
- Брось, я тебе услугу сделал, и ты это поймёшь в будущем…
-. Что тебе надо?! - Сима сцепила зубы и поняла, что готова буквально вцепиться в него ногтями, однако она тут же вспомнила слова своего ментального наставника, который называл подобные проявления лишь волнами первобытного разума, а потому заставила себя успокоиться, - Что тебе на самом деле надо? Без учёта этого бреда про «соскучился» и «примирение»!
Паша потупился и посмотрел на свою сестру каким-то затравленным и просящим взглядом, которого Серафима никогда раньше за ним не замечала - он всегда был нытиком, но вот свои слабости он никогда признавать не хотел.
- Я… - он потёр носком плиту древометалла, будто хотел затушить цедящий бычок сигареты, - Чёрт, и зачем они всё из этого материала делают, ведь никакой эстетики и дорого. Сейчас с Аквила или даже Кроманьона можно завести гораздо более цивильные и дешёвые материалы…
- Ближе к делу, - Серафима снова огляделась, и на этот раз удивилась не на шутку – до сих пор не было даже намёка на её катер.
- Прости, - он бросил на неё затравленный взгляд, и Симе показалась, что они снова вернулись на двадцать лет назад, когда она постоянно следовала за Пашей во всех его обманных авантюрах, а потом со слезами на глазах рассказывала все подробности его проступков маме. В тринадцать лет он уже умудрялся воровать данные из городских информационных автоматов и приторговывать внеземными наркотиками.
- Просто не так просто признаться, - продолжил он. - Понимаешь… я попал в плохую историю.
- Удивительно, - саркастично подметила Серафима.
- Ну, постой, - всплеснул он руками. - Просто… на этот раз всё по-другому. Меня… меня разыскивают. И не просто так… меня… меня…
- Кто тебя разыскивает? – скорее, чтобы потянуть время, а не из интереса или участия, спросила Сима.
- Мои… кхм, партнёры. Ну, бывшие партнёры теперь, конечно. Понимаешь, у меня был отменный груз с Лемурии, какое-то новое вещество, не вызывающее зависимости, но дающее такой выход из тела, что можно даже в космос вылетать. Причём оно синтетическое, проверенное, не то что эта природная бодяга, одна лишь побочка от которой отправит подсевшего в камеру восстановления органики. А тут всё чисто, никакого риска – самое оно для богатеньких певцов и певичек.
- Сразу говорю, нет, я не буду покупать у тебя никакой товар - Серафима пожала плечами: наверное, стоило давным-давно попросить скучающих и переговаривающихся в сторонке телохранителей убрать её бестолкового братца куда подальше, но как-то язык не поворачивался, будто между ними было что-то невысказанное – незакрытый вопрос или разговор. Плюс к этому… какой-никакой, но всё же он был её братом.
- Да нет, если бы всё было так просто, - он усмехнулся, и Серафима ненароком заметила, что у него не хватало пары зубов, а вместо одного из передних зиял заострённый осколок, - товара то у меня нет. Мой чартер с Лемурии перехватил крейсер Собора, и теперь у меня нет ни товара, ни денег. А мои партнёры не особо понимают, как так вышло, что пресвятые почитатели Единого, да оглохнут они все разом, прознали о моей партии пусть и безопасной, но запрещённой наркоты.
- Так кто тебя убить хочет? - язвительно спросила Сима. - Собор или твои дружки? Не особо из истории понятно.
