Прежде чем обратиться к твоей профессиональной карьере, я хотел бы вернуться к твоим первым дням. Как ты увлекся музыкой?
– Моя старшая сестра Ингела была одержима шведской поп-группой HEP STARS [в которой играл клавишник Бенни Андерссон, позже сформировавший ABBA]. Это она меня втянула. Мне было семь или восемь лет, и я был очень впечатлительным. Я любил HEP STARS. У нас были все их 7-дюймовые синглы, и мы даже дважды видели их вживую. Как только я увлекся коллекционированием пластинок, сразу же открыл для себя BEATLES. Первое, что у меня появилось, – мини-альбом с надписью I’m Looking Through You. Помню, как меня поразило их звучание.
Как ты получил свою первую гитару и кому ты обязан своим стилем?
– Гитара появилась гораздо позже. Будучи подростком, я немного поигрывал на акустической гитаре сестры, но на самом деле я мечтал об электрогитаре. И после долгой и настойчивой лоббистской кампании, направленной на моих родителей я, наконец, получил подержанный Hagström на Рождество в 1973. Он стоил 150 шведских крон, что составляло примерно 15$. Я тут же начал подбирать риффы к Smoke On The Water, Hey Joe, Breadfan, Jumping Jack Flash, No More Mr. Nice guy и так далее. Любой рифф, которые звучал круто, тут же привлекал мое внимание. Пару лет спустя я открыл для себя гитарное соло и замечательного гитариста Одди Хэлсэлла их британской группы PATTO конца семидесятых. Именно он и оказал на меня наибольшее влияние. Он и вокалист той же группы, Майк Патто.
В 1982 ты собрал группу EASY ACTION. Как все началось?
– Вообще все началось с моей первой группы STETSON CODY GROUP, дислоцировавшейся в моем родном городе Умео на севере Швеции. Изначально мы называли себя JOKER, потому что я фанател от Джокера из комиксов про Бэтмена. Однако после замены ударника и прихода на место гитариста моего двоюродного брата Свена Левбома другие участники предложили сменить название группы. Одному Богу известно, как мы додумались до STETSON CODY GROUP.
– В 1979 я переехал в Стокгольм и организовал несколько относительно успешных проектов, – например, KEE & THE KICKS, – которые и привели меня к знакомству с парнями из NOICE, а затем к присоединению к группе. Трудно говорить об EASY ACTION без упоминания NOICE. Там я познакомился с Пио Тиреном и впервые серьезно сосредоточился на сочинении песен. В 1981 я продюсировал их студийный альбом Europa.
– Я и Пио фактически начали планировать создание EASY ACTION в туровом автобусе, гастролируя с NOICE. После выхода альбома Europa в Швеции [1982] наш менеджер Санджи Тандан отправился на музыкальную ярмарку Midem в Канны, Франция. После его возвращения мы подписали исторический контракт с Сеймуром Стейном, основавшим основателей Sire Records. Мы стали первыми скандинавскими рок-исполнителями, добившимися такого успеха, так что это было во всех новостях. Хочу напомнить, что в 1982 музыкальный бизнес США не воспринимал скандинавский рок всерьез, но EASY ACTION навсегда изменили это. После нас такие скандинавские группы как EUROPE и TNT получили контракты с мажорными американскими лейблами.
Два твоих первых альбома с группой – одноименный Easy Action и That Makes One – стали действительно недооцененными пластинками в жанре. Что тебе запомнилось из работы над ними? Почему эти альбомы отошли на второй план? Было ли это связано с изобилием музыки в то время?
– Думаю, что дебютник Easy Action вышел слишком рано, чтобы попасть в американскую глэм-волну с такими группами как MÖTLEY CRÜE, POISON и так далее. Спустя несколько лет жанр sleeze стал безумно популярным. Убедительным доказательством моей теории является судебный процесс, последовавший за выходом песни We Want Action группы POISON, припев которой идентичен припеву песни We Go Rocking группы EASY ACTION. В итоге спор был урегулирован во внесудебном порядке, но я до сих пор сожалею, что не затащил в суд жалкие задницы Брета Майклса и СиСи ДеВилля после того, как услышал самодовольные комментарии Майкла по этому поводу во время пресс-конференции на Sweden Rock Festival. Журналист спросил его о We Go Rocking и EASY ACTION, и он ответил, что понятия не имеет, что это! Я еще могу смириться с тем фактом, что ты украл мою песню, но ты владеешь ею на законных основаниях, трус!
– Позже выясняется, что Рик Брауд, который продюсировал дебютник POISON и который был большим поклонником скандинавских глэм-групп типа EASY ACTION и HANOI ROCKS, принес наш альбом в студию во время записи Look What The Cat Dragged In. Он дал послушать его группе и предложил записать кавер на We Go Rocking, но они отреагировали типа: «Каверить какую-то гребаную шведскую группу? Давайте просто заберем ее! Кто что сделает?!» Это все со слов Рика. Во время судебного процесса я был слишком занят EUROPE, так что наши интересы защищала компания Warner/Chappell Music.
