Осень в этом году была особенно тёплой, и Машенька любила тихие воскресные утра, когда весь детский дом погружался в сонную тишину, а ей удавалось незаметно выскользнуть во двор и убежать в парк. Парк был недалеко, в пятнадцати минутах ходьбы, и она всегда бежала туда, словно это место могло подарить ей что-то важное и забытое.
На любимой лавочке, укрытой кронами старых клёнов, Машенька сидела одна, слушая шёпот листвы и вспоминая мамины рассказы о том, как осенью листья превращаются в солнечные лучики и опадают на землю, чтобы укрыть её от зимней стужи. Здесь, в парке, она особенно чувствовала присутствие мамы, хотя её не было с ней уже три года.
Она ушла от нее так быстро, что Машенька плохо запомнила последние ее черты лица. Отца она не помнила. Мама рассказывала, что он был военный, офицер спецназа. Что это такое, Машенька не понимала. Но случилось так, что маму пригласили в военкомат, а там сообщили, что ее муж пропал без вести в Афганистане.
Но пропавший без вести – это еще не погибший, а значит, что может быть он живой и еще вернется. Военком седой подполковник рассказал, что он тоже воевал в Афганистане, был долго в плену. Потом его отпустили по обмену пленными, и он сумел вернуться домой.
Она закрыла глаза и вспомнила мамины тёплые руки, которые всегда согревали её в холодные дни, и голос, который тихо напевал колыбельные на ночь. Три года… А Машенька до сих пор каждый раз просыпалась с надеждой, что это был всего лишь сон, что сейчас мама придёт, обнимет её и унесёт обратно домой. Но каждый раз реальность оказывалась другой — её уже три года как не было, а Машенька так и осталась в детском саду.
Бабушек и дедушек у Машеньки почему-то тоже не было. Мама тоже в свое время оказалась без родителей и воспитывалась в детском доме. Вот такая судьба оказалась и у Машеньки.
Рядом с Машенькой часто сидела её верная подруга Иришка, которая не оставляла её одну даже тогда, когда ей самой было нелегко. Иришка была на год старше, но казалась гораздо взрослее. Она всегда защищала Машеньку от неприятностей и говорила
Сегодня Иришка снова была с ней в парке. Девочка подошла, села рядом и, подняв с земли кленовый лист, начала медленно
— Опять ты здесь, — вздохнула Иришка. — Каждый раз, когда тебя нет в детском доме
— Здесь хорошо, — прошептала Машенька, глядя на клёны. — Здесь я чувствую, что
Иришка посмотрела на неё с грустью, но ничего не сказала, чтобы не тревожить Машенькины мысли.
Когда девочки вернулись в детский дом, они увидели, что Серёжка Синичкин стоит в окружении старших ребят из группы и оживлённо им что-то объясняет. Видимо, речь шла о новом футбольном матче, в котором он участвовал. Серёжка всегда был энергичным и любил рассказывать о своих «подвигах».
Но вдруг разговор принял неприятный оборот. Один из старших, Виталий, выхватил что-то из рук Серёжки и с усмешкой подбросил это в воздух.
— Что, мелкий, не догонишь? — насмешливо бросил он.
Машенька остановилась, заметив, что это был её портфель.
— Верни его! — крикнула она, но Виталий лишь усмехнулся и закинул портфель на ветку большого дерева. Сердце Машеньки сжалось от обиды, но она ничего не могла сделать.
Серёжа сразу же бросился к дереву и попытался взобраться на него. Ребята засмеялись, но это его не остановило. Он карабкался всё выше, пока не дотянулся до ветки и не снял портфель. Спустившись на землю, он передал его Машеньке.
— Вот, держи, — сказал он, вытирая лоб от пота.
— Спасибо, — тихо ответила Машенька, глядя на Серёжку с благодарностью.
Но Виталий не собирался отступать. Он подошёл к Серёжке и толкнул его в плечо.
— Ты думаешь, что ты герой? — насмешливо произнёс он.
В этот момент Иришка подбежала к ним и встала рядом с Серёжкой.
— А ну, отстань! — крикнула она, сверкая глазами. — Обижать Машеньку — всё равно что подойти к медведю и начать дёргать его за хвост.