- Боюсь, что и те, и те…
- Я не особенно понимаю, чем тебе могу помочь именно я, - она пожала плечами и прошла вдоль парапета, края которого тут же засветились предупреждающими жёлтыми цветами, предупреждая о том, что крыша защищена силовыми полями, которые не позволяют сорваться вниз особо пьяным гостям Шпиля или свести счёты с жизнью отчаявшимся индивидуумам. - Ты вполне мог отправиться в гражпол, а они тебе не только убежище, но и личного провидца дадут…
- Сима, ну, какая ты наивная! - чуть ли не вскрикнул Паша, - Там же все куплены с потрохами, если не хуже того. Клянусь своими причиндалами, весь наркобизнес на самом деле находится в руках полов. Эти своего не упустят…
- Эта мне твоя паранойя…
- Никакой паранойи!! - в его голосе послышались истерические нотки, и Серафима внезапно поняла, что на этот раз всё и правда серьёзно. Только вот какое ей до этого дело? Он сам затащил себя в эту ситуацию, пусть сам и выкручивается; тем более, что разве он хоть раз пришёл ей на выручку? Хотя бы тогда, пять лет назад, когда она была настолько разбита и измотана, а внутри неё рождались такие демоны, что не было желания даже открывать глаза с восходом солнца, что уж говорить о пении или написании песен.
- Сима, я очень тебя прошу, - можно было сказать, что Паша уже молил её, разве что на колени не рухнул. - Я понимаю, что тебе наплевать на меня, и то, что меня вряд ли можно назвать хорошим братом…
Серафима хмыкнула.
- И я даже не хочу доказывать, что я изменюсь, потому что… Единый раздери, я сам знаю, что я полное говно, которое портило тебе жизнь с самого детства, и вряд ли буду другим, но пойми. Я бы не пришёл к тебе, если бы мне было ещё куда пойти.
Было ещё утро, но его уже нельзя было отличить ото дня: как наземные шоссе, так и небесные трассы заполнились гравимобилями, грузовыми платформами, блестящими катерами и даже гибридными яхтами, которые могли как перескакивать с планеты на планету, так и применяться для передвижения по Та-Кемету. Эти вечно движущиеся потоки напоминали Серафиме кровеносные артерии, которые вселяли жизнь в красивый, но поразительно холодный город, который уже несколько сотен лет являлся не только столицей её родной планеты, но всего Великого Межгалактического Объединения. Старые и почтенные здания Старого Города будто вздохнули полной грудью и засияли своими многочисленными стёклами-глазами, где отражалось оранжевое солнце. Ограждённый частоколом из устремлённых ввысь небоскрёбов, исторический центр казался ей пережитком какой-то старой и тёмной эпохи, и даже если многие современные историки и называли те времена Эрой Расцвета, ей она казалась какой-то пугающей и отталкивающей. Серафима вообще не любила оглядываться назад, терпеть не могла вспоминать прошлое и анализировать ушедшие события, и она никак не могла понять, было ли это из-за того, что ей причинили слишком много боли, или из-за того, что и у неё самой слишком уж много скелетов в шкафу. Женева казалась ей такой же - искусные строения прошлого построили на крови, а по масштабным ландшафтным паркам ходят бесчисленные призраки грехов человечества.
Она вздохнула.
- Ладно, - она уже ненавидела себя за одно лишь это слово, - я возьму тебя к себе. Но… ты будешь первым, кто узнает, где я жила всё это время…
- Ты хочешь сказать, что твои амбалы с нами не поедут? - и Паша кивнул в сторону телохранителей, которые переминались с ноги на ногу и всем своим видом показывали, что они бы лучше не стояли сейчас на продумываемой со всех сторон Альп крыше, а прожигали бы вечер в одном из пригородных женевских баров, где перегонник подавали как элитный напиток, а не как кошмарную бурду, коей он и является.
- Нет, Паша, не поедут. У меня дома достаточно охранных систем, чтобы отбить атаку любых мародёров: так что даже не думай меня грабить… как ты это уже делал раньше.
Она хотела было добавить ещё что-то, но в этот момент - о, чудо - на посадочную площадку невдалеке от них приземлился продолговатый силуэт катера. Серафима искренне верила в то, что все события во вселенной взаимосвязаны на самом глубоком уровне, и она невольно задумалась о том, прилетело бы вообще это авто, если бы она отказала своему брату.
- Спасибо, я… - Паша чуть помедлил. - Я не разочарую!
