Небо синее, как поле васильков. Последние рабочие дни декабря. Школы уже не работают. Наверное, сейчас люди сидят на кухне и пьют чай перед выходом на работу.
Сижу в отцовской машине, пропахшей сигаретным дымом и сушёной рыбой. И это всё в канун новогодних праздников! Такой отстой! Влад позвал меня на предновогоднюю тусовку, а я не смогу туда пойти, потому что должна ехать с отцом и матерью в какую-то мёртвую глушь! И на что я трачу свою юность? Мне же шестнадцать! Я хочу веселиться, а не вот это всё… Ещё и мама собирается целых триста лет.
— Мам! Ну быстрее!
— Да иду уже! Иду! — прокряхтела моя мать, путаясь в своём безмерно длинном пальто из искусственного меха.
Она, тяжело дыша, плюхнулась на переднее сидение автомобиля, прямо передо мной. От неё пахнуло сладковато-пряными духами, какие были в СССР, псиной и говяжьими сардельками. Убойное сочетание. На руках у женщины, что меня родила сидит подобие собаки — ее горячо любимая Анжела, чистокровный йоркширский терьер. Анжелу мама купила за бешеные деньги и за три года так и не призналась отцу сколько стоило это волосатое гавкающее чудовище. Потому что тогда бы моего батьку сразу сразил инсульт. Ибо такие деньги он не тратил даже когда менял резину на своей старенькой машине.
— Не надо было её звать, Сонька. Мы с тобой поедем на машине, а мать твоя пусть рядом на метле летит. Ей не в первый раз. – Подал голос отец, выбрасывая бычок сигареты в приоткрытое окно.
— Да хватит тебе своим языком трясти, конь старый!
— Сама такая! Я бы сейчас спокойно сидел дома, смотрел новости и ел холодец с горчицей. А ты меня заставила прогреть машину и тащиться к твоим странным родственникам за пятьсот километров в умирающее село! Ещё и с твоими баулами! Мать, ты же весь холодильник сюда вынесла! Такое чувство, что мы едем кормить голодающих африканских бедуинов, а не праздновать Новый год с кучкой стариков…
Это бы длилось вечно, но тут прозвучал оглушительный выстрел от матери.
— Хватит! Новый год — семейный праздник! Если ты не считаешь себя частью семьи, оставайся здесь и сиди дома как сыч!
После этого отец был вынужден замолчать и молча ехать куда скажет наш генерал в стареньком пальто. Ехали действительно долго, моя задница уже успела превратиться в кирпич, хоть папа и останавливался каждый час. Нужно же было выгулять драгоценную Анжелочку.
Приехали только к вечеру. Вся мамина родня уже собралась в доме её матери.
Там было человек пятнадцать людей преклонного возраста. Где-то в районе восьмидесяти пяти лет. После долгих поцелуев, удушающих объятий и воскликов «А как выросла Сонечка! Ну невеста! А жених-то есть уже? А худая-то какая! Лена, вообще дитя не кормишь что ли?! Ну ничего, вчера дед свинью заколол, откормим тебя хорошенько!» меня отпустили посмотреть дом перед поздним ужином.
Дом был старый, большой и деревянный. А ещё странный. Пахнет варёными овощами (предполагаю, их варили на Оливье), сырой свининой и стариковской одеждой. Так себе атмосферка. На полах и стенах ковры. Из старых хрустальных люстр льётся жёлтый обречённый свет. Конечно же, нет сети. Атмосфера странная. Не знаю как объяснить… мне было здесь очень тревожно. Не чувствую себя в безопасности. Может, потому что дом старый и совершенно незнакомый. Кстати говоря, я ожидала увидеть здесь много икон. Но никаких признаков верования. И тут я проведу 3 дня. Класс. Мне выделили крохотную комнатку со старым низким диваном. Зато личную! Ну, почти личную. Этот диван я буду делить с Анжелой. Это уже хорошо, ведь не придётся ютиться под боком у старухи, которую я видела пару раз за всю жизнь. Уж лучше спать с собакой.
Чемодан я не стала распаковывать. Лень. Да и всё равно скоро уезжать Потом ужин. Я кое-как отбивалась от родственников, каждый из которых пытался меня посильнее накормить. Сидели до поздней ночи, дом заснул только после трёх часов. Я так утомилась за день, что рухнула на кровать и вырубилась.
