Мой духовный путь к Просветлению, начался с тибетского буддизма Ваджраяны, с практики буддийской медитации.
Самые первые знания Учения Будды и учений тибетских Мастеров, передавал мне мой отец, буддийский лама духовной традиции Шангпа Кагью (традиция «красных шапок» в тибетском буддизме Алмазного пути) Кончог Йеше Геше Тинлей Ринпоче.
Сам я, наполовину тибетец по крови. Моя мать – русская, по образованию – педагог – музыкант, преподавательница фортепиано. Мой отец – тибетец, буддийский лама, посвященный хранитель духовных знаний Тибетского Тантризма, бежавший от маоистских коммунистических репрессий против последователей буддизма, из Тибета, сначала в Маньчжурию, а затем, через Маньчжурию, в Советский Союз.
Мой отец – удивительный человек. Проведя больше половины своей жизни в Гималаях, на родине тантрической буддийской духовной практики и буддийской йоги Просветления, отец получил высшее буддийское духовное образование, был посвящен в священный сан ламы и прошел суровую йогическую подготовку в горном отшельничестве (в ретрите, то есть, в уединенной медитации).
Мой отец, является также высококлассным Мастером тибетского боевого искусства Маг – Цзал (тибетского кунг-фу), которому он с ранней юности обучался в тибетском городе Шигацзе у монахов традиции «Даб-доб» (монахов – воинов, типа Шаолиня, но только тибетская традиция), мастером боевого искусства Ниндзюцу (в Тибете есть горный Ашрам, в котором живут и тренируются, оттачивая свое искусство, сохраняя и передавая знания своей Традиции, потомки японских ниндзя клана Кога. Этот Ашрам некогда образовали бежавшие из Японии через Китай и Монголию в Тибет ниндзя, одновременно являющиеся буддийскими йогинами секты Сингон – сю, которых преследовали японские сегуны, объявившие охоту на ниндзя; в этой закрытой тайной Школе Ниндзя, прошел полный курс суровой подготовки мой отец, в жилах которого также текут частички японской крови настоящих Ниндзя, поскольку нашедшие укрытие от гнева сегунов в Тибете ниндзя, ассимилировали с тибетским народом; таким образом, и мой отец, и я – прямые кровные потомки Ниндзя Кога) и замечательным лекарем, специалистом по тибетской медицине (в Кхамской академии буддийской медицины, отец получил ламско – медицинское образование).
Жизненный Путь моего отца, вполне мог бы стать замечательным сюжетом для героического приключенческого боевика. Если описывать путь моего отца подробно, получилась бы потрясающе увлекательная книга в духе «Третьего глаза» Лобсанга Рампы, с элементами «ниндзя – экшена», и, наверное, очень немногие люди поверили бы в то, что описанная история – чистая правда – слишком уж у нас постсоветские люди, сначала искренне поверившие в тибетских лам, мастеров кунг – фу и ниндзя, а затем, разочаровавшиеся в этих темах после появления многочисленных шарлатанов и имитаторов, любят рассуждать о том, что йогов, обладающих чудесными способностями, или «настоящих ниндзя», «не бывает».
Многие знают о том, какие жестокие гонения устраивает на верующих буддистов, сохраняющих духовные традиции Тибетского Народа, коммунистическое китайское правительство. Еще со времен Мао, эта ситуация ненамного улучшилась. Мой отец – один из многих тысяч тибетцев, практически, изгнанных со своей Родины, вынужденных бежать от ужасов китайского диктата и тоталитаризма.
Через дружеские связи с серьезными международными обществами Рерихов и последователей Рамакришны и Вивекананды, которые, в свое время, активно налаживали контакты с буддийским духовенством школы Красных шапок (которую Рерих называл «буддизмом красной секты») и дружески общались с деятелями компартии СССР, мой отец, тибетский буддийский лама Кончог Йеше Геше Тинлей Ринпоче, получил разрешение Советского правительства на получение советских документов (советская номенклатура приняла отца, как «коммунистически настроенного последователя Николая Рериха», а Рерих, как мы помним, проповедовал идеи сближения марксизма – ленинизма с буддийской культурой).
