В небольшой деревушке жили старик Петр Ильич и старуха Мария Петровна. Каждому из них было уже за семьдесят, и, казалось бы, прожили они вместе целую вечность. Их маленький домик, окруженный ухоженным садом, всегда славился уютом и гостеприимством. Соседи частенько захаживали к ним на чай с пирогами, которые Мария Петровна пекла с особым мастерством.
Но в один хмурый осенний день что-то надломилось в их отношениях. То ли осенняя хандра навалилась, то ли старые обиды всплыли на поверхность, но только решили они вдруг, что пора им расстаться. Да-да, именно так – развестись на старости лет!
Новость о разводе Петра Ильича и Марии Петровны облетела деревню со скоростью ветра. Соседи охали и ахали, не веря своим ушам. Как же так? Ведь прожили вместе столько лет, вырастили детей, нянчили внуков. Да и кому нужен развод в таком почтенном возрасте?
Но старики были непреклонны. Начали они делить имущество, нажитое за долгие годы совместной жизни. Вот тут и началось.
Мария Петровна, войдя в раж, принялась расхаживать по дому, тыча пальцем в разные предметы и приговаривая: "Это мое, и это мое!" Старый сервант, доставшийся ей от бабушки? Конечно, ее! Любимое кресло-качалка? Само собой, тоже ее!
Петр Ильич, глядя на это представление, сначала только хмыкал да бормотал себе под нос. Но когда дело дошло до его любимого радиоприемника, не выдержал:
"Ну уж нет, Маша! Приемник-то мой! Я его своими руками чинил, когда он сломался!"
"Ах, твой? А кто его тряпочкой каждый день протирал? Я! Значит, мой!" – парировала Мария Петровна.
И понеслось. Каждая вещь в доме вдруг обрела особую ценность, став яблоком раздора между двумя упрямыми стариками. Они спорили о кастрюлях и сковородках, о старых фотоальбомах и даже о метле, которой Петр Ильич подметал двор.
Накал страстей достиг своего апогея, когда дело дошло до единственных парадных брюк Петра Ильича. Мария Петровна, распалившись не на шутку, схватила ножницы и одним решительным движением разрезала брюки пополам.
"Нате! – воскликнула она, протягивая мужу одну штанину. – Держи! Ты же хотел все поровну делить?"
Петр Ильич, глядя на остатки своих некогда любимых брюк, побагровел от гнева. В его глазах заплясали озорные чертики, и он, ни слова не говоря, направился в сарай. Через минуту он вернулся, держа в руках старую двуручную пилу.
"Ах, поровну? – прорычал он. – Сейчас я тебе покажу, как делить поровну!"
И началось такое, чего деревня еще не видывала. Петр Ильич, кряхтя и отдуваясь, принялся пилить мебель. Старый дубовый стол, за которым они столько лет обедали всей семьей, был разделен на две неровные части. Следом за ним та же участь постигла буфет, стулья и даже старую этажерку с книгами.
Мария Петровна, поначалу опешившая от такого поворота событий, быстро пришла в себя и присоединилась к разрушительной деятельности мужа. Она схватила молоток и принялась отбивать половину кафеля на кухне, приговаривая: "Мне половина и тебе половина!"
Так, в пылу раздела имущества, они и не заметили, как стемнело. Уставшие и взмыленные, они сели на пол посреди того, что еще утром было их уютным домом. Вокруг валялись обломки мебели, осколки посуды, клочья обоев. В тусклом свете единственной уцелевшей лампочки это зрелище выглядело по-настоящему удручающим.
Петр Ильич, тяжело вздохнув, посмотрел на свою половину стола, потом на Марию Петровну, сидевшую на своей половине кровати. И вдруг его пробрал смех – сначала тихий, а потом все громче и громче. Мария Петровна недоуменно уставилась на мужа, но через мгновение и ее лицо озарилось улыбкой. Вскоре оба старика хохотали так, что слезы катились по их морщинистым щекам.
"Ох, Петруша, – сквозь смех проговорила Мария Петровна, – что же мы натворили?"
Петр Ильич, утирая слезы, ответил: "Да уж, Машенька, дел наворотили. Как теперь жить-то будем?"
И тут, глядя друг другу в глаза, они поняли, что все эти годы, прожитые вместе, все радости и горести, которые они делили, все это намного важнее, чем какие-то вещи. Они осознали, что их любовь, пусть и потрепанная временем, все еще жива.
"А знаешь, Маша, – сказал вдруг Петр Ильич, – а давай-ка мы с тобой все это вместе починим? Глядишь, к золотой свадьбе и управимся".
Мария Петровна улыбнулась и протянула мужу руку: "Давай, Петруша. Только теперь уже не будем ничего делить. Все у нас будет общее – и радости, и горести".
На следующее утро вся деревня с удивлением наблюдала, как Петр Ильич и Мария Петровна, взявшись за руки, шли в сельсовет забирать свое заявление о разводе. А потом, закатав рукава, принялись вместе ремонтировать свой дом.
Соседи, глядя на эту картину, только качали головами и посмеивались. Но в глубине души каждый из них понимал, что стал свидетелем настоящего чуда – чуда любви, которая оказалась сильнее обид, упрямства и даже времени.
С тех пор в доме Петра Ильича и Марии Петровны снова воцарились мир и согласие. Они часто вспоминали эту историю, посмеиваясь над своей глупостью. А соседским детишкам, прибегавшим к ним за пирожками, рассказывали, что самое главное в жизни – это уметь прощать и ценить то, что имеешь.
Так и жили они, душа в душу, подавая пример всей деревне. И каждый вечер, сидя на крылечке своего обновленного дома, они держались за руки и благодарили судьбу за то, что она подарила им друг друга и помогла сохранить свою любовь, несмотря ни на что.
- Дорогие читатели! Ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал если понравился рассказ.