Он метнулся в строну катера, а Сима с невесёлой улыбкой кивнула своим телохранителям (интересно, они хоть раз вообще слышали её песни, или же они ограничиваются лишь пошлыми уличными напевами, что рассказывали о перепихонах с инопланетянками и криминальной «гангстерской» жизни?), и те, с почтительными полупоклонами, удалились в сторону лифта, который мгновенно унёс их вниз, к подножию башни.
До её коттеджа в Новой Зеландии было всего два часа лету, но она почему-то подозревала, что они покажутся ей буквально бесконечными.
Хамелионистое такси гордо мчалось сквозь ясное голубое небо Индийского океана, не встречая на своём пути ни изнеженных путешественников, ни назойливых патрулей ВМО. Под ними стремительно пролетали блистающие на солнце волны Большой воды, то тут то там виднелись личные яхты, с лёгкостью трансформирующиеся в миниатюрные космолёты, способные, при желании, даже долететь до Марса или до Венеры. Такие юркие кораблики были чрезвычайно популярны среди детей кеметской олигархии, а также использовались молодоженами в качестве романтического медового месяца: сначала можно было насладиться вводящими в благоговейный транс видами океана, чья глубина наполняла трепетом даже прожжённых космических волков, а потом, после резкого отрыва от водной глади и стремительного подъёма за небеса, восхититься благородным овалом древней планеты, которая казалась живой и дышащей в солнечном и лунном свете. Горизонт изогнулся подобно туго натянутой пружине, которая, казалось, вот-вот раскроется и запустит Та-Кемет в стремительный и смертельный полёт прочь от Солнечной системы.
Скорость катера, действительно, была внушительной, и, если бы не мощное экранирование, защищающее пассажиров от мощнейших перегрузок, Серафиме и Паше сейчас пришлось бы несладко. Так же они могли расслабиться, наслаждаться тихой классической музыкой и вдохновляться захватывающими дух видами.
Сима уже успела удалиться в личный отсек и переодеться в специально заготовленное для неё домашнее платье - одно из трёх, которые приглянулись ей вчерашним утром. Её парадные обличия может и поражали воображение своим гипнотическим блеском и утончённой красотой, но ходить в них было сродни цаннской пытке. Так что теперь она чувствовала себя полностью умиротворённой и расслабленной, если бы не одно «но», сидящее в удобном боковом кресле и уже успевшее найти где-то в кабине бутылку выдержанного виски. Именно из-за Паши она надела самую закрытую одежду из своего гардероба: она, конечно, надеялась, что он уже вырос и образумился, но раньше он вполне мог позволить себе поприставать к Серафиме - даже не смотря на их родные узы.
Она села в кресло подальше от него, но так, чтобы она могла его видеть: Паша заметно нервничал - его руки дрожали, а глаза перебегали то на наполненный бронзовой жидкостью стакан, то на вид из окна катера. Серафима только сейчас обратила внимание на его одежду: вещи хоть и были дорогих и элитных брендов, но очевидно были куплены лет пятнадцать назад. На самом деле она даже помнила, как он носил эту винтажную рубашку на одном из её банкетов - он тогда напился до того, что вызвал прямо к ней в дом несколько проституток и даже одного стриптизёра. Надо ли говорить, что Франтишек был просто разъярён…
Ох, она же дала себе зарок больше никогда не вспоминать его имя - а тут оно в само в сознании выскочило.
Серафима шумно выдохнула и тем самым привлекла внимание Паши, который заметно вздрогнул и обратил на неё свой тусклый взгляд.
- Ты что?! - отрывисто бросил он и снова уставился в мерцание океана.
- Тебя не касается, - отмахнулась Серафима.
Она чувствовала себя неуютно: с одной стороны, надо было развязать разговор и пообщаться со своим братом, хоть как-то развеять эту густую тишину и поспрашивать его о жизни за последние пять лет, но, с другой стороны, она понимала, что ей фактически не о чем его спрашивать: у них никогда не было общих тем, а их разговоры всегда упирались в его полукриминальные начинания, которые может и казались ей когда-то романтичными и бунтарскими, но сейчас вызывали лишь искреннее раздражение. Благо, что он начал разговор первым:
- Австралия? - он улыбнулся, но тут же прикрыл рот, как видимо, вспомнив о своих отломанных зубах. - Не ожидал от тебя. Думал, что если ты и решишься на одиночное плаванье, то поселишься где-нибудь ближе к дому, на Байкале.
