— Ага, мы уже 10 лет как строим русский мир, давайте еще туда пойдем его строить.
— Эм, но, когда смеешься над концепцией «русского мира», ты же понимаешь, что тебя заставляет смеяться пропаганда с той стороны… *закатила глаза*. Понятно, сменили тему.
Русский мир — это что-то новое?
Пожалуй, начнем с того, что русский мир мы «строим» не 10 лет. Технически концепция уже была вполне себе была сформулирована к 2007 году, когда появился одноименный фонд. Да, его задача вполне себе просветительская и — определенно — внешнеполитическая. Его работа направлена на популяризацию русского языка и русской культуры за рубежом. И в этой задаче (поспорьте со мной) нет ничего плохого.
Но сама конструкция стала прорисовываться куда раньше: еще в начале 2000-х политическая элита уже вполне себе использовала словосочетание «русский мир» как раз в контексте объединительной идеи, которая должна была стать объединяющей для всех, для кого культурологическое пространство либо логичным, либо родным. Причем такой собирательный подход, действительно, не имеет границ.
И здесь важно учитывать исторический контекст, от которого так стремится отказаться или провести ревизию определенная часть общества, которая нынче причисляет себя к весьма эфемерному либеральному движения (почему эфемерному — очевидно, подробнее вернусь к этому в других текстах, здесь лишь для понимания сойдемся на том, что у современных либералов, как мне представляется, нет конкретной цели, есть лишь набор пожеланий при полном отсутствии понимания инструментов достижения этих пожеланий).
Впрочем, если рассматривать такое противопоставление «русский мир – либеральная демократия» (ведь именно так сейчас модно делить публику), то становится очевидно, что такое острое деление на «наших» и «не наших» уже было в нашей истории. Важное отступление: сейчас мы говорим о русском мире как о явлении внутреннем, не сопряженном с деятельностью фонда «Русский мир», как о концепте, не как о задаче.
Причем речь не только о банальном примере «западники – славянофилы». Тут мы можем вспомнить и советских диссидентах, например. Так что внутренняя оппозиция русскому миру была всегда, даже до того, как сама эта концепция была сформулирована.
Где искать корни русского мира?
Сама концепция русского мира в современной ее итерации — не более, чем переосмысление и переформулирование ее в современных реалиях. Когда появился ее первый вариант? Признаюсь честно, не возьмусь судить — здесь, скорее, помогут историки и философы. Но можно говорить точно, что формулирование идеи началось вместе с крещением Руси, которое на протяжении всей истории развития нашего государства оказывало огромнейшее влияние на культуру, бытовой уклад, тип семьи, нравственные ориентиры нашей страны.
Однако капсулирование этнокультурного контекста национальной идеи тогда не могло произойти. Во-первых, в X веке как таковых не было наций, которые есть нечто большее, чем просто древляне, радимичи, вятичи и т.д. Во-вторых, центр Православия находился в Константинополе, и так или иначе религиозной автономией Древнерусское государство все же обладало как минимум не в полной мере.
Все меняет падение Константинополя, когда Москва стала восприниматься себя правопреемницей — прежде всего духовной и культурной — Священного Рима. «Москва — третий Рим, а четвертому не быти». Это XVI век. Именно тогда в полный рост пошла автономизация русской культуры. Россия стала воспринимать себя самостоятельной цивилизацией, в основе которой лежит Православие.
По сути, получивши фактически полный религиозный суверенитет, если можно так его назвать, Россия стала, прежде всего, сама себя воспринимать особым историко-культурным пространством. Если хотите — цивилизационным пространством, которое, будучи органичным продолжением культуры европейской, в силу географического положения не могло не взаимодействовать с Востоком.
И, как и любое культурное пространство-цивилизация, которое смешивает разные обычаи, традиции и культуры, которые плавно перетекают друг в друга, не конфликтуя и не создавая барьеров, формирует нечто новое.
В качестве примера таких плавных переходов можно привести территории современных Белоруссии и Украины и прилегающие к ним территории. С российской стороны ближе к этим соседним странам языки смешиваются и превращаются в суржик — русско-украинский или русско-польский. На Украине и Белоруссии ближе к их западным соседям, в целом, вполне может оказаться в ходу и польский, венгерский, румынский, болгарский.
