Во дворе, обрамленном невысокими "сталинками", драма разворачивалась похлеще, чем у Достоевского. Тоже была старушка... И топор... И молчаливые жители, неотрывно глядящие, как из 27 квартиры выносят соседку под белым покрывалом.
Жители оторопели. Будничный гул - гудеж автомобилей, резвящиеся дети на качелях, гомон дедулек на лавочках - стих. Все оторопело смотрели на носилки и помалкивали.
Под белым покрывалом мелькнула рука с хорошо знакомыми всем перстнями...
- В чем она провинилась...
- Золотишко у старушки было - вот и позарились.
- Нет. Перстни-то при ней. Если искали золото, то все бы сняли...
Кто?
Кто мог сотворить это?
Жильцы домов, соединенных в квадрат, сами того не осознавая, встали очень кучно. Жались друг к другу.
Если это серийник? Если его не нажива интересует, а сам процесс?
- Вдруг охота начнется...
- На кого?
Глупый вопрос.
Все уже запаниковали и все жуть как испугались.
Потому-то и жались друг к дружке, потому что среди своих можно почувствовать хоть какую-то защищенность...
Если бы не одно "но".
- Замки на воротах не взломаны, и посторонних на территории, кажется, не было, - коренастый пацан из 7 квартиры 44 дома озвучил то, что понемногу доходило и до остальных...
- Тогда это кто-то из нас.
И толпа резко разошлась, разлетелась по двору, как шары по столу для бильярда.
Кажется, началась паника.
- Вера, пойдем тоже домой.
Веру за рукав потянула бабушка.
- Вредная она, Маргарита Степановна, конечно, была, но такой участи никто не заслуживает… - в очках девушки отражались огни мигалок скорой помощи и полиции.
- Вера, пойдем домой, - бабушка потянула настойчивее, - Наши Эркюли Пуаро уже теории там выдвигают. Того и гляди, сами в следователей играть станут. Зачем нам в это ввязываться? Пойдем домой, Вер.
Жители дома, кто не разбрелся, или кто уже взял себя в руки и преодолел страх перед соседями, объединились в кружок юных детективов и обдумывали, кому Маргарита Степановна могла так насолить.
- Смотрите!
На фасаде дома, там, куда не попадал свет тусклого фонаря, была свежая надпись – “я приду за каждым из вас”.
Вера думала, что до этого соседи паниковали? Нет, паниковать они начали сейчас!
- Надпись красная… Это… Это… Чем написано? – завизжал Борис Игнатьевич уверенным фальцетом.
- Да прекратите вы истерику! Это краска! – бабушка провела пальцем по надписи.
Вера с уважением посмотрела на бабушку.
- Тетя Нина, страшно же… Вам не страшно?
- Боря, посмотри на себя! Ты, 40-летний, сильный мужчина. Я тебе едва до плеча достаю. Чего ты так испугался?
- Топору-то без разницу, сильный он или нет… - сказала жена дяди Бори.
- Лина, ты хоть масло в огонь не подливай, - призывала к порядку бабушка.
Конечно, бабушка, пока не вышла на пенсию, огромным предприятием руководила – что ей кучка дрожащих соседей?
- Тетя Нина…
- Лина, Боря, сделайте несколько вдохов и выдохов. Надо собраться! Вы сейчас к детям пойдете в каком состоянии? Хотите и их напугать? Они у вас не новорожденные, им по 12 лет, все понимают.
Вере тогда надпись показалась… детской, что ли. Будто понарошку написана. Вера никогда не обладала какой-то особенной интуицией, но тут почувствовала, что угрозы нет. Как она это распознала в обычной краске и коротком предложении? Без понятия. Но будто в надписи нет никакой настоящей злости.
Бабушка увела Веру домой.
- Бабуль, а ты ее хорошо знала?
- Маргариту-то?
Бабушка очень обыденно, будто не из их подъезда только что вынесли эту Маргариту, и будто не им преступник оставил красноречивое послание, будто вообще ничего-ничего не произошло, разливала компот по чашкам.
