Александр Худяков – актёр ведущих театральных площадок Петербурга, номинант премии «Золотая маска» за лучшую мужскую роль. Многие спектакли, в которых он играет, поставлены по книгам, например, «Заводной апельсин», «Билли Миллиган», «Чайка», «Эффект Чарли Гордона».
Увидев Александра на сцене хотя бы один раз, вы уже не сможете жить без театра, гарантируем! Поэтому горячо рекомендуем сходить на премьеру спектакля «Три» по «Трём сёстрам» Чехова – 16 ноября, в Камерном театре Малыщицкого.
Вы любили читать в детстве?
Нет, я не очень любил читать. Меня заставляли в школе и дома. В детстве я читал немного, но была одна книга, которая в 14 лет произвела на меня сильнейшее впечатление. Она называлась «За гранью разума». Дело было летом, я тогда работал, развозил хлеб. Мужчина, который работал вместе со мной, однажды дал мне книгу и сказал: «Верни только». А потом куда-то пропал.
Это очень простая литература, ничего вообще в ней нет, но почему-то она снесла мне голову.
Там было про абстрактное мышление и про то, что всё, что ты можешь себе представить, на самом деле уже существует. Там очень простая история про человека, который попадает в вымышленный мир, где встречает карлика.
Книга тогда очень сильно на меня повлияла, и я стал писать, даже написал рассказ. Образы из этой книги я потом часто использовал в спектаклях.
Самое сильное впечатление, когда я уже стал ходить в библиотеку, на меня произвели «Ангелы и демоны». Я прочитал эту книгу в 15 лет, когда она только вышла. В библиотеке она была уже потёртой.
Я понял, что читать – это интересно, но просто надо найти своего автора, который сегодня в тебя попадает. Вот именно сегодня. В меня сейчас попадает, конечно, больше история, связанная с социальным устройством мира.
Как вы поняли, что хотите стать актёром?
Всегда это один и тот же ответ. С детства я был очень публичным, любил это. Я выступал во всяких школьных представлениях, мне очень нравилось. Я видел, что я могу держать зал, общаться, и люди смотрят на меня, и мне это нравилось.
Но потом я был хоккеистом, и хотел быть им в первую очередь. Потому что я играл и ездил в Питер из Кингисеппа, играл здесь за команду.
Позже у меня стало садиться зрение, и я уже перестал видеть шайбу. С хоккейной карьерой пришлось попрощаться.
Я приехал в Петербург изначально с желанием стать популярным киноактером. Конечно же не поступил в театральный, поступил в институт кино и телевидения на другую специальность. И пошёл сразу же в актерские агентства. Мне дали эпизод, даже не массовку. Я там играл наркомана, который принёс картину, эпизод был без слов, но меня там задерживали. Очень интересная история была.
Я понимал, что можно так потихонечку продвигаться, потому что меня с удовольствием брали в массовку, я много где снимался. А потом, когда я уже поступил в театральный, я понял, что с этим нужно завязывать однозначно. И мои приоритеты сменились.
На самом деле, они сменились чуть раньше, когда я попал на актёрский тренинг по Чехову. В тот момент, когда мы делали одно упражнение, я понял, что чувствую то, чего нету. Всё в моем воображении. Я назвал это тогда полтергейстом для себя.
И это стало для меня целью. Я понял, что я могу чувствовать то, чего не существует реально. Ощущать это. Ну и зритель может это ощущать. А когда театр стал для меня психотерапией, вообще всё изменилось.
Во время учёбы, на протяжении всего института, у меня вообще не было сомнений, что я буду актером. Добьюсь чего-то, не добьюсь, мне было не очень важно. Но я знал, что я этим буду заниматься и никто мне не запретит, потому что я могу делать моноспектакли, я могу участвовать в лабораториях, делать лаборатории. Не будет денег – ничего страшного, тогда родители помогут, начну воровать. Я буду в этой профессии точно и навсегда.
Волнуетесь перед выходом на сцену?
Когда как. Есть некоторые спектакли, к которым я начинаю морально готовиться за неделю. То есть понимаешь: «Всё, надо подготовиться». Что происходит? Почему так происходит? Я не знаю.
Есть спектакли, когда я точно знаю, что всё нормально, никаких проблем, никаких сложностей. Есть эмоциональное включение в этот спектакль здесь и сейчас. «Сирены Титана», например, для меня такой. Я точно знаю, что там есть триггеры, которые расписаны у меня, и я знаю, что в меня попадёт, где попадёт. У меня нет переживаний на тему: «А вдруг что-то в меня не попадёт сегодня?».
Например, в некоторых спектаклях есть такие моменты, вот в «Чарли». А вдруг я сегодня уже совсем другой? Ну, вдруг я ещё повзрослел. Это же очень болезненная штука была, когда мы начали играть «Чарли» 10 лет назад. А потом 10 лет я взрослел, и от того Чарли, который был 10 лет назад, который в спектакле на видео, практически уже ничего не осталось. Это уже совсем другой Чарли. Но его нужно было тоже найти.
И это был очень долгий путь поиска того сегодняшнего аутиста, Чарли сегодняшнего, чтобы это было для меня тоже органично. Я повзрослел. И в этом сложность. А есть ли Чарли сейчас во мне или нет? За неделю я начинаю искать центры внимания.
Есть спектакли, за которые я переживаю очень сильно. И опять-таки, я говорю, тренинги помогают. Я немножечко успокаиваюсь.
Самое главное, чтобы ты был здесь сейчас, привести мысли в порядок, чтобы тебе ничего не мешало. Вот самая главная цель: чтобы тебе просто ничего не мешало.