– Альбом That Makes One – это совсем другая история. В 1985 я и вокалист Зинни Зан разошлись во мнениях относительно того, в каком музыкальном направлении должна двигаться группа, в результате чего он ушел. Позже он переехал в Лос-Анджелес и поимел свою долю успеха с группой SHOTGUN MESSIAH. Зинни заменил Томми Нильссон, и мы сразу же начали работать над That Makes One. К тому времени моя уверенность в себе как автора песен и продюсера значительно выросла, и у меня было четкое представление того, какой должен быть саунд на альбоме. Наш тогдашний менеджер Нильс Квистборг пару раз был в США и серьезно заинтересовал такие лейблы как Geffen и Sony. Я думал, что будет еще одна большая экспортная партия шведского рока, но когда я ехал на фотосессию для обложки альбома That Makes One, мне позвонил менеджер EUROPE и предложил присоединиться к группе.
После окончания работы над альбомом That Makes One ты ушел из EASY ACTION и заменил Джона Норума в EUROPE, которые были на пике успеха с The Final Countdown. Было ли сложно покинуть созданную тобой группу?
– Вопреки расхожему мнению, сформированному СМИ, EUROPE тогда еще не были на пике славы. Да, Final Countdown стал хитом в Швеции, и у группы появилась фан-база в Японии, но только после того, как я присоединился к EUROPE, началось настоящее безумие. Во время репетиций перед The Final Countdown World Tour в Стокгольме мы постоянно получали сообщения о том, что промоутеры переходят на более крупные площадки из-за растущего спроса на билеты. Конечно, это было не из-за меня. Благодаря цепной реакции сингл в конечном итоге стал номером один в двадцати одной стране. После этого мы несколько лет не могли и носа на улицу высунуть без телохранителей! Конечно, за эти годы у меня была изрядная доля сожалений об Easy Action. Но я по-прежнему считаю, что это был правильный выбор, учитывая обстоятельства того времени.
Давай поговорим о команде под названием EUROPE. Группа была на пике карьеры, когда ты к ней присоединился. Насколько изменилась твоя жизнь после этого?
– Как я уже упомянул, головокружительный успех пришел постепенно, так что нам пришлось к этому привыкнуть. К такому нельзя быть готовым. Примерно через месяц после начала The Final Countdown World Tour в 1987 мы стали «беглецами» – так мы это называли, – потому что в конце каждого шоу после выхода на бис мы сразу же уходили со сцены через черный ход, возле которого нас ждал транспорт, и убирались оттуда к черту. КАК МОЖНО СКОРЕЕ. На собственном горьком опыте мы усвоили, что оставшись после концерта мы окажемся в ловушке неуправляемых фанатов! Когда я рассказываю об этом друзьям, всегда найдется умник, который спросит: «А в чем проблема остаться и раздать автографы своим поклонникам?» Как будто мы были избалованными мальчиками, которым не нравились руки, бабки дающие. При нормальных обстоятельствах – никаких проблем. Но можете представить себе 20 000 бьющихся в истерике фанатов, которые желают получить автографы, причем все сразу? Мы очень быстро поняли, что подобные вещи опасны, причем не только для нас и нашей команды, но и для окружающих. Нас несколько раз блокировали в отелях сумасшедшие поклонники, караулившие вход и пытавшиеся прорваться внутрь, подвергая при этом опасности других постояльцев и персонал. Как думаете, может ли полиция – допустим, пара сотен офицеров – контролировать толпу в 10-15 тысяч человек? Нет, и в итоге это приводит к травмам.
Твой первый альбом с EUROPE Out of This World стал выдающимся продолжением The Final Countdown, но не достиг тех же высот. Что можешь рассказать о записи той пластинки? Старалась ли группа выйти из тени The Final Countdown?
– После The Final Countdown World Tour я уехал жить на Багамы. Я купил в Майами домашнюю студию и записывал демки для нового альбома в своем особняке в Нассау, а Джоуи Темпест делал то же самое в Стокгольме. За пару месяцев до записи мы встретились с замечательным продюсером Роном Невисоном в Дании, чтобы посетить студию PUK, где мы изначально намеревались записать пластинку. Студия была отличной, но располагалась она в какой-то глуши, и мы чувствовали, что у нас ничего не получится.
– Мы все встретились на репетиции в Лондоне перед тем, как отправиться на запись в местную Olympic Studios. В первый же день Рон показал нам демозапись песни, которую написал сочинил специально для нас Дайан Уоррен, один из самых успешных сонграйтером в мире. Невисон же прославился тем, что приносил своим подопечным хиты, как, например, Alone и These Dreams для группы HEART, два успешных альбома которой он продюсировал. Рон поставил кассету, мы прослушали трек, и я понял, что это будет суперхит! Я уже слышал на этой записи голос Джоуи и свои гитарные партии. У остальных была такая же реакция, кроме Темпеста, который выглядел почти оскорбленным. «EUROPE – это вам не какая-то кавер-группа», – пробормотал он. И на этом все закончилось. Как только менеджер EUROPE Томас Эрдтман встал на его сторону – впрочем, как и всегда – он и Джоуи как бы «перевесили» остальных четырех участников группы. В тот момент я понял, что Эрдтман на самом деле не был менеджером EUROPE. Он принадлежал Темпесту. Песня, кстати, называлась Look Away.