А к пяти утра меня разбудила возня и шорканье крошечных коготков о ковёр с красным рисунком. Анжела. Судя по звукам, ей приспичило справить нужду. Вот же крыса! Пришлось вставать, ибо терпеть это чудовище не умеет. Я нехотя натянула на собачонку мини-пуховичок (мама настрого запретила выгуливать её без одежды, потому что без неё драгоценная Анжела застудится), сама укуталась в мамкину шубу, которую я нащупала в темноте, и мы потопали на стужу. Я толкнула собаку прямо на отчищенную от снега дорожку. Сумерки застывали от холода. Влажный воздух стекленел у меня прямо в лёгких, больно обжигая. Минус тринадцать. Я подсвечивала всё вокруг фонариком на телефоне.
Ручной волкодав топтался на месте и нюхал снег.
— Быстрее! Сядь уже куда-нибудь! Какая тебе разница где писать?!
Но у моей подружки были другие планы. Она потащилась за дом, там где стояли хозяйственные постройки, в которых жили утки и козы. Дойдя до бабушкиных грядок, она всё-таки присела и сделала свои дела. Мы уже хотели закончить эту увлекательную прогулку, как Анжела резко остановилась и уставилась на сарай.
— Даже не думай! Завтра погуляем, пошли домой! Я хочу спать!
Только Анжелу это не интересовало. Она втянула воздух, зарычала и как сумасшедшая рванула в сторону сараев. Я чуть не выронила телефон.
— Стой! Стой, скотина! Я сейчас оставлю тебя здесь!
Угрозы не помогли. Пришлось бежать за ней по сугробам, ведь мать не простит меня, если на утро обнаружит свою любимицу в виде сосульки.
Анжела пулей заскочила в приоткрытый сарайчик, откуда пахнуло душным запашком коз. Я вломилась туда за ней, а после чуть не споткнулась о неё же, ведь Анжела стояла прямо возле порога.
— Ах ты паразитка! Да я сейчас тебя! — Я просипела задыхающимся шёпотом. Всё-таки бабкин огород был не меньше десяти соток, через которые мне пришлось бежать, перепрыгивая через подмёрзшие сугробы и кочки, на манер антилопы.
Но закончить гневные мысли я не успела, обратила внимание на звуки. Кроме моего шумного дыхания был отчётливо слышно что-то, похожее на разрывание хлопковой ткани. Своеобразный тугой треск. С таким звуком мать разрывает старую батину футболку, чтобы переименовать её в новую половую тряпку. В темноте я не могла понять что происходит. По звукам догадалась, что чужая собака залезла в сарай и нагло жрёт бабкину козу. Телефон я всё ещё сжимала в руке мёртвой хваткой, фонарик светил мне под ноги. Тут я додумалась поднять его повыше, чтобы осветить всю площадь. Белый свет выхватил из мрака чью-то спину.
В углу деревянного сарайчика на коленях кто-то стоял. Кто-то бледно-серый и совершенно голый, волосы длинные, почти до поясницы, все в колтунах. Голое нечто руками срывало белую шкуру с убитой козы. У меня ступор. Как это понимать? Что это?
Заметив белый свет фонаря та странная «штука» замерла. Слышу сопение. Оно принюхивается.
Когда Анжела увидела того, кто сидел в противоположном от нас углу, она начала истошно гавкать, исходя на пену. Тогда всё пришло в движение. Одним резким рваным движением существо выпрямилось и повернулось, уставившись на меня. Высокая девочка. Судя по телу, ей не больше десяти лет. Грудь ещё не начала расти, как и волосы на промежности. Я внезапно вспомнила зачем сюда вообще пришла и схватила истерящую Анжелу на руки.
В следующую секунду раздался страшный вой. Похожий на рыдания и растянутый во времени смех одновременно. Так странно. Словно девчонка пыталась что-то сказать, но разучилась это делать.
Я рванула прочь из сарая. Долетела до дома за считанные секунды и ввалилась в кухню. Несколько секунд я стояла совершенно молча. Пыталась понять что произошло. А потом как поняла. И как начала вопить. Истошно, совсем как Анжела минуту назад в сарае. Я орала будто меня резали. В кухню вбежала взлохмаченная мать в ночнушке и отец в трусах, который держал в руках маленький старый торшер на манер оружия. А сразу за ними в кухню высыпалась остальная мамина родня.