Это естественные явления на стыке культур, и спорить с этим — будто спорить с исторической ретроспективой, влияния на которую ты никак оказать уже не можешь.
Поэтому да: границы русского мира вряд ли когда-нибудь будут совпадать с границами российского государства. И историю культурной экспансии вряд ли получится откатить, тем более в сжатые сроки.
Советский эксперимент — от национального к интернациональному
Чуть ближе к нашим дням. Февральская революция сломала естественный ход развития российского государства, но не отказала стране в национальной идее (сейчас речь, скорее, не об отдельно взятых русских, а о России как нации-сообщества народов). Октябрьская же революция национальную идею подменила интернациональной. Это был момент, когда Россия экспортировала прогрессивные для того времени, направленные не на представителей конкретных этносов, а на целые группы людей, разобщенных границами, но объединенных классовой принадлежностью.
Не вдаваясь в оценки, хорошо это или плохо, констатируем, что у России появилась новая цель — экспорт справедливости (равенства). Окончательно закрепилась эта идея во время Великой Отечественной войны. Собственно, если до XX века русский народ, скорее, искал справедливости для себя (как для сообщества) — об этом фактически так или иначе вся русская классика, — то XX век принес новое дополнение в национальное сознание поиск равной справедливости для всех. Чуть забегая вперед тут обозначим, что именно это и пытается выбить из-под нас Запад, пытаясь стереть память о Великой Отечественной. Именно отсюда растут ноги у идеи многополярности, то есть равных центров сил, но к этому вернемся чуть позже.
Как ни парадоксально, но в годы существования Советского Союза было мало «русского». Россия в рамках «справедливости для всех» даже борщ, грубо говоря, подарила разделу украинской кухни, забыл про себя. Что мы получили взамен — мы все наблюдаем в процессе. Но тут интересно другое. Россия не думала категориями «личного» суверенитета, этот суверенитет был для всех. Соответственно, и идеи того, что мы нынче называем русским миром были поставлены на паузу.
Почему сейчас?
После распада СССР Россия впервые оказалась предоставлена сама себе. Жуткие экономические потрясения 90-х поиск справедливости «для всех» сделали неактуальными. Народам России снова нужно было добиваться справедливости «для себя». Появился идеологический вакуум. России предстояло переосмыслить собственный суверенитет и найти ту национальную идею, которая скрепила бы нацию снова, дала бы понимание, кто мы, зачем мы и почему мы.
И в начале нулевых, оправившись от экономического шока, когда холодильники заполнились у всех, когда появилась какая-то стабильность, мы вспомнили о своих традициях, которые, разумеется, историческими корнями ведут в досоветский период. Советская власть предлагала радикально смотреть на историю: все с нуля. Современная Россия «опомнилась», что ни с какого не с нуля, что нам 1000 лет. Таким образом концепт русского мира, страны–цивилизации стал ответом на вопрос, что есть наш суверенитет.
Да, сейчас некоторые предпочитают думать, что идея была создана, чтобы «оправдать» Крым (хотя тут и «оправдывать» особенно нечего). Но концепция русского мира во многом стала основой национального возрождения. И механизмы, запущенные в результате этого возрождения, привели к идее защиты и собирательства русских земель, а не наоборот.
Этот процесс шел логически и последовательно. Фактически можно считать, что Крым и продолжающаяся спецоперация — это завершение процесса пересборки нации, сильно потрепавшейся в XX веке, особенно в конце столетия.
Современная Россия мыслит себя страной-цивилизацией, которой технически — в силу огромного количества этносов, проживающих в стране — не может быть присущ эгоцентризм, свойственный современным западным демократиям. Именно поэтому идея русского мира — нравится это тем, кто причисляет себя к либералам, или нет — привлекает большинство стран мира. Потому что Россия предлагает себя рассматривать как равнозначный полюс мира.
Поэтому концепция русского мира как таковая сама по себе отвергает исключительность как основу коммуникации, и вполне комфортно чувствует себя в окружении других таких же миров — китайского, европейского, африканского и других.