Шестаков добирался до областного центра долго, сложно, на перекладных. Деньги на дорогу у него конечно имелись, только объявленный в розыск билет на поезд купить не решался, могли если не на вокзале задержать, то в поезде точно. Поэтому ехал электричками, товарняками, голосовал, подсаживаясь к дальнобоям, даже спрямлял проселками, выходя с одного шоссе на другое. Никогда бы Борька не решился на побег, если бы не пропажа Огонька, без которого он жить не мог. Так или иначе ждала его смерть, только одна могла пожаловать раньше, а ее подружка с некоторой отсрочкой.
В общей сложности почти месяц ушел на дорогу, но и то Шестаков не решился показаться в областном центре. Как запахло родными местами, сердце шевельнулось, и Борька спрыгнул с товарняка, на котором ехал. До Ражино добирался еще несколько дней уже пешком, дождался пока стемнеет и пробрался к родительскому дому. Душа Борьки разрывалась от противоречий. С одной стороны, вот он родной дом, родители, самые близкие по жизни люди, а с другой… Да что там с другой, обида, да еще какая. Даже холодком потянуло от вроде бы и теплых светящихся окон.
И тут скрипнула дверь, на крыльцо вышла мать, накинув на плечи шаль, и стала вглядываться в темноту двора и улицы с тусклыми фонарями.
- Мама! - Чуть не вырвалось у Борьки, наверное он все же произнес это слово вслух, только тихо.
- Ты чего там? - Послышался из дома голос отца. - Выстудишь!
- Так, почудилось, - мать зябко поежилась и вернулась в дом.
Свет в окнах, да и на улице, скоро погас, на ночь выключали. Борька подошел к калитке, даже взялся за нее, но зайти на двор не решился, потоптался только в подтаявшем снеге, в луже и ушел, - нет мне места здесь, - не прошептал, душа отозвалась, слов не было, отчаяние. Развернулся Борька и ушел, ушел из деревни в лес подальше, развел костерчик в укромном месте и так просидел до утра. Никаких мыслей не было, жалел, что подорвал с зоны и не знал, что дальше делать. А утром пошел на хутор к деде Васе.
Никакого деда на хуторе конечно уже не было. Но если что и оставалось в душе бедолаги, так детские впечатления о добром старичке, приметившего его, нелюдимого и неразговорчивого. А когда Борька вышел к хутору, то даже замер - казалось, а может так и было, ничего на хуторе не изменилось, те же постройки, дым из трубы и запах свежеиспечённого хлеба. Вряд ли запах мог чувствоваться на опушке леса, но так было, память подсказала. И дело теперь было совсем за малым - скрипнет дверь, и на крыльцо выйдет деда Вася, седой, бородатый, в накинутой на плечи меховой безрукавке и старых подшитых валенках.
За сараем кто-то кашлянул, и Борька вздрогнул, хотел и не хотел обманываться, - А вдруг! Кроме меня деда мертвым никто не видел, - Но нет, чуда не случилось. Из-за сарая вышел Серый, по возрасту он в отцы Борьке годился, но только по возрасту, не по содержанию.
- Здорово, дядь Сереж, - Борька подошел ближе и снял шапку, волосы за месяц еще не отрасли.
- Ну, - буркнул Серега, не сразу узнав соседского поседевшего паренька. Борька пожалуй по виду был с ним одного возраста. - Не привечает жизнь-то?
- Привечает, - Борька был рад и такому разговору.
- Заходи, что стоишь?
- Спасибо, - Шестаков зашел на двор, был он здорово поизносившимся, как по одежде, так и по лицу с ввалившимися щеками, обросшими щетиной. И сидор висел за плечами почти пустой.
- Есть хочешь? - Вообще-то Сереге жалко стало Борьку.
- Не откажусь, - парень стоял посреди двора, не зная, что делать, неудобно себя чувствовал.
- Давай-ка сначала в баню, с вечера топил, - предложил хозяин. - А-то небось завшивел, - и пояснил, - Не боись, не брезгую… твою одежонку сразу в печку, а я тебе из своего подберу, все лучше.
- Подтопить баню-то? - спросил Борька.
- Не забыл, как?
- Помню.
- А я пока Верку насчет пожрать настропалю.
Борька в бане пробыл часа два, отмылся, вот попариться не смог, жару не хватило, одежду сжег, нечего было с ней возиться. Мог сидеть и дольше, да Серега пришел, одежду принес и в дом позвал. Вера с опаской смотрела на каторжанина, но накормила, жалостливой была и Борьку хорошо помнила, не больно-то ему материнской ласки досталось, не говоря об отце.