Мой отец много лет прожил и проработал в Советском Союзе, как Советский Гражданин. Когда родился я, отец с самого раннего детства воспитывал меня в духе тибетской буддийской культуры, поэтому, можно сказать, я получил буддийское воспитание.
Отец очень серьезно относился к воспитанию сына. Он старался вложить в меня все Знания, какие только мог. Отец обучал меня тибетскому языку и с детства разговаривал со мной не только на русском, но и на тибетском.
Моя мать, учительница музыки, с раннего детства обучала меня игре на фортепиано, прививала мне любовь к классической музыке и классической русской литературе. На тот момент своего духовного пути, моя мать была серьезно верующей православной христианкой, и познакомила меня с духовными ценностями Православия. Буддизм она тогда еще не особо понимала и принимала, но тем не менее, очень терпимо относилась к тому, что отец обучал меня йогическим техникам медитации, поскольку видела в буддизме те же высокие духовные идеалы доброты, сострадания, внеличностной безусловной любви, служения, смирения и так далее, которые проповедовались в православной церкви. Сама мама каждое воскресенье посещала православный храм, читала серьезную православную духовную литературу (труды схиигумена Саввы Остапенко, Иоанна Лествичника, Никодима Святогорца, Феофана Затворника, Иоанна Златоуста, «Добротолюбие» и так далее). Ей было близко православие, поэтому она сама, на тот момент, не особо вникала в буддизм. Однако, она не была против того, что я, под руководством моего отца, изучал буддийскую философию и йогу. Отец также хорошо относился к православию, полагая, что православие представляет собой те же самые духовные ценности, которым учил Будда, только лишь изложенные другим языком, в другой исторической и национальной традиции. Таким образом, первые духовные и религиозные понятия, первые «семена духовности», с одной стороны, буддийские, а с другой стороны – православные, дали мне мои мать и отец. В возрасте десяти лет, мать привела меня в православную «воскресную школу», отец же, в свою очередь, обучал меня буддийской медитации, мантрам, вместе с отцом мы читали и разбирали литературные произведения буддийской философии.
С раннего детства, мои родители старались дать мне разностороннее образование. Я закончил музыкальную школу по классам фортепиано и флейты и художественную школу, с раннего детства участвовал в музыкальных конкурсах как пианист и флейтист, в художественной школе, рисовал работы для выставок.
Можно сказать, что у меня, как говорят в России о таких случаях, «детства не было». Вместо того, чтобы бегать по двору и играть в футбол, как другие мальчишки, я занимался музыкой, с детства осваивая труднейшую профессию музыканта (ведь музыкой, также как балетом или гимнастикой, нужно заниматься с раннего детства и серьезно, иначе ничего не получится), мать «тянула» меня «на свою сторону» - в музыку, а мой отец, мастер боевых искусств, старался воспитать меня Воином, и «тянул» меня «на свою сторону» - в мир боевых искусств и йоги. С самого раннего детства, я как – будто жил то в одном, то в другом мире. В течение всего учебного года, я жил в России – ходил в обычную среднюю школу, посещал занятия в музыкальной и художественной школах, участвовал в музыкальных конкурсах и концертах, ходил в православную «воскресную школу». Вроде бы, обычная жизнь обычного российского «маленького вундеркинда» (пишу это слово с иронией). Однако, мой отец, привносил в эту «обычную» жизнь, все самое необычное, незнакомое многим русским людям. Отец почти каждый день занимался со мной буддийской медитацией и йогой, и сам тренировал меня в боевых искусствах. Мне в детстве, было не до дружбы с мальчишками во дворе. Представьте: двух – трехчасовые занятия фортепиано под руководством мамы, и многочасовые тренировки по кунг – фу с отцом (с моим отцом, мы обычно ходили на стадион или в лес, который был недалеко от нашего населенного пункта, где отец обучал меня технике боевых искусств). Мой отец, тренировал меня в боевых искусствах, с помощью самых суровых методов (о многих из них даже не знала моя мать, иначе, она запретила бы эти тренировки). Отец мечтал в полной мере передать мне все драгоценные и редчайшие знания «вымирающего» в современном мире боевого искусства Ниндзюцу, боевого искусства – призрака, которое многие считают не существующим, вымышленным и «легендарным». Мой отец очень гордится тем, что он – потомственный ниндзя Кога, что кровь легендарных Синоби провинции Кога, течет в его жилах (семейный клан ниндзя Кога под названием Мандзидани, представители которого бежали из Японии в Тибет (Кога Манджидани)). Из меня, он старался воспитать самого настоящего воина традиции Кога, самого настоящего ниндзя. Отец тренировал меня так, будто затачивал острый – острый меч… Очень жестко воспитывал во мне смелость, твердость характера и силу Духа. Поскольку все настоящие ниндзя являются практиками тантрической японской духовной традиции буддизма Сингон – сю, основанной святым Кукаем, отец также обучал меня методам медитации буддийской школы Сингон, в которую он сам лично, дал мне первое духовное посвящение (также, как и тибетский буддизм, это школа буддизма Алмазного пути или «Алмазной Колесницы»).