- Не Австралия, - Серафима поджала губы, - чуть дальше. Байкал слишком напоминает мне о родителях.
- Не знаю, что ты на них ополчилась. Они были нормальными.
- Для тебя может и нормальными, а я вот из-за них так и не смогла почувствовать себя нормальным человеком, - она отвела взгляд на панораму впереди катера, где потихоньку вырисовывался гористый рельеф материка. - Они всегда потакали тебе, но оно и не удивительно - ты же мальчик. Тебе и образование индивидуальное обеспечили, и лунами вечно спонсировали, причём до того, что ты о настоящей работе до сих пор ничего не знаешь… Они даже хотели отправить тебя на практику в штаб ВМО, но тут уж образумились… когда поняли, что у тебя ниртак вместо крови.
- Ниртак я уже давно не употребляю, - удивительно, но он хоть что-то из её речи услышал: обычно Паша не придавал словам Симы ровно никакого веса; это уже был прогресс.
- Да не в этом дело, просто в меня они никогда не верили. Даже когда я начала петь, то мне пришлось самой отыскивать в Просторе репетиторов… Да и оплачивала я их сама.
- Заметь, деньги тебе давал я, - он снова продемонстрировал свои зубы. - Мы ведь командой были, ты помогала мне, а я тебе.
- Только вот в итоге, когда тебя забрали полы, а потом отправили на лечение, то родители всех собак спустили на меня. Ты ведь даже не представляешь, через какой ад я прошла… они всё выставляли так, будто это я подсадила тебя на наркоту и вообще развратила их маленького мальчика сверх всякой меры…
- Мне тоже там не в кайф было, - обиженно процедил Паша.
- М-м-м, - кивнула Серафима, - и чему ты научился? Ты вышел оттуда и сразу же нюхнул где-то, не так ли? Благо, что тогда я уже жила одна в Петербурге и строила карьеру.
- Так вот где ты была…
- Да, и я очень рада, что у меня тогда не проявились сестринские чувства по отношению к тебе.
Они помолчали. То ли ему был абсолютно не интересен этот разговор, и он отвечал лишь затем, чтобы не показаться Симе неблагодарным, то ли он испытывал настоящее чувство стыда. Хотя нет - скорее всего, ему было просто наплевать.
- Франтишек не искал тебя? - внезапно спросил он, и Сима почувствовала, как у неё по спине пробежал холодок.
- Почему ты спрашиваешь? - машинально ответила Серафима, и ещё плотнее укуталась в своё домашнее платье.
- Просто интересно, - Паша пожал угловатыми плечами. - Ты ведь понимаешь, что я тебе тогда услугу оказал: если бы не я, то он бы тебя не бросил.
- Он меня и не бросал, - отрезала Сима и показательно закрыла глаза: говорить с ним и правда было плохой идеей.
Внутри неё всё клокотало и хотелось наговорить ему таких гадостей, чтобы унизить его ниже самого низкого плинтуса. Однако, она сдержалась, понимая, что тот зверь, что живёт внутри неё снова начинает поднимать свою голову. Серафима должна была сделать всё, лишь бы снова не дать ему волю.
Паша лишь в очередной раз улыбнулся и начал что-то бубнить про свою жизнь и свои недавние похождения в Иркутске, где они родились и выросли. Сима уже его не слушала - она слышала лишь своё частое и неравномерное дыхание.