Ребята засмеялись, но Виталий вдруг опустил взгляд и, пробормотав что-то себе под нос, отошёл.
— Ничего себе, Иришка! Ты, как всегда, на высоте! — воскликнул Серёжка, глядя на неё с уважением.
— Да ладно, это было несложно, — отмахнулась Иришка. — Просто иногда нужно быть смелым, даже если ты боишься.
Когда они вернулись в здание детского дома, Машеньку ждала тётя Нюра. Она была доброй женщиной лет шестидесяти, которая много лет работала здесь няней. В её глазах всегда светилась теплота, а голос был мягким и успокаивающим.
— Машенька, солнышко, я испекла тебе твои любимые печеньки, — улыбнулась она, протягивая девочке пакетик. — Возьми и поделись с друзьями.
— Спасибо, тётя Нюра, — сказала Машенька, принимая подарок.
Иришка и Серёжка тоже получили по печенью и отправились во двор поиграть. Они любили устраивать «пикники» на старом одеяле, которое им дала тётя Нюра, и разговаривать о своих мечтах.
— Знаете, — начала Машенька, разламывая печенье, — мама всегда говорила мне, что настоящая семья — это не те, кто рядом с тобой по крови, а те, кто рядом по сердцу.
— Это правда, — согласилась Иришка. — Мы ведь здесь все как одна большая семья. И будем защищать друг друга, что бы ни случилось.
— Точно! — подхватил Серёжка, размахивая руками. — Вот когда мы вырастем, я стану знаменитым футболистом и куплю огромный дом, чтобы мы все могли там жить.
Машенька улыбнулась. В её сердце всё ещё жила грусть по маме, но рядом с друзьями она чувствовала, что жизнь продолжается и что впереди её ждёт много хорошего.
Так прошло несколько дней, и вскоре в детский дом пришли новости о том, что одна пара собирается взять приёмного ребёнка. Воспитанники обсуждали, кого могут забрать, и Машенька, хоть и старалась не подавать виду, в глубине души надеялась, что это будет она.
Но выбор пал на другого мальчика, младше её на год. Машенька поздравила его, но в глубине души почувствовала, как снова нарастает чувство одиночества. Она пошла в парк и села на свою скамейку, размышляя о том, что, возможно, её никогда никто не заберёт.
— Не грусти, Машенька, — вдруг раздался голос Серёжки. Он и Иришка пришли вслед за ней. — Мы с тобой, и мы всегда будем с тобой.
— Да, — добавила Иришка, обнимая её за плечи. — Неважно, где ты находишься, пока у тебя есть те, кто тебя любит.
Машенька посмотрела на своих друзей и поняла, что эти слова были искренними. Даже если мир казался ей несправедливым, у неё были люди, готовые её поддержать. И это было самое главное.
Настоящее счастье заключается не в том, чтобы быть с теми, кто всегда рядом, а в том, чтобы находить в себе силы двигаться дальше, даже когда кажется, что всё потеряно.
В один серый сентябрьский день в детский дом приехал еще не пожилой мужчина. Его волосы хотя и были седыми, словно покрытыми инеем, но были аккуратно подстрижены по-военному коротко Вместо левой руки у мужчины был протез, аккуратно спрятанный в лайковую чёрную перчатку. Мужчина вошёл в приёмную, и его голос прозвучал негромко, но твердо.
— Я ищу девочку, свою дочь Машу... Машеньку – мужчина представил паспорт и военный билет
Заведующая детским домом Зинаида Ивановна и воспитательница Ольга Петровна, стоявшая за столом, посмотрели на мужчину с некоторым недоверием.
— А вы кто будете? — спросила Зинаида Ивановна, не желая сразу открывать постороннему человеку доступ к информации о ребенке.
— Меня зовут Александр Сергеевич, — ответил он, немного помедлив. — Я отец Машеньки. Воевал в Афганистане, был ранен, попал в плен. Долгие годы меня считали погибшим. Но вот я здесь.
Ольга Петровна посмотрела на него с удивлением и жалостью. История, которую он рассказал, звучала невнятно.