Во время наших с отцом прогулок, мы медитировали, выполняя тибетские и «сингоновские» духовные практики, проводили в лесу буддийские молитвенные ритуалы, читали буддийские сутры, распевали мантры, выполняли даже знаменитый буддийско – шаманский ритуал умилостивления духа Фудо – Мьоо – Защитника японского тантрического буддизма, называемый «ГОМА – ХО» (это нечто вроде индийского «хавана», то есть, церемония чтения мантр у ритуального костра).
Отец обучал меня и боевой энергетике «киай – дзюцу» (нечто вроде шаолиньского цигун в ушу), и знаменитым магическим «пальцовкам» ниндзя в сочетании с мантрами ниндзя – ДЗЮМОН (КЭЦУИН И КУДЗИ – КИРИ), и приемам рукопашного боя и боя с холодным оружием. Отец учил меня фехтовать мечом, метать сюрикэны (заточенные стальные «звездочки»), владеть нунчаку, кусарикамой (серпом с цепочкой), боевой цепью «манрики» и саями, обучал прыжковой акробатике, в том числе боевой (акробатическим ударам ногами, приемам маскировки на деревьях и спрыгивания с деревьев в боевой ситуации), отрабатывал со мной техники кувырков, перекатов, кульбитов и сальто. Обучал также и тибетской национальной борьбе Маг – Цзал (она очень похожа на китайское Туйшоу или старинное, неспортивное дзюдо). Отец обучал меня приемам маскировки в лесу, техникам ведения боя на пересеченной местности, которые передавались в традиции Ниндзюцу, техникам бесшумного перемещения и скрытности. Однако главное, что он старался мне передать – это духовную составляющую древнего искусства Ниндзя, основанную на смеси буддизма и синтоистского шаманизма, называемую «Сюгэндо» или «Микке» («Нинпо – Микке»). Многие интересовавшиеся данной темой люди знают о том, что искусство Ниндзюцу, зародилось в Японии на основе Учения и практики шаманов Ямабуси («спящих в горах», горных отшельников), Учения Сюгэндо («Путь обретения Могущества», в переводе с японского языка). Ямабуси были одновременно природными шаманами и буддийскими монахами, их духовная практика включала в себя способы достижения Просветления, заимствованные из тантрического буддизма секты Сингон (родственной тибетскому буддизму, наиболее близко родственной из всех мировых направлений буддийской философии и йогической практики), шаманские техники, основанные на древнейших добуддийских знаниях японского и айнского народов, и духовные ритуальные церемонии синтоизма. Ямабуси были также и целителями, знатоками медицины, и мастерами энергетики (говоря современным языком, экстрасенсами), и магами – колдунами, и мастерами боевых искусств. Наследниками всех Знаний шаманов Ямабуси, стали легендарные ниндзя. Таким образом, мой отец, является Хранителем Духовных Знаний трех буддийских традиций: Тибетского Буддизма Алмазного пути школы Шангпа – Кагью, Японского Тантрического Буддизма школы Сингон – сю (школы святого Кукая, это также буддизм Ваджраяны, как и тибетский), и Традиции Сюгэндо – Учения Горных Шаманов Ямабуси. Все эти Знания, отец с раннего детства, передавал мне. От отца, я получил мои первые духовные Инициации (ритуальные Посвящения) в тибетский буддизм, в буддизм Сингон и в Сюгэндо (а Сюгэндо, как мы помним, является духовной основой боевого искусства Ниндзюцу и фактически, частью всесторонней подготовки воина в Ниндзюцу, которая включает в себя как физическую, так и психологическую, психо – энергетическую и духовную подготовку).
