Произведения Пу Сунлина (1640-1715) давно перешагнули границы Китая, их читают по всему миру на всех основных языках. В издательских аннотациях его уважительно называют ученым конфуцианского воспитания. Да, он был ученым – то есть получил образование в области классической китайской философии. Но вот доказать «государственной машине», что достоин должности хотя бы уездного чиновника так и не смог. Не получив назначения, Пу Сунлин навсегда остался студентом: так в средневековом Китае обозначалась степень того, кто претендует на место госслужащего, но экзамен для поступления не сдал. Год за годом он делал попытки удовлетворить условиям испытаний в империи Мин – заслужить положительную оценку за сочинение, состоящее из восьми разделов с числом иероглифов не менее 300 и не более 700, в строго установленном стиле, по одному из пяти конфуцианских трактатов. И вновь и вновь получал «неуд» – такова была судьба многих претендентов.
Зато вместо чиновника, одного из миллионов за всю китайскую историю, однажды миру явился и успел при жизни прославиться автор причудливых фантасмагорий, в которых оказались стерты границы между миром действительности и миром магии. В которых живут и действуют разномастные духи, лисы-оборотни – то любвеобильные, то смертельно опасные, монахи-волшебники – то набожные и добродетельные, то плутоватые и даже с криминальными наклонностями… В рассказах и повестях Пу Сунлина бескрайний простор для всяких чудес и странностей. Здесь герои даже не удивляются, когда кто-то признаётся, что он или она – оборотень. Заброшенные могилы материализуются в роскошные хоромы. Кувшины с изысканным вином исчезают в одних погребах и появляются в других. Пара влюбленных находит приют в монашеском рукаве, а прелестная девушка в зеленом платье оказывается лишь временным обличием зеленой осы.
Мифологический взгляд на мир полон суеверности, граничащей для нашего ума с наивностью. Но именно таковы были представления китайского народа того времени, его ощущения жизни и смерти, наполненные острыми эмоциями. В верованиях средневековых жителей Поднебесной души умерших людей не уходили ни в рай, ни в ад (таких мест просто не было), а продолжали существовать бок о бок с живыми. Китайский фольклор запечатлел именно такой макрокосм, а Пу Сунлин черпал вдохновение и сюжеты в его легендах и сказаниях, много лет собирая и записывая их.
Надо заметить, что этот труд отличался от позднейших европейских примеров собирания сказок или мифов. Средневековый китайский писатель не ставил своей задачей сохранить «уходящую натуру», так как в его случае она еще никуда не уходила: смесь реальности и древних верований была естественна и повсеместна в жизни его родного народа. Он просто отображал мистическую грань этой жизни, при этом не отрываясь от ее быта, традиций, семейного уклада, труда, воспитания детей и т.д. А также вечного поиска справедливости на земле, борьбы со злом на стороне тех, кто честен и трудолюбив, умен и талантлив, искренне влюблен и верен своим любимым.
Именно эти ценности главенствуют в новеллах сборника «Монахи-волшебники» в переводе выдающегося филолога-китаиста В.М.Алексеева (1881-1951). Предисловие переводчика к сборнику представляет особый интерес. В нем ученый легко и доступно создал представление о сложной природе и сути религиозных верований, а также о той вроде бы непримиримой двойственности, которая у русского и китайского народа исстари проявлялась в отношении к духовенству. С таким вступлением чтение становится не только занимательным, но и глубоко познавательным.
Пу Сунлин Монахи-волшебники. Легендарные новеллы китайского писателя XVII – XVIII вв./ Перевод с китайского В.М.Алексеева. – Москва: Центрполиграф, 2024. – 383 с., ил.
Если Вам понравилась идея и эта статья попрошу Вас поддержать развитие канала "Книжный класс" значком "Большой Палец Вверх" и подпиской на него. Это имеет большое значение для развития канала на Яндекс.Дзен, мотивации и дальнейших публикаций.
Оставайтесь с нами.