Вы только представьте. Я – шестнадцатилетняя девушка, бледная как снег, одета в майку и короткие шорты, сверху мамина колючая шуба, отцовские сапожищи, а в руках у меня телефон и оглушённая моим визгом собака.
Баба Валя взяла меня за плечи и хорошенько встряхнула так, что моя голова начала мотаться как у болванки.
— Не ори! Не ори, а то всё село услышит!
Я в ступоре уставилась на неё. А потом заговорила шёпотом.
— Ба…Там.. там какая-то девочка. В сарае. Она твою козу ела…
Мать только ахнула, а баба Валя наконец-то отпустила мои плечи.
— Она не живая, внучка. Не живая. Сейчас поест и сама уйдёт. Не бойся, Машка тебя не тронет, она никого не трогает. Вот я дура старая, забыла тебе сказать, чтобы ночью на улицу не совались.
— Мам, ты что из ума выжила?! Какая ещё Машка?! Соне померещилось сослепу, и ты туда же!
Меня удалось успокоить после того как дед залил мне в глотку стакан яблочного самогона. Алкоголь сначала обжег, а потом согрел нутро, заставляя подавить стресс. Ещё около получаса меня отпаивали крепким сладким чаем. Пока я пила чай, все остальные родственники пили корвалол. М-да, я приехала сюда, чтобы поседеть от страха и держать всех в тонусе. Когда мне задавали вопрос «Что же ты там увидела?» я снова и снова повторяла, что видела голую серую девочку, которая разрывала козу как лоскут ткани.
В итоге мама прекратила моё чаепитие и разогнала всех по комнатам досыпать. Я легла вместе с бабушкой и Анжелой. Пусть эта модифицированная собака послужит на благо моей психики, с ней мне спокойнее.
Днём родственники разошлись по своим домам, а мама, дед и папа поехали докупать продукты к грядущему семейному застолью. Мы остались вдвоём с бабушкой. К этому моменту я и сама не была уверена что вообще видела ночью. Она заварила чай с листьями малины, мы сели за стол в кухне и у нас состоялся самый странный разговор из всех странных разговоров, которые я только слышала.
— Я сейчас тебе всё расскажу, внуча. Только не перебивай и дослушай до конца! Давным-давно здесь жила Нюра. Хорошая женщина, очень душевная. Только судьба у неё была не завидная. Муж её, Витька, выпивал по-чёрному и всякое вытворял по пьяни, сильно бил Нюру. А она дура любила его до беспамятства и терпела. А потом забеременела. Машка ещё не родилась, когда он умер. Смерть ещё такая нелепая. Была лютая зима, прям как сейчас. Витька выпивал со своим соседом, жили на одной улице. Поздно ночью он возвращался домой, споткнулся, упал и заснул прямо в сугробе. Его нашли утром, он вмёрз лицом прямо в лужу. Нюра страшно горевала, а потом родила дочку и успокоилась. Маша родилась такая хорошенькая. Чудесная девочка. Росла очень умненькой и послушной. А потом она умерла, когда ей было всего одиннадцать лет. Заболела пневмонией. Наш фельдшер сделал всё что мог, но спасти Машу не смог. Тогда Нюра чуть с ума не сошла, отказалась хоронить дочку, отстранилась ото всех и замкнулась в себе. Сначала она начала неистово молиться, пыталась вымолить у Бога свою дочь обратно. То есть, у Христианского Бога, Иисуса.
У меня зашевелились волосы на голове, а бабушка спокойно отхлебнула чай.
— Баб Валь…
— А ну цыц! Я ещё не договорила!
Я замолчала. Так вот в кого моя мать такой диктатор.
— А когда не удалось, начала искать другие пути. Так она и дошла до истинных богов, которые были до пришествия Христианства на Русь. Славянские боги. Есть такой бог Троян, он целитель. Ему молились, когда тяжело болели. Но Троян не только лечит недуги. Он может воскрешать. Вот Нюра и обратилась к нему. Молилась, приносила ему в жертву резанных уток, торговалась, пытаясь выторговать свою дочку. Выторговала. Троян её услышал и вернул Машу с мира Нави, где бродят души мёртвых после смерти.