Вера у бабушки относительно недавно. Ее отец когда-то из родительского дома уехал в Читу в командировку и там женился, Вера родилась и выросла в Чите. Но поступать в местные институты не захотела – мечтала о большом городе. Вера и ее отец не хотели никого стеснять, и планировали, что она может получить общежитие, как иногородняя, но бабушка и слышать ничего об этом не захотела – “чего удумали, нашу домашнюю девочку в общагу отправить, будет жить у меня”.
Вера у бабушки не впервые. У них в семье все дружные: Вера с родителями приезжала сюда в гости, бабушка летала в Читу.
Но насовсем Вера тут поселилась всего полгода назад.
- Угу, ее.
- Пей компотик – сама варила, - до пенсии бабушка почти ничего не готовила и закрутками-компотиками не увлекалась, не до того было, - Экспериментирую с сушеными яблоками.
- Так ты хорошо знала соседку?
- Скорее, вынуждена была ее знать. Все ж соседи. И не последним человеком в городе она была. С 90-х заведовала когда-то серьезной клиникой, но уж лет 10-12 не работает. Не работала, - поправила она саму себя, - Но, правда, старушкой она была вредной. Хотя и по молодости добротой не отличалась.
- И у кого-то был реальный мотив ей мстить?
- Проще сказать, у кого его не было, - рассказывала бабушка будничным тоном, - С самого начала, как мы тут поселились, так у всех начали появляться мотивы. Еще задолго до 90-х, когда квартиры получали, говорят, она многих в очереди-то подвинула. Маргарита уже тогда была важной персоной в минздраве.
- Полвека прошло… - сказала Вера.
- Полвека-то полвека, но у некоторых мотивов, как и у преступлений, нет срока давности. Но я тоже считаю, что это связано не с настолько давними событиями.
- Тогда из-за чего?
- Поди знай, - ответила бабушка, - Насолила она многим. Скольких несправедливо поувольняла, чтобы своих поставить, скольких обманула… С соседями, если и здоровалась, то только с теми, кто по рангу был “не ниже” ее самой. Степка, из 2 подъезда, разок на нее прикрикнул за то, что она своим чемоданом его машину задела, причем специально и без причины, так она ведь дождалась момента, поболтала с кем-то из высокопоставленных друзей, и у Степкиных родителей такие проблемы на работе начались… Его отец до пенсии год не доработал, уволился, потом халтурами жил. И это самое простенькое из известных ее поступков.
- Ну и старушка была… Значит, это месть. Или все гораздо проще, - Вера допила компот, - Это совершил тот, кто получит ее квартиру. Трехкомнатная “сталинка” – это солидный куш.
- В том-то все и дело, - бабушка помотала головой, - Нет у нее близких родственников.
- Ну, дальние родственники…
- Полвека она с ними не зналась. Кто там еще в живых остался, кто к нотариусу пойдет… Нет, вряд ли. Да и юридически она была подкована. Там, наверное, лет 30 как составлено завещание, чтобы никому ничего не досталось.
- Но квартира не может исчезнуть. Тогда она отойдет государству.
- Значит, государству. Или, может, отписала фонду какому. Но лишь бы не родственникам. Уж я все помню, что она про них говорила.
- Значит, месть. Или серийник…
- Вер, не мели чушь. Серьезно настроенные серийник не будет так глупо подставляться. Тем более, если он, якобы, хочет переловить жильцов одного двора. А еще, - бабушка вспомнила, что не оттерла краску с пальцев, - Надпись совсем свежая, сделанная явно намного позже того, как Маргарите помогли отправиться в мир иной. Будто экстренно вспомнил и побежал штрихи дорисовывать.
- Зачем?
- Для отвлечения внимания.
- Что?
- Чтобы все думали, что у него нет личного мотива.
- Но ведь полицию он этим не проведет?
- Вряд ли. Хотя, конечно, это подсознательно может влиять на восприятие всей ситуации. Про другие версии, конечно, не забудут, но могут сконцентрироваться именно на той версии, что это просто какой-то псих. Пытается увести следствие в сторону.