– Следующей продюсерской миссией Рона Невисона после нашего Out Of This World стала группа CHICAGO, откуда пару лет назад ушел Питер Сетера. Хоть ему на замену и взяли замечательного вокалиста Билла Чамплина, в музыкальной тусовке поговаривали, что у них будут проблемы с достижением высот эпохи Сетеры. Поскольку мы как бы отказались от Look Away, Невисон предложил эту песню CHICAGO, и в итоге она заняла первое место в Billboard Hot 100! Песня Look Away не просто стала хитом – она оказалась круче, чем все остальные хиты CHICAGO с Сетера! Не нужно иметь богатое воображение, чтобы понять, как эта вещь могла изменить будущее группы
– Процесс записи альбома Out Of This World шел замечательно, и Рон проделал потрясающую работу. Настоящий профи. У нас было много сильного материала для пластинки, так что все мы были в предвкушении, рассчитывая, что сможем повторить феноменальный успех предыдущего альбома. В качестве первого сингла мы выбрали Superstitious, и это устроило всех. Я использовал модифицированный усилитель Marshall JMP, и вместе с гениальной настройкой Рона Невисона мы создали легендарный гитарный звук. Благодаря тембру, напоминающему тембр деревянных духовых инструментов, он стал известен как «звук флейты». До сих я каждый день ежедневно получаю электронные письма с вопросами об этом.
С EUROPE ты записал еще одну пластинку – Prisoners in Paradise, вышедшую в 1991. Альбом отличный, хотя его постигла та же участь, что и многих ваших коллег по цеху. Начало девяностых оказалось непростым временем для рок-групп восьмидесятых. Как в то время принимали этот альбом и хэви-метал в целом?
– Время, проведенное в лос-анджелесской студии с продюсером Бо Хиллом, было потрясающим. Я чувствовал, что у нас есть более тяжелый материал, который отлично вписывался в рок-музыку того времени. Было четкое ощущение, что мы на правильном пути. К сожалению, лейблы так не рассуждают. Четыре босса Epic Records посетили студию, прослушали записанные песни и запороли нашу пластинку, посоветовав писать больше баллад. Лейблы слишком полагаются на статистику, и они знали, что самая крутая наша песня в американских чартах – это Carrie из альбома The Final Countdown. И, к сожалению, наш лейбл крепко держал наши яйца в кулаке. Наше агентство уже начало бронировать следующее мировое турне, и если бы мы не выпустили альбом до этого, то убытки были бы астрономическими. Поэтому нам пришлось заменить боевички Break Free и Yesterday’s News на вещи типа Halfway To Heaven и I’ll Cry For You.
– Не могу сказать, что был счастлив по этому поводу, но, оглядываясь назад, могу однозначно сказать, что альбом получился великолепным. И, в отличие от многих наших коллег, которых с приходом гранжа послали нахрен их звукозаписывающие компании, наш лейбл продолжал работать с нами на Prisoners In Paradise. Почему? Да потому, что у нас все еще были миллионные продажи! Какой лейбл в здравом уме откажется от победителя? В конце концов, эволюция рок-бизнеса заставила нас взять паузу. Мы не чувствовали себя EUROPE в мире, принадлежавшем NIRVANA и PEARL JAM.
Начало девяностых было неудачным временем для рока и метала. Словно всем известным группам сказали расходиться по домам. Это же безумие какое-то. Вы играли слишком хорошо, что ли? А что ты думаешь о крахе тяжелой музыки в девяностые?
– Это было больно. Вдруг стало модно выходить на сцену и вести себя как бомж с ограниченными музыкальными навыками. Но лейблы пачками подписывали группы, которые уходили в гранж. Это было похоже на массовый психоз. Конечно, были и хорошие группы, которые со временем смогли выжить. Люди очень быстро забыли это дерьмо, которое длилось пять минут. Помню, как STONE TEMPLE PILOTS отреклись от гранжа при выходе своего второго альбома. Итак, пять минут убили рок-н-ролл. Временно. Рок-н-ролл никогда не умрет.
В 1999 EUROPE воссоединились для одного выступления, и это был единственный раз, когда ты делил сцену с Джоном Норумом. Расскажи подробнее об этом опыте. Почему группа не продолжила после этого? Ты обсуждал возможность присоединиться к EUROPE во время реюниона в 2003? Есть ли шанс снова увидеть тебя с группой?
– После того концерта были разговоры о воссоединении с обоими гитаристами, но этого так и не произошло. И я рад этому. Меня не заинтересовал ни один альбом из тех, что они выпускали, начиная с 2006. В них нет и тени тех замечательных песен, что выгодно отличали группу от других в прошлом. За исключением New Love In Town, которая изначально писалась для альбома Prisoners In Paradise. Я мог бы еще подумать о реюнион-туре по случаю годовщины Out Of This World или Prisoners In Paradise, но никогда не буду играть песни из новых альбомов.