— Машенька ведь попала сюда три года назад. Её мама умерла, а про отца говорили, что его нет в живых, — сказала воспитательница, словно оправдываясь. — Почему же вы то
— Когда меня освободили из плена, я был далеко не в лучшем состоянии. Я был тяжело ранен. — медленно произнёс Александр Сергеевич, и его голос дрогнул. — Меня долго лечили, много месяцев в госпитале, Руку не смогли спасти. Началась гангрена и ее пришлось ампутировать. Я даже не знал, что у меня нет руки... Потом, когда пришёл в себя, узнал о смерти жены и о том, что Машеньку отправили в детский дом. Но сразу прийти сюда не мог, нужно было закончить лечение и оформить все документы. И вот теперь я здесь.
Ольга Петровна ненадолго задумалась, а затем кивнула и предложила ему пройти в комнату рядом.
Машенька в это время сидела в классе и разглядывала рисунки в тетради,
— Машенька, пойдём со мной, — сказала няня, сдерживая волнение в голосе
Девочка удивлённо посмотрела на неё, но послушно встала и пошла за тётей Нюрой. По пути в её сердце медленно начал расти страх. Кто мог её искать? Машенька думала о том, что, может быть, кто-то снова пришёл, чтобы усыновить другого ребёнка. Или... её заберут в другую семью?
Когда они подошли к комнате для посетителей, Машенька замерла на пороге. В кресле сидел высокий мужчина, его седые волосы серебрились в свете лампы. Он поднял голову и посмотрел на девочку. В его глазах было столько боли, что Машенька почувствовала,
— Машенька, доченька — тихо произнёс он, — это я, твой папа
Девочка стояла молча, не двигаясь. Она смотрела на этого человека и пыталась вспомнить хоть что-нибудь. Она совсем не помнила отца, да и видела ли она его когда-нибудь? В её памяти не было ни одного образа, который мог бы подтвердить его слова. Машенька знала только мамины рассказы о том, что отец уехал, когда она была совсем маленькой, и потом от него не было вестей.
— Ты... правда мой папа? — с трудом выговорила она.
— Да, — с горечью ответил Александр Сергеевич, протягивая ей правую руку. — Прости меня за то, что я так долго не был с тобой. Я был далеко, и мне пришлось мчаться изо всех сил, как только я смог это сделать.
Машенька осторожно сделала шаг вперёд, затем ещё один. Её маленькое сердечко билось так быстро, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она не знала, что сказать, как себя вести, и всё это казалось сном.
— А где ты был? Почему ты не пришёл раньше? — наконец спросила она, и в её голосе прозвучала обида.
— Я был на войне, — объяснил отец. — Меня ранили, и я долго был в плену. Потом меня освободили из плена. Я долго лечился в госпитале... — Он замолчал, а затем тихо добавил: — Я всегда надеялся вернуться, но... это заняло много времени. Я тебе обязательно все расскажу потом.
Он опустил взгляд на свой протез, словно извиняясь за свою беспомощность. Машенька смотрела на него, не зная, что и думать. Она привыкла к мысли, что у неё нет отца, и теперь этот незнакомый человек, которого она видит впервые, заявляет, что он ее отец. Ей хотелось верить ему, но она боялась.
— Ты действительно хочешь меня забрать? — спросила она, не в
— Конечно, хочу, — ответил Александр Сергеевич, его голос звучал тепло и уверенно. — Я приехал за тобой, чтобы ты поехала со мной. Мы будем вместе жить как семья. Я буду заботиться о тебе.
Слова «как семья» обжигали её сознание, и сердце девочки сжалось. Машенька всё ещё сомневалась. Ей было страшно покидать детский дом, в котором она провела столько времени, где у неё были друзья и привычная жизнь.
— А можно... можно я ещё побуду здесь, с моими друзьями, спросила Машенька.
Александр Сергеевич улыбнулся, хотя в его глазах были заметны слёзы.
— Конечно, Машенька, — мягко сказал он. — Я не буду торопить тебя. У тебя есть время, чтобы принять решение. Но знай, я готов забрать тебя в любой момент. Мы поедем домой, где ты сможешь и когда захочешь сама.