Моя жизнь с самого раннего детства, проходила в двух совершенно разных «мирах», в двух совершенно разных «измерениях реальности». Учебный год в России, учеба в обычной русской школе… Потом, летом – отец забирал меня с собой в поездки по восточным странам.
С четырех лет, и до времени первого курса моего студенчества в колледже искусств, отец каждое лето, забирал меня на все лето в путешествие по странам Азии. Таким образом, с отцом вместе, мы много раз побывали в Тибете, Бутане, Непале, Китае, Японии, Корее, Мьянме, Таиланде, Лаосе, Индонезии, Вьетнаме, Индии и на Шри – Ланке.
Во время наших с отцом путешествий по странам Востока, отец старался как можно более глубоко, познакомить меня, прежде всего, с духовной культурой Востока, с культурой Буддизма и Индуизма, и с традициями восточных боевых искусств. Отец мечтал вырастить из меня буддийского ламу, йогина и мастера боевых искусств, и это ему удалось.
Именно отец, открыл мне «двери» к моим Духовным Учителям, к моим Наставникам, к моим Гуру, Которым я обязан всеми моими нынешними знаниями. Отец специально возил меня «по святым местам» буддизма и индуизма, знакомил меня с различными духовными Учителями, с индийскими йогами, с тибетскими буддийскими ламами, с мастерами боевых искусств, факирами, целителями, шаолиньскими монахами, ниндзя, шаманами ямабуси, индийскими тантриками и агхори, с китайскими серьезными практиками и учителями Даосизма (Даосами), с индийскими суфиями и джайнами, с последователями Ошо в индийском городе Пуна (саньясинами), со святыми сикхами – последователями великого Кабира, с окинавскими мастерами традиционного каратэ…
Отец хотел, чтобы я прошел обучение и получил посвящения, от многих Духовных Учителей, чтобы я овладел многими духовными науками и практиками Йоги и Тантры (как индуистской, так и буддийской, и даосской), чтобы я, также, как и он, получил буддийское ламское духовное образование и стал буддийским ламой.
В восточных странах, я видел много волшебного и чудесного, прошел через многие суровые испытания, повстречал великое множество интересных людей, в том числе, самых настоящих Волшебников и Чудотворцев, и для подробного описания всего этого, наверное, не хватило бы и нескольких толстых томов.
Отец привел меня в знаменитый Шаолиньский Монастырь в китайской провинции Хэннань, в котором я жил по монашескому распорядку, и вместе с юными воспитанниками Шаолиня, обучался Шаолиньскому Кунг – Фу, Чань – буддийской медитации в духовной традиции, восходящей к святому Бодхидхарме (основателю Шаолиня), и искусству Шаолиньского Цигун (управления тонкой психической энергией Ци для укрепления здоровья, исцеления себя и других, и в боевых целях, - например, для разбивания твердых предметов голыми руками, для увеличения сила удара и увеличения уровня ударостойкости, умения «держать удар» («железная рубашка»). Я тогда, когда был еще маленьким мальчиком, а в дальнейшем – подростком и юношей, естественно, «бунтовал», даже сбегал из Шаолиньского Монастыря, в котором отец оставлял меня на попечение монахов – Учителей. Однако, пройдя через запредельно суровые тренировки в Шаолиньском Кунг – Фу (Традиционном Ушу ШАОЛИНЬЦЮАНЬ), я, «повзрослев», всем сердцем буквально «влюбился» в это благородное боевое искусство, одно из сильнейших Боевых Искусств в мире. В Шаолиньском монастыре, в который меня привозил отец (и оставлял там, чтобы меня «воспитали как следует»), я прошел полный курс обучения боевому искусству Кунг – Фу, и овладел техникой Кунг – Фу на уровне местных монахов. Учился боевым искусствам я очень быстро и с очень большим интересом, с увлечением, многие вещи, на отработку которых у других учеников уходили годы практики, у меня получались очень быстро, поскольку благодаря чаньской медитации, открывающей глубины сознания, как я это потом понял, во мне пробуждалась и начинала активно работать подсознательная память моих прошлых воплощений, прошлых реинкарнаций, в которых я много раз был и шаолиньским монахом, и мастером внутренних стилей Ушу из Удана, и ниндзя (собственно, старые кармические связи и привели мою Душу к воплощению именно у такого отца, именно в такой семье).
Помимо Кунг – Фу Шаолиньской Традиции и Ниндзюцу, отец старался ознакомить меня с техникой и методами тренировки самых различных боевых искусств Востока. Он мечтал и старался воспитать меня «идеальным воином», «бойцом – универсалом» (фактически, моим отцом двигала некая мечта «создать сверхчеловека»). Он «отдавал» меня на тренировки в школы джиу – джитсу, Дайто – рю Айкидзюцу, дзюдо, айкидо, каратэ Кекусинкай, каратэ Асихара, кудо, тайдо, каратэ Уэти – рю, Годзю – рю и Вадо – рю, тайцзицюань, багуачжан, вин – чун, кванкидо, нят – нам, вьетводао Вовинам, тайского бокса (муай – тай), бирманского бокса «летвей» и камбоджийского бокса «бокатор» (они очень похожи на тайский), тхэквондо, хапкидо, корейского боевого искусства тэккен, корейского «мунитского» боевого искусства вонхвадо, ниндзюцу Будзинкан (школа Мастера Масааки Хацуми) и ниндзюцу Дюкс – рю (школа знаменитого Фрэнка Дюкса, по мотивам биографии которого был снят фильм «Кровавый спорт» с Ван – Даммом в главной роли), боевого искусства Даосов с Уданских гор, и в другие школы боевых искусств. О моем пути в мире боевых искусств, в мире УШУ и БУДО – «на Пути Воина», в будущем, я планирую написать отдельную большую книгу.
Отец старался развивать меня всесторонне в мире боевых искусств. Когда он отдал меня в школу корейского боевого искусства тхэквондо, основанного на размашистых и высоких ударах ногами и ударах в прыжке, первое время, я получал очень много синяков и «хороших затрещин». Постепенно, тренируясь «до седьмого пота», я овладел тхэквондо на таком уровне техники, который позволял мне уверенно спарринговать с корейскими юными спортсменами такого же возраста.
Когда я уже ощущал себя в тхэквондо, «как рыба в воде», когда тхэквондо в буквальном смысле этого слова, «пропитало» меня всего на сто процентов, «до костного мозга», и стало моим «вторым я», будто я сам стал живым воплощением тхэквондо, когда я уже не боялся «маленьких и злых» корейцев, обучавшихся тхэквондо с раннего детства, которые прежде ставили мне очень много синяков, а теперь, уже сами стали падать все чаще от моих ударов, и у меня на голове «появилась корона» (движимый юношеским максимализмом, я уже прочувствовал себя «королем тхэквондо», способным бросить вызов любому корейцу и подраться с ним на равных как минимум, а как максимум, возможно, и победить), отец, вдруг, забрал меня из школы тхэквондо, и отправил меня обучаться технике дзюдо в юношескую школу дзюдо при главном додзе (тренировочном зале) мирового центра дзюдо «КОДОКАН».
В дзюдо, с моей головы уже «конкретно слетела корона». Ведь дзюдо представляет собой борьбу в обхват, с применением бросков и подсечек, в которой, по правилам, невозможно применить, практически ничего из того, чему меня учили в тхэквондо. В тех ситуациях во время спарринга с дзюдоистами, когда я мог бы, с легкостью применить удар ногой из арсенала тхэквондо, я не мог этого сделать, поскольку это было против спортивных правил. А бороться с помощью захватов и подсечек, я тогда умел, очень слабо. И я снова и снова оказывался поверженным, снова и снова оказывался распластанным на татами. Первое время моих занятий дзюдо, я в буквальном смысле этого слова, «летал» по залу, как «мячик». Я «бунтовал» и говорил отцу, что дзюдо – «не мое», тогда как тхэквондо – мое призвание и «моя стихия», говорил, что я не хочу заниматься дзюдо. Отцу было «все равно». Он твердо заявил мне, что я пройду курс обучения борьбе дзюдо, поскольку, как им было сказано, «настоящий Воин должен уметь не только бить, но и бороться». Со временем, через «кровь и пот», «огонь, воду и медные трубы» изнурительных тренировок по дзюдо, я стал обретать мастерство уже и в дзюдо. И когда на моей голове «появилась корона» снова, когда я уже был способен бороться с японскими дзюдоистами такого же возраста, на их уровне, отец забирает меня из школы дзюдо, и мы с ним едем в Таиланд – на родину тайского бокса… Ведь отец хотел научить меня одному из самых жестоких и суровых боевых искусств в мире – муай – тай (в Таиланде, на рингах по муай – тай, очень часто, поединки заканчиваются смертельными исходами, даже в наше время).
Когда я оказался в школе муай – тай в пригороде Бангкока – столицы Таиланда, и начал пробовать спарринговать с тайцами, первое время, я получал просто рекордное количество травм. Ведь все спарринги в таиландских школах муай – тай, проходят в полный контакт… Причем, используются страшные по своей разрушительной силе, удары локтями и коленями, в полную силу… Многие «боевые травмы» с тех времен, дают о себе знать, до сих пор…
Против «маленьких и злых» тайских мальчишек, которых обучали с трех – четырех лет искусству боя, «не работало» ни дзюдо, ни тхэквондо. Только ты пытаешься ухватить тайца за шиворот и повалить с помощью техники дзюдо, как получаешь коленом по ребрам… Только ты пытаешься нанести высокий удар ногой из арсенала тхэквондо – твоя нога подсекается ногой тайца, и ты либо оказываешься на полу, либо оказываешься «в ловушке» с захваченной ногой, стоя на одной ноге, и получаешь болезненные удары кулаками и локтями с близкой дистанции.
Мой отец, в каком – то смысле, проявлял ко мне значительную жестокость. Даже моя мать, до сих пор, не любит вспоминать о том, что меня тренировали на Востоке, где меня, как она полагает, «много раз чуть не убили». Однако, как говорится, «все что нас не убивает, делает нас сильнее».
В Таиланд мы с отцом ездили много раз, и всякий раз, на длительные тренировки по тайскому боксу. Поначалу, эти «веселые поездки» здорово поломали мою психику, но в конечном итоге, все это меня «закалило». И когда уже мир тайского бокса стал для меня «родным», снова – Шаолинь…
Шаолинь, в котором чань – буддийские монахи не давали мне проявить воспитанный в Таиланде агрессивный «боевой пыл», и тренировали в первую очередь мое сознание, воспитывая во мне состояние спокойствия и умиротворения, учили меня драться не «на эмоциях», не на адреналине, как в Таиланде, а в состоянии ДЗЭН – драться так, будто сидишь в медитации в абсолютном покое… Шаолинь, в котором 80 процентов тренировок состояли не в активном движении, к которому я уже привык в Таиланде в школе муай – тай, а в неподвижных позах, вырабатывающих терпение и контроль внутренних энергий тела, и в энергетических упражнениях цигун, развивающих не внешнюю мышечную, а внутреннюю Силу… «Перестраиваться» на совершенно иной «режим», было очень тяжело и физически, и психологически. Было ощущение, будто меня несколько раз «ломали», «доламывая» окончательно, и «пересобирали» заново. По принципу «забудь то, чему тебя учили, учись ходить, читать, жить и дышать заново», как говорят японцы.
Однако, Внутренняя Сила, знаменитая Ци, которой меня учили управлять шаолиньские монахи, всегда выигрывала в противостоянии с внешней силой, культивируемой в тайском боксе.
Шаолиньские мастера Кунг – Фу, поражали меня своими необыкновенными, «волшебными» умениями во время поединка двигаться будто – то бы очень плавно, очень легко, и даже медленно, но при этом я, двигаясь быстро и активно и применяя техники тайского бокса, не мог даже коснуться их, так ловко они уходили от ударов, опрокидывая меня на пол легко и играючи не смотря на всю мою искушенность в тайском боксе, «играясь» со мной, как со слабеньким ребенком.
В Шаолиньском Монастыре, меня учили применять во время боя внутреннюю психическую энергию Ци, обладающую силой, способной даже разрушать каменные стены с одного удара. Помимо Шаолиня, когда мы с отцом были в Китае, отец отдавал меня на обучение к Мастерам так называемых «внутренних» школ Ушу – Тайцзицюань и Багуачжан, в которых на тренировках выполнялись очень плавные движения, похожие на танцевальные па, однако, при боевом применении, эти боевые искусства отличаются невероятной эффективностью, даже в противостоянии с опытными мастерами Кунг – Фу, Каратэ или Муай – Тай: в боевой ситуации, мягкие и грациозные движения, становятся стремительными, и расслабленные, ненапряженные мышцы мастера Тайцзи или Багуа, мгновенно наполняются могущественной психической силой (Ци, праной), способной повергать наземь более крупных и физически крепких противников с такой легкостью, будто это легкие теннисные шарики.
Мой отец, человек очень известный в узких кругах мастеров боевых искусств, благодаря своим дружеским связям, простиравшимся практически «по доброй половине Азии», далеко за пределы Тибета, привел меня к наиболее значимым для меня Учителям Боевых Искусств, которые стали для меня в самом высоком смысле этих слов, УЧИТЕЛЯМИ ЖИЗНИ.
Многие знают, что на Востоке, в традиционных школах Боевых Искусств, школах Будо и Ушу, Учитель, Сэнсэй или Шифу, является вовсе не «тренером» и не просто преподавателем техники. Учитель в восточном Боевом Искусстве – это и Духовный Наставник, и учитель медитации. Во многих традиционных Школах, во многих додзе, в программу обучения, входят глубокие курсы духовных практик (дзэнских, тантрических, синтоистских, даосских – в зависимости от культурных особенностей конкретной традиции). Я обучался, по большей части, в школах неспортивной направленности, в тех школах Боевых Искусств, в которых ставились во главу угла энергетика (вроде цигун) и практики по работе с Сознанием и психикой. Таким образом, все то, чему меня обучали мои японские Сэнсэи и мои китайские Шифу – было накоплением того драгоценного духовного «багажа», который, в дальнейшем, сработал для меня «топливом» для духовного «взлета» в глубокой в медитации, «топливом» для моего будущего прорыва в состояние Просветления уровня Будды. Я шел к Просветлению не только через медитативные практики тибетского буддизма, буддизма Сингон – сю и шаолиньского чань – буддизма, но и через все те занятия, тренировки и испытания, которые я проходил в школах Боевых Искусств на Пути Воина. Поэтому, можно сказать, что я достиг Просветления и благодаря боевым искусствам, тоже. Через Путь Воина, очень многие приходят к Просветлению… Через путь Мирного Воина. В большей степени Духовного Воина, чем просто бойца…
Благодаря моему отцу, благодаря его обширным дружеским связям в мире японских и китайских мастеров Будо и Ушу, мне выпала величайшая Честь, серьезно обучаться Боевым Искусствам у самых лучших Наставников.
