История СССР это не только Гражданская война, ВОВ, Оттепель, "застой", "железный занавес", "бульдозерная выставка", диссиденты или Перестройка. Это и совершенно бытовые вопросы, та самая культура повседневности, которая, впрочем, непосредственно связана со всем перечисленным. После разрушения Империи и на заре появления нового молодого государства, изменилось буквально всё и даже все. В города потянулись поколениями угнетаемые крестьяне и рабочие, из мегаполисов же, напротив, схлынули волны дворян и мещан. Изменились и повседневные привычки новых горожан - в одежде, еде. И напитках.
Сразу после Революции, когда от разгромленного аристократического класса народу достались цистерны со спиртом и целые подвалы, полные марочных вин и шампанского, вышел декрет о запрете на производство крепкого алкоголя. И лишь в 1930х было решено поставить на поток, пусть и монополизированное государством, производство спиртного. И да, поначалу это спиртное было куда меньшей крепости, чем то, что производили позже. Постепенно снова входили в обиход водка, коньяк, вино, но тоже были ниже градусом. Например, крепкие напитки не должны были этой самой крепостью превышать 30 градусов. Вина были и вовсе слабенькие - до 11 градусов.
С приходом войны появилось и понятие «фронтовых 100 грамм», выдававшихся бойцам для поднятия духа, а порой и для обеззараживания…Притом, если в среднерусских широтах употребляли «беленькую», то где-нибудь на Кавказе и в Закавказье речь шла о крепленых винах. Менталитет!
После завершения Великой Отечественной войны производство алкоголя ещё больше возросло и разнообразилось. Но пиво и водка были наиболее доступными. Тогда же стали производить и спиртное более привычной крепостью свыше 40 градусов. К таким видам относились «Юбилейная», «Охотничья», «Сибирская» и «Посольская» водки. Для смягчения вкуса в спиртное стали добавлять сахар, корицу.
Вкусовые и ароматические добавки включали в состав «Зубровки», «Перцовки», «Петровской», «Лимонной». Пили в СССР почти все категории населения – рабочие, пролетарии, интеллигенция и партийное начальство. Многие граждане злоупотребляли алкоголем – для них стали работать вытрезвители. Кстати, водка стала своего рода «валютой» в СССР – бутылкой можно было рассчитаться за работу с сантехником или другим пролетарием.
Более состоятельные советские граждане могли себе позволить напитки подороже – шампанское, румынское вино, марочный коньяк, а то и португальский портвейн.
Вовсю применяли природные богатства Кавказа, Средней Азии и Закавказья - в СССР производили виноградные вина, ликёры, кукурузную, виноградную, абрикосовую водку. Если до войны все виды классической "беленькой" изготавливали из зерна (ржи, пшеницы, ячменя, овса), то после технологии изготовления алкоголя усовершенствовали. Теперь спирт очищали с помощью песочно-кварцевых фильтров и активированного угля. Качество и вкусовые свойства водки улучшались - она изготавливалась не только для внутренних потребителей, но и для экспорта.
Ассортимент вин был очень обширен – любителям спиртного предлагались хересы, портвейны и десертные вина. Однако развёрнутые властями меры борьбы с пьянством, хотя и способствовали сокращению смертей от алкоголизма, но привели к почти полному уничтожению некоторых сортов винограда. Порой вырубали целые виноградники. Но природа не терпит пустоты. Владельцы частных домов и участков при них не унывали и другим не давали - осваивая ремесло изготовления вина и самогона самостоятельно.
...При этом, стоит вспомнить слова "образцового помещика" Александра Энгельгардта о выпивке простого трудящегося человека: "Вообще нужно заметить, что между мужиками-поселянами отпетые пьяницы весьма редки. Я вот уже год живу в деревне и настоящих пьяниц, с отекшими лицами, помраченным умом, трясущимися руками, между мужиками не видал. При случае мужики, бабы, девки, даже дети пьют, шпарко пьют, даже пьяные
напиваются (я говорю «даже», потому что мужику много нужно, чтобы
напиться пьяным – два стакана водки бабе нипочем), но это не
пьяница. Ведь и мы тоже пьем – посмотрите у Елисеева, Эрбера,
Дюссо и т.п. – но ведь это еще не отпетое пьянство. Начитавшись в
газетах о необыкновенном развитии у нас пьянства, я был удивлен
тою трезвостью, которую увидал в наших деревнях. Числом полуштофов крестьяне, пожалуй, больше выпьют, но необходимо принять в расчет, что мужику выпить полштоф нипочем – галдеть только начнет и больше ничего. Проспится и опять за соху. Повторяю, мужик, даже и отпетый пьяница
– что весьма редко – пьющий иногда по нескольку дней без просыпу,
не имеет того ужасного вида пьяниц, ведущих праздную и сидячую
комнатную жизнь, пьяниц, с отекшим лицом, дрожащими руками,
блуждающими глазами, помраченным рассудком. Такие пьяницы,
которых встречаем между фабричными, дворовыми, отставными
солдатами, писарями, чиновниками, помещиками, опившимися и
опустившимися до последней степени, между крестьянами – людьми,
находящимися в работе и движении на воздухе, – весьма редки, и я
еще ни одного здесь такого не видал, хотя, не отрицаю, при случае
крестьяне пьют шпарко.
Выпьют, повеселеют, песни запоют, иной, может, и завалится, подерутся иногда, положительно говорю, ничем не хуже, как если и мы закутим у
Эрбера."
Продолжение следует