На следующий день Машенька не могла думать ни о чём другом, кроме как о разговоре с отцом. Она рассказала обо всём Иришке и Серёжке. Иришка поддерживала Машеньку и говорила, что ей надо поверить отцу и поехать с ним.
— Представь себе, что тебе придётся каждый день засыпать и просыпаться в настоящем доме, — воодушевлённо говорила Иришка. — Это так здорово!
— А вдруг он не захочет меня забирать, если я ему не понравлюсь? — тревожно прошептала Машенька.
— Глупости, — отмахнулся Серёжка. — Если он искал тебя столько лет и приехал даже без руки, значит он настоящий и он любит тебя.
Прошло несколько дней, а Александр Сергеевич продолжал приезжать в детский дом и каждый раз общался с Машенькой. Он рассказывал ей истории о своём детстве, о том, как играл в футбол и мечтал стать пилотом, о том, как был в Афганистане и надеялся на чудо, чтобы выжить и вернуться к семье. Но это ему не удавалось.
Время шло. Его постоянно перевозили из одного места в другое. Левая рука уже не работала и болталась как плеть, ничего не чувствуя. Местный лекарь сказал, что этого майора надо как можно быстрее обменять, а то у него может начаться гангрена и он может умереть. Тогда за него ничего не дадут. Так его и выкупили свои. А потом направили в госпиталь для офицеров. Руку уже было не спасти, так как гангрена уже началась. Пришлось ампутировать выше локтя.
Постепенно девочка начала открываться ему. Она стала задавать вопросы, рассказывать о своих друзьях, о том, как ей нравится рисовать и как она мечтает увидеть море. Машенька начала понимать, что, возможно, он действительно её папа. И что, может быть, они смогут стать семьёй.
Через две недели Александр Сергеевич снова приехал в детский дом, на этот раз с решением и документами. Машенька стояла перед ним и вдруг поняла, что хочет пойти с ним, хочет поверить в новое начало.
— Папа, — сказала она и впервые назвала Александра Сергеевича папой.
Александр Сергеевич не смог сдержать улыбку, услышав слово «папа» из уст своей дочери. Это простое слово согрело его сердце и наполнило его счастьем, которого он давно не испытывал. Он опустился на одно колено, чтобы оказаться на уровне глаз Машеньки, и протянул ей руку.
— Ты даже не представляешь, как я рад это слышать, Машенька. — сказал он, с трудом скрывая дрожь в голосе. — Мы будем счастливы вместе, я обещаю. Мы вернёмся домой, и там у тебя будет своя комната, и… я постараюсь сделать всё, чтобы ты чувствовала себя любимой и защищённой.
Машенька, чувствуя, как к глазам подступают слёзы, кивнула. Она знала, что это решение изменит всю её жизнь. Ей было страшно, но в то же время она чувствовала надежду. Надежду на то, что впереди её ждёт что-то хорошее.
На следующий день Александр Сергеевич приехал, чтобы забрать дочь. Он был в военной форме. На левой стороне его груди было много орденских планок. А выше них блестела Золотая Звезда Героя. Он приехал не один, а с друзьями. Это бы люди, которые прошли с ним тяжелые дороги войны. Они называли с теплотой «товарищ комбат».
Он их всех спас, а сам спастись не смог. Спасая бойцов, он долго водил врагов по горам, которые хорошо знал, отстреливался пока были патроны и гранаты. Его потом тяжело раненого, без сознания маджахеды и взяли в плен. В плену его продавали как раба друг другу. Он был хороший инженер. Такие специалисты маджахедам очень были нужны.
***
Машенька смотрела на Александра Сергеевича, раскрыв рот и свои большие глаза с большим удивлением. Оказывается, ее отец Герой. Она прощалась с детским домом, в котором провела три года своей жизни, и это было не так легко, как она думала. Тётя Нюра, которая всегда её поддерживала, подошла к ней, обняла и тихо сказала:
— Будь счастлива, девочка моя. Ты заслуживаешь лучшей жизни. И помни, что ты всегда в любое время можешь прийти сюда, если захочешь.
Иришка и Серёжка стояли рядом, держа её за руки. Им было грустно расставаться с подругой, но они знали, что Машенька едет к родному отцу, и искренне радовались за неё.