Приходилось ли вам играть в спектакли, которые не нравятся?
Нет. Если я понимал, что спектакль не нравится, я уходил. Это были четыре постановки. Слава Богу, мне ни разу не приходилось ходить в театр как на каторгу. Никогда.
Даже если я понимал, что мне сейчас не очень хочется идти на спектакль, я понимал, что я из него ухожу – и тогда я играл его как последний раз, счастливо и радостно и получал от этого всё, что только можно.
К счастью, меня миновала судьба, я не попал в государственный театр, и мне не приходилось никогда делать то, чего я не хочу.
Я сначала очень жалел, что я никому не нужный актёр, а теперь я счастлив. Потому что именно то, что я был никому не нужен в тот момент, помогло мне сделать те спектакли, где я нужен.
В чём секрет удачной постановки по книге?
Книга, мне кажется, это отдельная такая история. Мы разговаривали недавно на «Заводном апельсине». Ко мне подошел парень, который учится на журналистике, и говорит: «Вот есть „Заводной апельсин“ – книга, есть „Заводной апельсин“ – спектакль, есть „Заводной апельсин“ – фильм».
Мы с этого и начинаем спектакль. Если вы не хотите смотреть спектакль – почитайте книгу или посмотрите фильм. Если вы хотите сравнивать, то у вас есть возможность, если вам нравится книга – почитайте книгу, если вам нравится фильм – посмотрите фильм. Если вы хотите посмотреть спектакль, смотрите спектакль.
И забудьте этот бэкграунд, который у вас есть. Попробуйте его сейчас немножечко оттолкнуть, потому что то, что вы увидите, это взгляд через призму режиссёра. Он свою идею через эту историю толкает. Актёры тоже пытаются пережить эту историю так, как видят они.
Мы стараемся вскрыть и найти в материале то, что греет нас сегодня и то, что мучает нас. А не то, что, может быть, хотел на тот момент сказать автор книги. В 60-е годы наверняка Бёрджесс хотел сказать о других темах, которые его тогда волновали. Но нас-то тоже волнует что-то сегодня.
Так вот, секрет удачной постановки по книге – это соединение того, что волновало автора, то, что он вкладывал в своё произведение, и наше точное понимание переноса на сегодняшний день именно вот этих мыслей. Если они очень хорошо совпадают, идут не вразрез с какими-то авторскими идеями и целями, то это удачная постановка.
Как можно играть спектакль по запутанной сюрреалистической книге?
Сюрреализм в театре – это тоже отдельная тема, которая мне нравится. Что-то я читал, связанное с сюрреализмом, когда появился сюрреализм в театре, как это важно было вообще для театра, что это была такая прям очень сильная волна сюрреализма. И самое крутое в этом во всём, что у тебя появляется много планов. И ты можешь думать об этом, об этом, об этом. Ты имеешь право на всё.
Но! Тут очень важна режиссура, чтобы на первом плане находился сюжет. Это важно. Если зритель не понимает сюжета, простой последовательности рассказа, хоть какой-то канвы, то тогда он не поймёт ничего.
Каких литературных героев чаще всего хотят воплотить артисты?
Ну, конечно, Гамлета. Это самое распространённое желание. Хлестаков из «Ревизора» ещё. Я не играл Гамлета, не играл Хлестакова, хотя очень хотел, и не переживаю на этот счёт.
Есть спектакль и у тебя в нём может быть незаметная на первый взгляд роль. Но тут очень важно, как и с каким режиссёром ты её делаешь. И насколько ты в союзе с режиссёром, насколько ты понимаешь эту роль.
Есть роли, которые становятся для тебя очень важными, ценными и запоминающимися. Тот же самый «Дон Хиль» – в нём я играю Караманчеля, это очень маленькая роль в самом произведении. Но я из него выжал всё, что можно. Это прекрасная роль, сделанная Петром Шерешевским. Наверняка, какой-нибудь человек, который посмотрит этот спектакль, будет хотеть сыграть эту роль.
И с другой стороны, те же самые «Три сестры». Если бы меня спросили, кого я хотел бы сыграть, я бы, наверное, перечислил другие роли, а не ту, которую играю сейчас. Хотя, на самом деле, для меня эта роль стала особенной. В сознании стало что-то меняться очень сильно. И это, кстати, повлияло на мою жизнь, несмотря на то, что спектакль ещё не вышел.
Сегодня очень популярен сегмент нехудожественной литературы. Можно ли соединить нон-фикшн и театр?
Да. Как-то я даже об этом думал. Мне кажется, Борис Павлович вполне может это сделать.
Я обожаю квантовый мир, квантовую физику. Но слишком мало в ней понимаю. Я читал очень много научной публицистики – биографию Ландау, размышления Эйнштейна. И когда я думал соединить нон-фикшн с театром, я в первую очередь думал сделать это через биографию.
Знания должны быть намного шире. Если ты касаешься нон-фикшена, ты должен очень хорошо в этом разбираться, это очень сложные исследования. Если ты взял такую литературу, ты уже не имеешь права врать. Ты должен точно произносить этот текст, и актёры должны понимать, о чём они говорят.
Вообще это очень крутая тема, и мне кажется, кто-то это сделает в ближайшее время. Если не я, то кто-то другой. Мне было бы очень интересно, я очень часто думал о том, как вообще сделать спектакль про холистическую реальность.
5 книг, которые советует прочитать Александр Худяков
1. «Кадавры», Алексей Поляринов
2. «Игры, в которые играют люди», Эрик Бёрн
3. «Когда Ницше плакал», Ирвин Ялом
4. «Ангелы и демоны», Дэн Браун
5. «Тысячеликий герой», Джозеф Кэмпбелл