Катер незаметно пролетел сквозь камуфляжное поле, и взору Серафимы предстала её лесная новозеландская вилла, утопающая в яркой и сочной зелени и освещённая блеском водной ряби озера Браннер. Вопреки слухам Простора, её уединённое и защищённое от людского взгляда жилище огромным не было. Да, оно определённо производило впечатление своим продуманным лаконичным дизайном и органичным сочетанием с окружающей его дикой природой, но здесь не было ни личной посадочной площадки для межсистемной яхты (таковые были вообще запрещены на территории Новой Зеландии), ни теннисного корта с имитацией игроков, ни даже отдельной музыкальной библиотеки, о которой Сима, на самом деле, мечтала уже давно. Конечно, большинству населения Та-Кемета её вилла показалась бы гигантской и неуместной, но, по сравнению с другими звёздами сцены, певица не позволяла себе лишнего. У неё даже слуг не было - Серафима очень серьёзно относилась к своему уединению и находила удивительные радости в заботе о себе самой.
Так что когда катер мягко коснулся миниатюрной посадочной площадки, поросшей насыщенной травой и яркими бутонами цвета яичного желтка, и она собственноручно занялась своим багажом, Сима словила на себе удивлённый и насмехающийся взгляд Паши, будто бы говорящий: «будь я на твоём месте, я бы даже в уборную при помощи слуг ходил».
Они прошли сквозь неухоженную виноградную оранжерею, к которой уже очень давно не прикасалась рука садовника, а у Серафимы для ухода за растениями не хватало терпения. Когда-то давно, когда она, в тайне ото всех, приобретала эту виллу, ей предлагали установить автономную систему ухода за садом, но это бы означало его полное уничтожение - а певица хотела сохранить аутентичность купленного ей места. Даже если и пришлось испортить сад человеческим строением, пусть и в органическом стиле.
Прозрачные двери в виде больших лепестков благородной розы расползлись в стороны, и глазам пары предстало место пристанища Симы за последние пять лет. Небольшой и даже тесноватый холл плавно перетекал в гостиную комнату с панорамными окнами и импровизированными плющами, увивающими изогнутую лестницу и обволакивающими белый рояль, заказанный певицей прямо с Петербургской фабрики. Многие музыканты предпочитали инструменты, произведённые в Японском или Европейском регионе, но Серафима оставалась верна своей Музыкальной Консерватории, где она впервые научилась управлять звуками и ткать из них музыку.
Помимо этого в гостиной царил минимализм: искусственный камин с уже потрескивающими в нём дровами отделялся от круглого ослепительно-белого дивана аккуратным столиком в форме почки, а то тут, то там были разбросаны настоящие бумажные книги - потрёпанные и облезлые, они стоили целое состояние, но именно в них певица находила свою отдушину. Правда Простора она тоже не чуралась - Эра Забвения стала настоящей катастрофой для искусства Земли, а посему со многими литературными трудами современные кеметцы могли ознакомиться лишь по вольным переложениям энтузиастов в Просторе. Если же какие-то маленькие типографии и занимались печатью современных книг, то они выходили ограниченными тиражами и обычно быстро оседали в собраниях гораздо более активных и предприимчивых по сравнению с Серафимой коллекционеров.
- Неплохо, - послышался голос Паши, про которого певица на секунду позабыла, - очень в твоём стиле. Куча хлама ненужного.
- Ну так да, - резко отозвалась Сима, - тебе то небось только пол и нужен, чтобы спать на нём в наркотическом бреду.
- Прости, сестрёнка, - он осклабился, - но у тебя слишком архаичные представления о наркотиках. Мы же не в 30 веке всё-таки живём.
- Да мне как-то всё равно, - она внезапно пожалела, что взяла Пашу к себе домой: и о чём она только думала? - Ты будешь чай или кофе? Ещё есть дланк, но он, я думаю, просрочен уже давно… я его особо не пью, а ростки довольно быстро портятся.
- А зачем покупала? Гостей ты определённо не ждёшь.
- Хм, - она на секунду задумалась, - за эти пять лет я хотела многое попробовать. Новую еду, напитки, фильмы, галлограмики, игры… однако обнаружила, что одиночество лишь усугубляет старые привычки, так что…
- Ты так и не ответила - он бесцеремонно развалился на диване, даже не потрудившись снять с ног свои замызганные ботинки, в которых он, как показалось Симе, работал в каких-то марсианских карьерах, - почему ты ушла со сцены тогда? Вроде баблишко к тебе исправно текло, так что чё?
Она шумно выдохнула и почему-то впервые лет за двенадцать захотела затянуться мощной сигаретой - такой, чтобы обожгла все лёгкие и оставила во рту горький привкус обожжённой смолы. Правильно говорил её ментальный наставник - «старые люди лишь порождают старые привычки».
Серафима прошла к незаметной барной стойке, что притаилась в дальнем конце комнаты, рядом с минималистской картиной Кликэ - молодого художника, который основывал своё творчество на интерпретации человеческих нейронов в виде чёрно-белых цветов. Она явственно помнила, как покупала эту картину за день до того, как ушла в изгнание - сейчас она даже верила в то, что именно этот чёрный силуэт каким-то образом спровоцировал её на побег. Каким образом? – она не могла выразить словами, но чувство такое точно было.
- Не уверена, что ты поймёшь, - наконец ответила Серафима и вернулась к Паше, попутно послав указания в управляющую систему дома о том, что нужно приготовить чёрный английский чай с угощением в виде сладких тостов с маслом.
- А ты испытай меня, - с видом испорченного ребёнка проговорил её брат.
Она мягко опустилась в одно из своих кресел, посмотрела в одно из панорамных окон, увидев там лишь ночную тьму, и внезапно почувствовала себя на удивление неуютно. Целых пять лет этот дом дарил ей лишь радость, умиротворение и отдых, но одно лишь присутствие в нём Паши разрушило эту атмосферу.
- Я ошиблась, - выдохнула она.
- И лишь из-за какой-то ошибки ты отказалась от карьеры? – усмехнулся Паша, - Никогда не считал тебя за дуру, Сима.
- Нет, ты не понял, - грустно улыбнулась певица. - Я ошиблась, что позволила тебе сесть со мной в такси. Мне надо было попросить одного из этих амбалов вышвырнуть тебя вон. Как… как ты вообще оказался на крыше?
- Ну, ты же меня знаешь, сестрёнка, - попытался перевести всё в шутку Паша, - Я где угодно пройду.
- Нет, не знаю. Как ты попал на крышу? Кто тебя провёл?
В этом не было сомнений. Она совершила ошибку. Надо было вызывать службу безопасности – лишь закрыть глаза и послать сигнал в Простор. Но… но тогда все узнают об её убежище, и уже через час всё побережье будет кишеть журналистами, автономными камерами и улавливателями. Какая же глупость. Как она только могла…
- Сестрёнка, ну что ты циклишься на мелочах! Ты помогла своему любимому брату…
- Вот, вот именно в этом вся проблема. Любимому брату! – Серафима хмыкнула, - Я всегда любила тебя, а ты этим пользовался. Я всегда верила тебя и надеялась, что ты стал лучше, вырос, осознал свои ошибки. Я ведь простила тебе самое страшное…
- Я, я, я! Сима, ты как всегда про себя – мне тоже непросто пришлось.
- Я знаю об этом слишком хорошо, и именно этим я тебя всегда оправдывала. Паша просто испорчен родителями, у Паши просто были плохие друзья, Паше просто не повезло при Распределении, Паша просто… - она всхлипнула и поняла, что по её щеке пробежала слеза, - …запутался. Ты же… ты всегда использовал меня. Знаешь, почему ты не обращался ко мне все эти пять лет? Ты просто не знал, как до меня добраться. Но как только я выползла из своей раковины и предстала перед людьми, ты уже забрался на эту крышу…
- Вечно ты всё драматизируешь.
- Паша, ты приложил все усилия к тому, чтобы разрушить мою жизнь!
Серафима поняла, что последние слова она буквально прокричала, ибо они эхом вернулись к ней и снова устремились в сторону чёрных окон. Певица уставилась прямо в глаза Паши и с удивлением увидела там нечто новое и непонятное, то, что даже испугало её. Понимание.
- Я… я всё знаю, - он отвернулся и позволил маске безразличия сползти с его лица, - Я знаю, что сделал. Понял это… несколько лет назад, когда… когда лишился тебя. Поверь, я ни в коем случае не хотел причинить тебе боль, но я просто не мог без тебя, я будто был пиявкой, которая может выжить, только лишь высасывая из тебя кровь. Я боялся, что если ты от меня откажешься, то я просто… просто умру.