- Слух прошел, добавили тебе? - Наконец спросил хозяин, дождавшись, когда Борька стал жевать помедленней. От выпивки парень отказался, боялся, помнил, как его подпоили в последний раз.
Гость непонимающе уставился на Серегу.
- Степан Рудаков месяца полтора назад на хуторе объявился. Ты ему про золотую бабу рассказал?
- Я, - сознался Борька и попытался оправдаться, - подпоили они меня, помню только, как за стол сели, а потом… все. Утром в кустах проснулся, а Степана и Зойки след простыл...
- Зойка с ним была?
- И про Зойку знаешь? - Удивился Борька.
- И про Огонек, - усмехнулся Серега. - Сам Степану отдал?
- Наверное сам… А ты про Огонек... как?
- Видал его у тестя, раз только, случайно… Он и мне про бабу говорил… примерялся должно, можно ли довериться… да, так и не решился. Тебе отдал?
- Мне, сказал счастье через него придет.
- Так и сказал, счастье?
- Вроде, да, договорить не успел, дышать перестал, а глаза так в потолок и смотрели...
- Закрыл ему глаза?
- Да, - Борька насторожился, - а ты как рядом был...
- Это я так, всегда покойнику глаза закрывают… За Огоньком подорвался?
- А что делать, без него не жить.
- Это ты сам придумал?
- Разве придумаешь? Деда Вася, как Огонек из руки выпустил, так и помер...
- Ты ведь не помер.
- Срок не вышел, но чую, мало осталось… У Степана огонек? Степан где?
- Степана и след простыл, только Огонька у него нет… так думаю.
- У Зойки?
- О-о-о! Этой дикарке не до Огонька, напролом прет… Думаю, достала она Степку.
- Они… к ней ушли?
- Сначала Степка, за ним Зойка... следом шла… Только без Огонька до бабы не добраться.
- Точно знаешь?
- Тесть как-то обмолвился. Про бабу и Огонек мне рассказал, а Огонек тебе отдал.
- Про бабу он и не говорил, толко… как сказки рассказывал.
- Так ты тогда пацаном и был, как тебе скажешь.
- А кто она, золотая баба?
- Да-к, кто ж знает, пока сам не увидишь, не поймешь.
- Где же мне теперь Огонек искать?
- Ты точно к бабе собрался?
- Точнее не бывает.
- Степка, тот еще прйдоха, только обмолвился, дочь у него в областном центре, Варей зовут… и как мне кажется, он ей Огонек отдал.
- Зачем?
- А я знаю? У него не спросишь.
- Где ж ее в городе найдешь?
- Мешок Степан оставил, я уговорил, надо в нем пошарить.
Хотя Рудаков ключ от навесного замка ларя, в котором лежал его мешок, забрал с собой, у Сереги имелся второй. Серегины деньги давно были пересчитаны хозяевами, но в мешке имелись и письма из областного центра в Братск от бывшей жены Рудакова и казенные приглашения в суд. Она писала по поводу раздела имущества. Так что адрес, где могла проживать дочь Степана Варя, теперь имелся.
Деньги Рудакова частично пошли в ход. Серега купил одежду для Борьки и другие необходимые вещи, чемоданчик. Дал парню немного денег с собой на дорогу и проживание в областном центре. Нашелся у запасливого Сереги и потертый паспорт с фотографией человека, вполне похожего на Бориса Шестакова. Шабашников в Ражино за последние годы приезжало прилично, вот один и потерял. Конечно, если бы милиция начала проверку, то подлог вскрыли, но предъявить документ по требованию на улице или в другом месте можно было вполне. И стал Шестаков Борис Петрович по чужому паспорту Дружбиным Валерием Николаевичем.
Будучи уже в областном центре, Борис как-то остановился у щита "Их разыскивает милиция" и обнаружил себя. Только старая фотография никак не соответствовала его теперешнему облику, человеку, много пережившему и изменившемуся внешне.
- А если Борька и Рудаков встретятся? - Спросила жена Серегу. - Жалко мне парня, да и родителей его. Не дай Бог, и Зойка объявится...
- Не наше это дело, - как отрезал муж. - Нам важно, чтобы один из троих вернулся.
- Да-к, как же? - Подумала Вера. - Двое в пещеру пошли, а Боря в областной центр уехал. - Но переспрашивать мужа не стала.
Продолжение ЗДЕСЬ
1 глава, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 64
Антология произведений о Максимове