Сегодня меня в очередной раз выставили из городской библиотеки.
При жизни моя дорогая матушка, царствие ей небесное, собрала невероятных размеров коллекцию книг. Сочинения были самыми разными и в основном купленными до нашего переезда в Город, отчего будоражили сознание горожан своей необычностью. Иными словами, моя драгоценная матушка славилась своими книгами, а дом наш всегда был своеобразной частной библиотекой. В детстве литература меня страшно злила и возмущала, но стоило мне научиться самостоятельно завязывать шнурки и с первого раза застегивать рубашку, как книги вдруг стали очень увлекательным развлечением.
Несмотря на обширность матушкиной коллекции, случались дни, когда я наведывался в городскую библиотеку за чем-то новым. Несомненно больше затертых книг меня интересовала вечно старая и ворчливая библиотекарша Верескова, недолюбливающая меня за какие-то неизвестные мне проступки. С давних времен мне нравилось ее злить своими появлениями, это сильно поднимало мое настроение. Но за последние несколько лет она научилась изобретательно выставлять меня за порог. Например, сегодня Верескова налетела на меня прямо в дверях с кашлем и следующими возмущениями:
– Нет, милый мой, пока ваша жена не вернет поваренную книгу, которую брала уже года два назад… – она отвернулась и чихнула.
– Будьте здоровы! – с искренней улыбкой сказал я.
– Я уже устала помечать просрочки, – Верескова опять чихнула, на этот раз прямо на меня.
– Будьте здоровы, – снова произнес я. – Может позволите мне зайти, а то стоим прямо на сквозняке.
– Пока ваша жена не вернет библиотеке книгу, никого из вашей семьи не желаю видеть на пороге, – закончила наконец Верескова.
– Но, дражайшая, я ведь знать не знаю кто моя жена. Может скажете хотя бы ее фамилию?
– Совсем ополоумел? Фамилию сказать, придумает тоже. – Верескова достала из рукава страшного вида платок и громко высморкалась. – Ваша же жена, значит и фамилия у нее от вас! Вы сюда зачем приходите? Подставок под кастрюли горячие набрать? Вон! – Верескова ловким движением вытолкала меня с порога и захлопнула дверь. Было слышно как она снова закашляла и продолжила возмущаться.
Если бы идти от библиотеки до моего дома было бы больше семи с половиной минут, я бы сразу же расстроился и точно наговорил бы каких-нибудь гадких слов закрытой двери, но благодаря моему благоразумию и, несомненно, короткой дороге, я лишь улыбнулся шире прежнего. Умеет же Верескова выдумать – жена!
В нужное время жениться я так и не успел, хоть и было на ком. Моя ближайшая соседка Мирослава Никифоровна Однопальцева всегда виделась мне прекрасной супругой, всю юность нам пророчили свадьбу, но до нее так и не дошло. Пока я готовился, Однопальцева уже успела выйти замуж. Меня это ни на сколько не расстроило, представить себя женатым человеком мне сложно до сих пор. И хоть мы остались хорошими знакомыми, Однопальцева так и не говорит, кто же ее жених.
Навещать мне ее не нравилось – она то и дело стремилась указать на мой возраст. Но, несмотря на это, я все равно решил зайти к ней в гости – кого-кого, а Никифоровну история про библиотеку точно рассмешит!
Как обычно забыв сколько раз Мирослава Никифоровна просит меня стучать по придуманному нами паролю, я забарабанил в ее дверь.
– Надо же какие люди! – порятнула Однопальцева, увидев меня в глазок. – Не видела тебя лет сто!
“Началось”, – подумал я и поприветствовал свою соседку.
Задавая вопросов больше, чем произносила слов, Мирослава Никифоровна усадила меня на кухне и сразу же налила заваренного утром шиповника. Я не успел отказаться, потому что не заметил как выпил целый стакан и уже смотрел на второй.
– А у тебя есть суп? – сбил я Однопальцеву с очередного вопроса про состояние моего крепчайшего здоровья.
– Конечно есть. Грибовый, – мотнув от неожиданности головой ответила моя соседка, – Погреть?
– Пол половничка если можно, – сказал я и спрятал на коленях пустой стакан. Новой порции шиповника мне точно не выпить.
Никифоровна загремела посудой, на столе появился хлеб, масло, маринованные помидоры, соленый огурец на блюдечке и большая ложка, а пока я все это пересчитывал, передо мной встала и тарелка с супом.
– Слушать и хлебать одновременно могешь? – спросила Однопальцева. Я кивнул. – Тогда слушай. Сегодня утром я стала участником истории про потерянное бюро находок…
Мирославе Никифоровне Однопальцевой казалось, что ее муж очень сильно любит молоко. И хоть она ни разу не видела, как он добавляет его в чай или просит сварить себе манной каши с комочками, в этом Никифоровна была уверена. Сегодняшним утром молоко как обычно закончилось быстрее, чем рассчитывала Однопальцева, поэтому с открытием первого молочного магазина она выскочила на улицу.
От старшего поколения горожан часто звучала одна и та же повторяющаяся мысль: “раньше было лучше”, поэтому сегодня, как, впрочем, и всегда, стоило Однопальцевой добежать до магазина, случилось следующие:
– Молоко сейчас совсем не то, – тяжело вздыхая говорила продавщица, – Вот на прошлой неделе… То было настоящее молоко! А это что? Сплошная муть… Может вам лучше ряженки? Она хоть и не так хороша, как вчерашняя, но всяко вкуснее будет.
– Давайте молоко, муж мой ряженки не пьет.