Серафима молчала, и если прошлое безразличие Паши раздражало, то его нынешние признания искренне пугали её.
- Но я не понимал, - продолжал её брат, - какую боль причиняю тебе и… причинял с той самой проклятой ночи. Да, я и правда хотел найти тебя после выступления, но совсем но иной причине… я… я хотел извиниться и попрощаться.
- Хотел… Что значит «хотел»?
- Сима… прости. Он заставил меня. Я не хотел…
Серафима медленно поднялась на ноги.
- Что ты сделал, Паша?...
Треск разбивающегося стекла оглушил певицу, и её крик потонул в ворвавшемся в дом рёве двигателей. Серафима упала на пол и закрыла голову руками, а Паша будто превратился в изваяние, в то время как ураган из мелких стекляшек исполосовывал его лицо тонкими кровоточащими порезами. Автономное питание дома отключилось, и всё погрузилось в непроглядную океанскую тьму. Послышались грубые мужские голоса и топот ботинок по не знающему цены паркету из натурального дерева. Утопия Серафимы была разрушена.
- Вы можете встать, вам незачем бояться.
Уверенный в себе мужской голос раздался прямо над ухом певицы, и она невольно задрожала, надеясь, что на самом деле это просто ночной кошмар, а на самом же деле она просто задремала в такси. Она не повиновалась – даже не оторвала одеревеневших рук от затылка.
- Мы в любом случае заберём вас с собой. Пусть даже и ненужной силой.
Тот же голос – на удивление бархатный и приятный. Серафима внезапно поняла, что на самом деле не слышала его – он звучал в её голове, отчётливо и ясно. С ней говорил зрячий, и это пугало ещё больше.
- Что…? Что с ней будет?... – это уже был голос Паши, плаксивый и молящий.
- Тебе есть какое-то дело до неё? – с пренебрежением проговорил тот же голос, что звучал у Серафимы в голове, но на этот раз вслух, - Ты сам её сдал. Так что получи свои луны и катись отсюда.
- Мне есть… мне есть до этого дело. Вар… Варнава обещал, что Кролль-Тора не тронут её…
- Единый… - говоривший шумно выдохнул, - Ты и твой длинный язык. Убейте его.
Серафима закричала – даже сейчас она боялась за жизнь своего брата. Даже сейчас она жалела его. Даже сейчас она готова была простить его. Она вскочила на ноги и, не понимая, что делает, бросилась на стоявшего рядом с ней человека, чей силуэт был едва различим в ночной тихоокеанской ночи.
Только вот он даже и не подумал оказывать сопротивление – он лишь коснулся её предплечья пальцем, и Серафима внезапно осознала, что не может управлять ни одной мышцей своего тела. Она обвалилась на пол подобно мешку с картошкой и отчаянно застонала.
- Заканчиваем, - раздражённо бросил человек остальным вторженцам, точное количество которых оставалось для певицы загадкой.
- Эй, вы! – вот ещё новая напасть: этот голос был уже женским – высоким и резким, но одновременно устрашающим, - Не знаю, что здесь происходит, но мне нужна певичка. Серафима которая.
- Что за чушь?! – мужской голос сотряс помещение, - Ты ещё кто такая?!
- Это не важно. Я просто пришла забрать её. Это… важно.
- Важно? Ты ничего не попутала, девчонка? Убить её.
- Да что ж такое-то…
Послышались первые энергетические выстрелы, и в их отрывистом свете Серафима наконец-то смогла разглядеть хоть что-то. Низкая тонкая девушка, практически ребёнок, одетая в некое подобие военного комбеза, сорвалась с места и, размахивая блестящим клинком, принялась носиться по всему помещению, быстро наполняющемуся ароматом свежепролитой крови. Вторгшиеся в дом Серафимы сначала сохраняли спокойствие, но, осознав, что их ряды быстро и неуклонно редеют, принялись громко и грязно ругаться и просто кричать. Тщетно.
