Общее место, что пьеса «Вишневый сад» имеет жанровое определение «комедия». Об этом говорят на уроках литературы, объясняя, что в произведении Чехова «смех и слёзы» перемежают друг другу, что есть во всей системе героев и второстепенные, которым выделены комические роли: Епиходов, Шарлотта Ивановна, Симеонов-Пищик.
Несмотря на это, как современники Чехова, так и современный человек с трудом может назвать «Вишнёвый сад» исключительно комедией. К жанру приставляют эпитет «лирическая» или корень «траги-». Встречал в ученой книге и следующую вариацию: «невероятный драматический гротеск». Хочется, однако, приблизиться к тому пониманию «комического», что позволило самому Чехову отнести своё произведение к комедии.
Думаю, следует отталкиваться от кантовского определения «комического», изложенного в «Критике способности суждения»: «Смех – это аффект, возникающий из внезапного превращения напряженного ожидания в ничто».
Стоит дополнить, что смех именно оборачивает в «ничто» форму, в которой существовала прежде «идея» (будь то речь, действие и пр.)
Таким образом, смех как подрывающий элемент есть следствие некоторой мыслительной деятельности по созданию конкретного «представления», о чем говорится и в гегелевской трактовке «комического». Однако Гегель рассматривает смех как изобличающий элемент, вскрывающий через возникшее противоречие между предметом и его «представлением» истинную его сущность. Так «комедия» есть метод выявления «иллюзий» и избавления от них.
Если рассматривать систему конфликтов пьесы «Вишневый сад» именно через эту призму, то выяснится, что мотив «беспощадно уходящего времени» и может являться «комедийным» началом. Несмотря на то, что о каждом из героев (именно «героев», а не «персонажей»)написана отдельная «пьеса в пьесе», на то, что каждый герой не столько функциональный, сколько живой, именно «время» (или внешнее обстоятельство) обрекает его (их) на трагический финал, момент которого оттягивается теми, что привыкли жить(оно и не грех, собственно).
Таким образом, в основе чеховского «юмора» лежит мотив немощности человека и несостоятельности его «представлений», сталкивающихся с действительностью.
О чеховском восприятии "смешного" ёмко говорит следующий диалог, произошедший между писателем и Татьяной Щепкиной-Куперник:
