На кухне стояла напряженная тишина. Стол был накрыт идеально: скатерть, красивая посуда, бокалы с отблеском света от люстры. В центре стола, как царственный гость, возвышался пирог – гордость хозяйки, Нины Ивановны, готовившей его весь день. Рядом крутилась дочь, Катя, пытаясь найти в телефоне рецепт на всякий случай, если вдруг мама забудет, сколько минут ещё надо печь картошку.
— Ты бы лучше помогла, а не в телефон свой уткнулась! — укорила её Нина Ивановна, поправляя полотенце на плече.
— Мама, я проверяю рецепт! Вдруг ты что-то перепутала? — отозвалась Катя. — Перепутала? Да я этот пирог всю жизнь готовлю! — Нина Ивановна бросила на дочь взгляд, как будто Катя только что предложила добавить в пирог шоколад. — Сама пойду проверю.
Катя вздохнула и села за стол, мрачно глядя на экран телефона. Нина Ивановна скрылась в коридоре. Тут вошел Саша, муж Кати, в трениках и футболке, по обыкновению игнорируя торжественную обстановку.
— Что, опять у вас кулинарный бой? — с улыбкой спросил он, присаживаясь рядом.
— Да как обычно... Мама опять переживает. Ей кажется, что я ничего не понимаю в пирогах. А я просто хотела помочь!
Саша покачал головой и тихо сказал:
— Ты только не начинай... Мамы они такие — им всегда виднее.
— Мамы... — с усмешкой повторила Катя, и тут из кухни донеслось громкое «Ах!» и звук упавшего противня.
— Всё, начинается, — прошептала Катя и, закатив глаза, рванула на кухню. Нина Ивановна стояла у плиты, тяжело дыша, а рядом валялся противень с пирогом, который больше напоминал нечто взорвавшееся. От его когда-то красивой формы не осталось ничего. Катя прикусила губу, чтобы не засмеяться, но
Нина Ивановна этого не заметила — она уже стояла с телефонами в руках, набирая подругу.
— Алло, Людка? У меня катастрофа! Я — так-так, ты не поверишь, — пирог сгорел! Ну, почти... Он... Да, это Саша! Я тебе говорю, это его глазки сглазили!
Катя смотрела на мать, не понимая, при чем тут Саша, но кивать не решалась.
— Мама... — робко начала она, — давай сделаем новый? Или закажем пиццу, а?
— Пиццу? Пиццу? — Нина Ивановна посмотрела на дочь так, словно она предложила оскорбление рода. — Ты что, думаешь, пицца спасёт праздник? Это же... это... Ну, как ты не понимаешь!
В этот момент Саша заглянул в кухню.
— Мам, ну чего, пицца — это тоже вкусно. И без риска для здоровья, кстати, — вставил он, пытаясь разрядить обстановку.
Нина Ивановна вскинула руки и с таким трагическим видом воскликнула:
— Да как я вообще в эту семью попала?! Мужики — одно сплошное недоразумение, дочери — предательницы! Пиццу! Тьфу! Это был мой лучший пирог, — она смотрела на Катю с таким видом, будто это она сбила противень с пирогом.
— Мама, ну хватит. Все нормально. Мы просто закажем что-то другое, ты отдохни, — мирно сказала Катя. Нина Ивановна вдруг села на стул и смахнула воображаемую слезу. Тишина в кухне повисла тяжелая. И тут Саша нарушил ее фразой:
— А давайте закажем японскую еду. Могу суши принести. Всё равно пирог уже как-то не к месту.
Катя вздохнула, но на этот раз уже с облегчением — всё-таки, у мужа был неплохой талант сглаживать углы.