- Ты же не хотела играть в сыщиков.
- Ой, понесло что-то…
***
Неделю не стихали разговоры. В своих предположениях жители доходили до самых абсурдных. Зато как сплотились!
Сейчас группа активистов обсуждала во дворе меры, которые можно предпринять, чтобы избежать новых жертв. В подобных собраниях принимали участие далеко не все, многие жители уже поуспокоились и забыли про страх, переключившись на более насущные дела, но некоторых это всерьез взволновало…
Предлагалось установить дежурство и патруль.
- Тут проживает более 700 человек! Если разделиться на группы по трое, то уж раз в 200 дней каждый сможет потерпеть и не спать всю ночь, патрулируя двор.
- Вы, что же, и детей посчитали?
- Об этом я не подумал…
Бабушка и Вера как раз совершали вечерний променад, наслаждаясь выпавшим снегом.
- Бабуль, а почему мы не с ними?
- Верочка, потому что они даром тратят время. Нам нечего бояться. Эта надпись – либо наивная надежда преступника увести полицию по ложному следу, либо чья-то шутка. Но точно не серия.
Пройдясь по двору, женщины услышали чью-то ругань.
- Вер, это откуда?
- Кажется, о-о-он там, - сказала Вера.
- Это у каморки Юры.
- Кто такой Юра?
Бабушка больше не держала внучку под локоток – она устремилась к вышеупомянутой каморке, чтобы выяснить, что там за проблема.
- Ух, еле догнала тебя, - отдышалась Вера, - Ты не была рекордсменкой по бегу? Кто это?
На цокольном этаже у них комнатушка, переделанная из подвального помещения в жилое. Относительно жилое. Все коммуникации подвели, но подвальную сырость, грязь и отсутствие нормального освещения никуда не денешь.
Сейчас из этой каморки выгоняли Юру.
- Бабушка, так кто это?
Нина хотела было вмешаться, но решила чуть отложить это и ответить внучке.
- Это как раз еще один пострадавший от Маргариты.
- Он? Наш дворник? Так его Юрием зовут?
- Угу. Он тоже здесь вырос. Был аспирантом, к слову.
Вера рассматривала чумазого мужчину в изношенной фуфайке и не видела в нем юношу, когда-то подававшего большие надежды.
- Был аспирантом, а потом?
- Спился. Не знаю, как его еще на работе держат.
- Видимо, уже и не держат.
Вещички Юры, которые он не хотел выносить из скромной обители, уже полетели в снег.
- Эй! Константин Петрович! – окликнула бабушка того, что и швырялся футболками, - Как вам не стыдно человека в морозы из дома выгонять?
- Это служебное помещение, которое ему предоставили во временное пользование.
- Это его дом!
- Работник из него, как из меня балерина. Пьет! Бездельничает! У меня куча жалоб на него! Дорожки не чищены, мусор не убран… Хватит этой благотворительности. Все. Баста. Увольняю!
Начальника не переспоришь.
- Юрий, вы не пугайтесь, - обратилась бабушка уже к пострадавшему, - Поднимайтесь к нам. Подумаем, как вам новую работу найти.
Мужчина складывал все в пакеты. Дорожных сумок у него не было.
- Верочка, пойдем пока, хоть чайник поставим, - бабушка действовала смело и решительно. И обстановку оценивала моментально. Юрин начальник уже не передумает, на работе его не оставит. Но надо не охать и ахать, а действовать.
- Бабушка, он у нас жить будет?
- Неделю, может.
- И ты его за неделю на работу пристроишь?
- За неделю я из него космонавта сделаю.
- Если он не захочет?
- Тогда он может выбрать вокзал по своему вкусу.
Нина добросердечная, но не наивная.
- Уж если так сложилось, нельзя человека на морозе бросить, - бабушка зашла в квартиру, - Проходи скоренько. Подумаем, как быть.
Пока они на кухне думали, а Юра паковал чемоданы, Вера спросила:
- А почему ты сказала, что он пострадал из-за Маргариты?