Подробно описывать мой путь в Боевых Искусствах, не позволяет объем данной статьи – автобиографии. Однако, не могу не упомянуть о моих главных Наставниках – о людях, которые оставили глубокий след в сердце, в Душе, о тех людях, которые стали Учителями Жизни.
Наставников по Боевым Искусствам, у меня было много. Были и те, кто учили только лишь технике и физическим упражнениям, те, кто принимали экзамены на пояса и даны, готовили к этим экзаменам. А были среди моих Сэнсэев те, кто стали для меня и духовными Учителями, и близкими сердечными друзьями, которые относились ко мне, практически, как к сыну или как к младшему брату.
Благодаря горячему стремлению моего отца воспитать меня «сверхчеловеком», я познакомился с величайшими мастерами и получил от них уникальные Знания, которым нет цены. Я обучался айкидо напрямую у лучших в мире Мастеров этого искусства: Коити Тохея, Сьодзи Нисио, Мицуги Саотомэ, Ясунари Китауры, Минору Канэцуки, Любомира Врачаревича, Нобуеси Тамуры. Из всех школ и стилей Айкидо, моей «большой любовью» стали школа Коити Тохея и школа «Реальное Айкидо» Любомира Врачаревича. Особенно ценным для меня было практическое, «прикладное» применение мощной динамики и техники Айкидо в реальной боевой ситуации, поэтому, «Реальное Айкидо» стиля Врачаревича, наиболее отвечало моим интересам. Направление Айкидо школы Коити Тохея, привлекало меня богатством, разнообразием и глубиной энергетических практик Киаи (японский цигун). Моими главными Наставниками в Ниндзюцу были Масааки Хацуми (соке школы Тогакурэ – рю и основатель школы Будзинкан), Стефен Хайес (ученик Масааки Хацуми) и Фрэнк Дюкс (мастер клановой традиции Танака и основатель школы Дюкс – рю). Особенно теплые отношения Учителя и ученика сложились у меня с мастером Вон Кью Китом, основателем школы шаолиньского кунг – фу, цигун и дзэн «Ванам» (Вон Кью Кит, автор популярных книг «Энциклопедия Шаолиня», «Энциклопедия дзэн», «Искусство цигун» и других), продолжателем традиций Северного Шаолиньского Монастыря и великим Целителем, исцелившим тысячи людей со всего мира, от тяжелых хронических заболеваний. Мастер Вон Кью Кит обучал меня и боевому применению Шаолиньского Кунг – Фу, и духовным и энергетическим аспектам тренировки в Кунг – Фу, технологиям и практикам развития внутренней Силы, дзэнской медитации и искусству Цигун, в том числе применению Цигун для исцеления пациентов от хронических заболеваний. Благодаря Мастеру Вон Кью Киту, я смог не только получить уникальные боевые навыки (которые можно обрести, только занимаясь в аутентичной школе традиционного Кунг – Фу, имеющей прямую преемственность от Шаолиньского Монастыря), но и развить драгоценные целительские способности, позволяющие освобождать людей от боли и страданий, помогать людям избавляться от таких заболеваний, как сердечная недостаточность, астма, диабет, раковые опухоли (мастер Вон Кью Кит и его ученики, уже много лет, даже успешно исцеляют больных онкологическими заболеваниями). Шифу Вон Кью Кит всегда учил меня тому, что помощь людям, исцеление и оздоровление, а также духовное развитие и гармония с Космосом, развитие благородных качеств (буддийских добродетелей: доброты, сострадания и мудрости) намного важнее, чем боевое применение Кунг – Фу (хотя, сам он, владеет боевой техникой Кунг – Фу виртуозно, однако, крайне неохотно обучает этому других). В юности, когда я обучался у Мастера Вон Кью Кита, я больше интересовался боевыми практиками (это и естественно для юноши), однако сейчас, с углублением жизненного опыта, я начал по – настоящему ценить все то «разумное, доброе и вечное», что засевал в мою душу Мастер Вон, и прежде всего и в большей степени даже именно высший космический цигун, предназначенный для расширения сознания и духовного роста, и буддийскую медитацию, приводящую духовного искателя к Просветлению во имя спасения всех живых существ.