— Мы будем писать тебе письма, а может даже в гости приедем,— пообещала Иришка, вытирая слёзы. — И если вдруг что-то случится, сразу скажи. Я приеду и всех разгоню!
— Я тоже, — добавил Серёжа, крепко обняв Машеньку. — Только не забывай нас, ладно?
— Никогда не забуду, — с дрожью в голосе ответила она. — Вы мои лучшие друзья.
Когда все попрощались, Машенька села в машину к отцу. Они медленно выехали с территории детского дома. Девочка обернулась, глядя на здание, в котором провела три года, и в её сердце смешались радость и грусть. Она понимала, что впереди её ждёт новая жизнь, полная перемен, и была готова встретить её с надеждой.
***
Первые дни дома были для Машеньки непростыми. Всё вокруг было незнакомым, непривычным. Александр Сергеевич старался создать для дочери уют и заботу, которых ей так не хватало. В её комнате стояли новые игрушки, рядом с кроватью висела прикроватная лампа в виде совы — как Машенька когда-то мечтала, а на стене висел красивый рисунок с изображением моря, к которому она так хотела поехать.
Каждый день отец и дочь узнавали друг друга лучше. Александр рассказывал Машеньке о своих любимых книгах, о походах в горы, о друзьях, которых уже нет рядом. Машенька, в свою очередь, делилась с ним своими детскими переживаниями и рассказами о жизни в детском доме. Иногда они просто молчали, сидя вместе на диване, но это молчание не было тягостным — оно было наполнено тихим взаимопониманием.
Однажды вечером, когда они сидели на крыльце и смотрели, как солнце садится за горизонт, Машенька робко спросила:
— Папа, а почему ты никогда не рассказывал о маме?
Александр Сергеевич нахмурился. Он посмотрел на свои руки и глубоко вздохнул.
— Знаешь, Машенька, мне нелегко говорить о маме, — ответил он, задумчиво глядя в небо. — Я очень её любил и продолжаю любить. И когда она ушла и жизни, часть меня словно тоже исчезла. Но ты права, я должен рассказать тебе о ней.
И в тот вечер он рассказал Машеньке о её матери — о том, какой она была доброй, как смеялась, когда читала Машеньке сказки перед сном, и как они любили гулять по осенним паркам. Александр показал несколько старых фотографий, которые он бережно хранил. На них были запечатлены моменты счастья, которые согревали Машеньку. Она впервые увидела маму такой, какой её запомнил отец.
— Я хочу, чтобы ты всегда знала, что мама любила тебя. — сказал он, закрывая альбом. — Даже когда её не стало, её любовь осталась с нами. Она в каждой твоей улыбке, в каждом твоём шаге.
С тех пор Машенька почувствовала, что её жизнь наполняется смыслом и теплом. Она уже не боялась нового и постепенно начала привыкать к тому, что у неё есть родной отец, который всегда будет рядом, чтобы поддержать и защитить её. Её душа начала заживать, как рана, которая хоть и оставляет шрамы, но всё же затягивается и даёт возможность жить дальше.
Прошло несколько месяцев. Машенька научилась доверять отцу и стала чаще улыбаться. В её жизни появилось много новых радостей — поездки в парк, воскресные походы в зоопарк, а иногда и просто уютные вечера за чтением книг. Александр Сергеевич замечал, как меняется его дочь, и это давало ему силы жить дальше.
Однажды, когда они снова гуляли в парке, где когда-то бывали с мамой, Машенька вдруг остановилась и посмотрела на отца.
— Папа, — сказала она с решимостью, которой он от неё не ожидал, — ты ведь знаешь, что я люблю тебя, да?
Александр Сергеевич посмотрел на неё с нежностью, наклонился и обнял.
— Я знаю, Машенька, — ответил он, крепко прижимая её к себе. — И я тебя люблю.
Слова прозвучали просто, но в них было всё, что они хотели сказать друг другу.
Если рассказ Вам понравился, поставьте лайк, подпишитесь на канал, обязательно оставьте Ваш комментарий. А я подготовлю для вас новые истории и рассказы. Следите за публикациями. Не пропустите!