- Спился-то он не на ровном месте. Семью Юра потерял.
- Какой ужас! – ойкнула Вера.
- Нет, не в том смысле, - начала рассказ бабушка, - Как аспирантом стал, женился он. Когда же это было… Твой папа уже в Чите жил. Когда… В году, наверное, 2004 или 2005… Женился. Жена ему прелестную девчушку родила. Жили себе, не тужили. Но Юра становился все мрачнее. Заподозрил жену в чем-то. Я однажды шла с почты, а Юра на нее так орет, что с пятого по первый этаж слышно. Пока они скандалили, я на скамеечку присела у подъезда, чтобы отдохнуть, а, пока отдыхала, мимо меня его жена-то и промчалась. С ребенком на руках. Узнал он, что ребенок чужой, ну, и выставил жену, еще на весь подъезд прямым текстом кричал, кто она, - бабушка совсем опечалилась, - Да только это ошибка оказалась. Через неделю ему позвонили и сказали, что перепутали результаты. Он – к жене. А она не простила. Сказала – “ты от ребенка отказался, а другого шанса у тебя не будет”. Это он сам рассказал потом. Любил он ее очень сильно… Запил. Поначалу не очень заметно было, даже продолжал работать и кандидатскую писать. Но быстро скатился. Дворником его устроили из огромного сострадания. Но пить не бросил.
- Грустная какая истории. А где сейчас его жена?
- В Чикаго. Ее родители туда увезли. Ее и внука. Практически сразу.
- Но причем тут Маргарита Степановна?
- Кто его, по-твоему, надоумил проверить отцовство?
- Она??
- Да. Все ходила и ехидные шуточки отпускала, что девчушка-то темненькая, не похожа совсем, а она, Маргарита, в этом разбирается! Не зря ж клиникой руководит.
- А не в той ли клинике…
- В той, - опередила Верин ход мысли бабушка, - Именно в той. Они ошиблись.
- Ба, ты не думаешь, что…
- Юра, хоть и пьющий, но адекватный, - сказала бабушка, - Я бы его домой не позвала, если бы допускала, что он…
- Зря не допускали.
Это был Юра. Тот, который сейчас смотрел, как они обе вскочили и похватались, кто за что: бабушка - за скалку, Вера – за телефон.
- Я сам попрошу вас позвонить в полицию. Не могу так… Напился я вдрызг. Не помню почти ничего. Но такая ярость накрыла. Это ведь все из-за нее. Из-за ее намеков. И в ее же клинике все перепутали! Она мне жизнь сломала. Но после того, что я сделал, мне не стало легче, - он присел на табуретку, - Еще надписью этой весь двор взбаламутил. Хотел подозрения отвести… Позвоните в полицию. Хочу пойти к ним с чистосердечным признанием.
Юрия увезли.
- Ну и денек выдался… Скажи, бабуль? – Вера замывала следы от ботинок после того, как им тут натоптали.
Бабушка обнаружила, что Юрий обронил у них брелок, который всегда носил при себе. Доченька смастерила в детском садике.
- Маргарита Степановна всюду совалась, всех воспитывала, вот и в его семью сунулась, - сказала Нина, - Еще и ошибка эта… Но надо думать своей головой. И не Маргарита Степановна сделала так, что жена его не простила.
- Я бы тоже не простила. Раз усомнился во мне – пусть катится на все четыре стороны. Я за его жену.
- У медали две стороны, - сказала Нина внучку, - Маргарита нашептала ему всяких глупостей. Он повелся. Жена не простила. Ему-то, правда, это жизнь поломало. Ты его видела. Но не только из-за Маргариты. Это случайности. Кстати, именно из-за нее его столько лет не увольняли. Рита не признавала собственных ошибок, но она постоянно захаживала к Константину и просила за Юру, чтобы его не увольняли.
- Получается, он сам спровоцировал то, что его оттуда вышвырнули! Почему же ты ему не сказала, что она за него просила?
- А кому от этого легче?