Баба Валя шумно вздохнула и посмотрела в свою кружку с чаем.
— Не веришь? Мы сначала тоже не верили. Пока сами не увидели Машу. Как бы тебе объяснить… Девчушка был мертва, но всё так же ходила по земле. Она ничего не говорила, только смотрела, и ела очень редко. Стала одичавшей, как зверьё. Выходила из дома лишь по ночам и часами бродила по лесу. Так они и жили вдвоём, вместе с Нюрой. Только вот Нюра состарилась и умерла пару лет назад, а Маша так и осталась девочкой. Мёртвые ведь не растут. Местные её боятся. Что уж тут греха таить, мы все её боимся. Когда Нюра умерла, никто не хотел заботится о ребёнке. А Машка хотела есть. По ночам она стала выходить из дома и драть скотину: гусей, кур, коз. Это было не часто, где-то раз в неделю. Мы решили закрыть на это глаза, ведь она никого не трогала, просто дитё хотело есть. Местные начали разъезжаться, не каждый сможет жить вот так, с мертвячкой по соседству. Село почти вымерло, осталась только кучка стариков как мы. Мы уже старые, куда уж нам ехать…
— И тогда вы решили позвать нас в гости? Ба, я чуть не умерла! У меня чуть сердце в желудок не провалилось!
— Ну прости ты меня, дуру старую! Надо было сказать, что у нас по ночам волки ходят, чтобы вы на улицу не выходили. Я надеялась, что вы Машку вообще не увидите. Да и кто знал что ты ночью пойдёшь на улицу! Если б не ваша Анжела, ты бы и не увидела нашу Машу.
— Ба, ну ты даёшь! Как можно не сказать о ТАКОМ своей родной дочери!
Бабуля снова тяжело вздохнула и опустила взгляд.
— Если бы твоя мама мне поверила, в лучшем случае, вы бы вообще не приехали. Мы с дедом так соскучились! Лена – наша единственная дочь, а ты наша единственная внучка. А потом она бы нас в город забрала. А как мы будем жить впятером в двушке?
— Мы бы что-нибудь придумали!
— Нет, Сонечка. Так только мучаться все будем. Не смогла бы я жить в душном городе. Да и как мы поедем одни? Тут же все наши родственники, Сонь. Мои две сестры и брат, моя тётка, племянник. Как же я их оставлю?
— Афигеть, я в шоке. Ба, как вы тут живёте?
— Мы привыкли так жить, понимаешь? Это наша обыденность. В худшем случае она бы меня в психушку отправила. Представь, звонит пожилая мать и говорит, что ночью по селу ходит мёртвая девочка, которая умерла ещё сорок лет назад, и ест наш скот. Ты только молчи, мамке своей ни слова! Пообещай мне!
— Бабуль…
— Обещай!
Хлопнула дверь в коридоре. Приехали родители и пришлось закончить разговор. На последок баба Валя убийственно на меня посмотрела и я произнесла шёпотом «обещаю». Началось бесчисленное нарезание салатов и приготовление любимого батиного холодца. Конечно, я всё время думала о нашем разговоре. Не просто отделаться от мысли что где-то рядом бродит мёртвая девчонка, знаете ли!
Новый год прошёл как обычно и спустя день мы вернулись в город. Наконец-то мои любимые каменные джунгли.
Я звонила бабушке каждый день, очень переживала. Шло время, девятый класс и всё такое, грядут экзамены. Разговор с бабушкой стёрся из памяти. Начался май, подготовка к ОГЭ шла полным ходом. В одну из тёплых майских ночей я проснулась от рыданий матери. Они с отцом сидели в кухне. Мать выла, вцепившись в трубку. Как я позже узнала, звонил дед. Ночью бабушку задрал дикий зверь, разорвал ей горло и сломал шею. Голова болталась на полоске коже. Она выглянула на улицу, когда услышала как кто-то жалобно мычит под окном, а потом её утащили за сарай. Думаю, вы сами догадались что за зверь это был.
Автор: Alisabet Argent
Источник: https://litclubbs.ru/articles/58814-seichas-poest-i-sama-uidyot.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