– Ох, милочка, я тебя предупредила. Раньше оно ведь лучше было…
Мирослава Никифоровна положила бутылку в авоську, и затем, долго прощаясь с продавщицей, выбежала из магазина. Но несмотря на прежнюю срочность покупки молока, возвращаться домой так сразу Однопальцевой не хотелось – дел была целая куча.
В своем возрасте Никифоровна видела множество плюсов, молодость, как считала она сама, не шла к ее лицу. К тому же, прожив столько лет, Мирослава Никифоровна могла абсолютно безнаказанно надоедать людям. Вот и сейчас она решила заняться любимым делом.
Сперва, Однопальцева подошла к первому попавшемуся прохожему с заметной лысиной.
– Доброе утро, не подскажите, где ближайшая аптека? – спросила Никифоровна.
– Вон там, прямо, – показывая рукой ответил сонный горожанин.
– Разве прямо? Мне казалось, что аптека на соседней улице слева, – нахмурившись сказала Однопальцева.
– Может быть там и есть аптека, но идти до нее точно дальше.
– Вы путаете, молодой человек, – Никифоровна встала руки в боки.
– Нет, я точно знаю, что до моей аптеки ближе, – начал раздражаться горожанин, поблескивая лысиной.
– Я здесь всю жизнь прожила и знаю точно – быстрее идти до той, что я вам говорю!
– Зачем же вы тогда спрашиваете, – скривившись от недовольства спросил горожанин.
– И вправду. Зачем? – задумчиво протянула Мирослава Никифоровна и быстро-быстро зашагала в обратном направлении.
Гуляя по самым узким тротуарам Города, Однопальцева резво обгоняла прохожих, а потом сразу же переходила на прогулочный шаг прямо перед ними, пару раз останавливалась посреди дороги, чтобы долго искать что-то в сумке и каждый раз громко причитала о погоде.
Развлекаться таким образом Никифоровна могла бы до самого обеда, но внезапно увидела валяющийся на дороге ярко-зеленый шарф. Человеком Однопальцева была самым что ни на есть добрым, отчего мимо пройти никак не могла.
Отряхнув шарф от уличной пыли, Мирослава Никифоровна аккуратно свернула его и положила в авоську к молоку. Кто бы мог носить такой, бессловно, кошмарный аксессуар Однопальцева не могла предположить, поэтому решила отправиться в бюро находок – там с такими ситуациями должны разобраться быстро. Проблемой стало лишь то, что это самое бюро Никифоровна не видела уже шесть, а то и все пять лет.
– Молодой человек, не подскажете где находится бюро находок? – спросила Однопальцева у первого попавшегося прохожего.
– Что вам от меня нужно, женщина? Сначала аптека, теперь это? – повернувшись с перекошенным от бешенства лицом, спросил лысеющий знакомый Однопальцевой.
Не успела Никифоровна открыть рта, как ее перебил страшно шепелявый голос:
– Вы тоже ищите бюро? Все утро не могу его найти! – сказал невесть откуда взявшийся мужчина, сильно старше Однопальцевой.
Мирослава Никифоровна подумала, что может знать его, но вспомнить никак не получалось. Да и к счастью оно – долго слушать такое шипение Однопальцева была не в силах.
– И вы туда же. Что ж вам всем неймется то? – перешел на крик лысеющий горожанин, – Вам налево! – указывая рукой направо, проревел прохожий и быстрым развалистым шагом зашагал прочь.
– Я там был и бюро не нашлось, – сказал мужчина.
Никифоровна непроизвольно скривилась от шепелявой речи нового знакомого.
– Вот, держите мою сумку, – протягивая руку с авоськой, сказала Однопальцева и сразу же добавила, – Устала носить, – шепелявый кивнул, – И пойдемте с вами дальше по улице, я точно помню, что бюро было где-то здесь.
По прошествии сорока трех минут поисков шепелявый мужчина устал ходить и начал вместо бюро выискивать скамейку, а у Мирославы Никифоровны от постоянного шипения под ухом разболелась голова. В конце концов, пройдя еще пять с половиной минут, Однопальцева вместе с новым знакомым села на первую попавшуюся лавочку.
– А для чего вам бюро находок? – опомнившись, спросила Никифоровна.
– Вечером прошлого дня я потерял свой любимейший шарф. Мне думалось, что нашедший мог бы отнести его туда, в бюро. Но, видится мне, и само бюро потерялось. Навели беспорядков…
Однопальцева прикрыла глаза, тяжело вздохнула и зная ответ спросила:
– Как выглядел ваш шарф?
– Знаете, вот в точности как ваш! – радостно сказал шепелявый мужчина, подняв авоську с ярко-зеленым шарфом и бутылкой молока.
– И я просто встала и ушла, даже молоко не забрала! – закончила рассказ Никифоровна.
– Если ты мне напомнишь, то я обязательно занесу тебе литр своего, все равно не пью, – икнув сказал я и вытер тыльной стороной ладони губы.
Совершенно случайно я съел три тарелки супа, все соленья и выпил по меньшей мере четыре стакана шиповника. И как бы тяжело не было, нужно было уходить – у Никифоровны была ещё и запеканка к чаю.
Прямо перед выходом, стоя в коридоре, я увидел на табурете у двери поваренную книгу, взял ее в руки и рассмеялся.
– Историю то я рассказать и забыл! Увидел сейчас твою книгу и вспомнил зачем пришел.
– Тьфу ты, уже не меньше чем два года забываю вернуть ее в библиотеку. Положила вот у входа, думала вспомню и возьму. Может ты Вересковой занесешь?