Ещё один выстрел осветил оскалившееся лицо девушки – утончённо-красивой и нежной, но такой озлобленной, что Серафиме стало искренне страшно. Она напоминала осу, носящуюся вокруг огромных изголодавшихся пауков, которые только и думали о том, чтобы сожрать её. Но она жалила их одного за другим, используя свои размеры как главное оружие.
- Вот дрянь! – снова тот же самый мужской голос, а вслед за ним – удаляющийся звук стучащих по паркету ботинок.
- Радуйся, что у меня нет времени за тобой гнаться! – женский голос прозвучал воистину зловеще и угрожающе. Серафима внезапно подумала, что «спасшая» её девушка уже не раз убивала раньше, пусть ей это и не нравилось.
Ей надо было уходить, надо было упасть на пол и поползти, используя темноту как прикрытие, тем более, что тело уже снова наполнилось силами и готово было ей повиноваться, но… разве она могла его бросить? Да, он предал её, но, наверное, у него были на это причины, наверное, у него просто не было выбора, наверное…
- Зачем ты жалеешь этого червяка? - яркая вспышка ослепила Серафиму, но уже через мгновение она поняла, что её «спасительница» запустила сферосвет – небольшой приборчик, дающий ровно столько дневного света, сколько нужно при сложившихся условиях, - Дай ему волю, он и сейчас продаст тебя с потрохами.
Серафима поднялась на ноги и повернулась к Паше, который представлял собой самое жалкое зрелище, которое ей только приходилось видеть. Он вжался в кресло, поджав под себя колени и крепко обхватив их дугами рук; его и без того измождённое лицо исказила гримаса боли и страдания, и он рыдал как человек, весь мир которого обрушился прямо ему на голову.
- Он… мой брат.
- Так себе объяснение, - со скепсисом проговорила миниатюрная девушка, но, поджав губы и пожав плечами, быстро сменила тему, - Они вернутся. Я увидела это в их мыслях перед тем, как отправить их на тот свет. Их много, совсем недалеко, на плавучем корабле, как они там называются…?
- Корабли и называются, - как сомнамбула проговорила Серафима, не в силах оторвать взгляд от задыхающегося от слёз Паши.
- Да? – удивлённо проговорила девушка, вытирая клинок об комбез и аккуратно задвигая его в ножны, - Я думала, что корабли – это те, которые по космосу летают.
- Так и есть. Но эти корабли были раньше, - Серафима встряхнула головой, внезапно осознав весь абсурд их диалога, - Кто ты?! Что тебе нужно?! И почему я до сих пор не вызвала охрану, чтобы они устранили тебя на месте?
- Слишком много вопросов, певичка, - девушка огляделась скучающим взглядом, - Хороший у тебя тут домик, жаль остаться не могу, мне бы не помешал отдых на пляже, - она вздохнула и зажмурилась, и только в этот момент Сима разглядела на её лице длинный порез, глубокий и наспех зашитый какими-то допотопными нитками, - Меня зовут Вишну, и я пришла, чтобы ты помогла мне… спасти Галактику.
- Прости, что…?!
- Но для начала мне надо спасти тебя. Пойдём.
Вишну развернулась и уверенным шагом направилась к выбитому панорамному окну, мягко ступая по ковру из микроскопических стёкол и растрескавшегося кристаллического древометалла.
- Что…?! Что за бред?! Я правда сейчас вызову охрану.
- Думаю, твоя охрана давно уже с Кролль-Торой, а потому…
- Я ничего не понимаю! Я…
- Певичка, я тоже ни черта не осознаю в том, что происходит вокруг, но знаю одно: мне нужна ты, и мне нужно доставить одну важную посылку в Москву. Нам надо лететь.
Серафима окончательно потеряла дар речи и могла лишь смотреть на миниатюрную девушку, выражение лица которой говорило о том, что она не потерпит никаких возражений.
- Но… куда?
Вишну посмотрела куда-то наверх.
- В космос…