Каждую осень экспедиция в составе геологов и гидрологов отправляется исследовать соленые болота. Ближе к зиме состав воды в них меняется и цель учёных – выяснить, почему это происходит и к чему может привести.
Мы прибыли на место рано утром и тут же разбили лагерь с полевой лабораторией. После обеда начали брать пробы почв и воды, записывая свои наблюдения. Я слушался коллег, ведь они такие опытные, а я – новичок, недавно защитивший диплом. Это была моя первая серьёзная научная экспедиция.
Солнце ещё не село, но мы уже вернулись в лагерь.
— Как-то мы рано ушли, — заметил я за ужином, сидя у костра.
— После заката быть на болотах запрещено, — коротко сказал бригадир,— возвращаться надо, пока светло. А не то болотный дух утащит.
Бригадир был высоким крепким мужчиной средних лет, с хмурыми бровями и тёмными глазами и никак не походил на шутника. Но я его словам всё равно не поверил.
— Что? – рассмеялся я, — какой ещё дух?
— Болотный, — повторил бригадир. — До заката всем нужно быть лагере. Ясно? И что бы ты ни услышал снаружи, из палатки до утра не выходи.
Кто-то за моей спиной хихикнул. Ну, всё понятно: шутят над новичком!
После ужина мы разошлись по своим местам. Я долго ворочался и никак не мог заснуть, а когда задремал услышал странные, шлёпающие шаги снаружи. Я выпутался из спального мешка, достал сигареты и вышел из палатки. Было темно и туманно. В лагере слабо горел ночной фонарь, поэтому кое-что было видно. Я отошёл подальше и закурил, всем своим видом показывая, что мне не страшно. Не хочется прослыть трусом в команде: раз уж хотят меня проверить, то я готов. В тумане что-то проявилось и стало приближаться с тем же шлёпающим звуком. Я молча наблюдал и очень удивился, когда увидел перед собой ребёнка!
Это был мальчик лет десяти в грязной, мешковатой одежде.
— Откуда ты взялся? – удивился я.
— Я потерялся, — ответил ребенок и потер глаза тыльной стороной ладони.
— А где твои родители?
— Там! – мальчик указал куда-то в сторону болот. – Я искал один цветок, для мамы. И потерялся.
— Ты из местных? – догадался я, помня, что рядом были поселения.
Мальчик кивнул. Он выглядел расстроенным, и казалось, вот-вот заплачет. Мне стало его очень жаль.
— Переночуешь у нас в лагере, — сказал я, — а утром мы отведем тебя домой.
— Мне нельзя утром! – заплакал мальчишка. – Нельзя! Я пойду.
И он пошел прочь от лагеря. Я вспомнил, как в детстве ходил с друзьями на речку и чуть не утонул там. Меня спасла соседская девчонка, и остаток дня я приходил в себя, сидя на берегу и выплёвывая остатки воды из лёгких. Больше всего я боялся наказания от матери за позднее возвращение, а не смерти в речке. Детский мозг всё переворачивает и недооценивает опасности, которые его окружают. Это же очевидно: мальчишка так боится родительского гнева, что готов искать дорогу домой среди ночи один.
Я потушил сигарету, вытащил шапку из кармана и надел её на голову: первая ночь ноября выдалась холодной, лёгкий морозец уже покусывал щёки и уши. Глухие всхлипы ещё были слышны: мальчишка не успел уйти далеко, так что я легко догнал его. Он обернулся.
— Идём, — сказал я, — нельзя заставлять твою маму всю ночь волноваться.
Помня, что поселение находилось к востоку от болот, я повёл мальчика туда. Какое-то время мы шли молча. Он перестал плакать и даже как-то приободрился, но взять меня за руку пока не решался.
— Обычно никто не выходит, — вдруг сказал он.
— Что?
— Сколько раз я ни приходил – никто не выходит из лагеря. Ты – первый.
— О чем ты?
— Я каждую ночь прихожу, — усмехнулся ребенок, — топаю, плачу, разбрасываю вещи, но никто не выходит. Все боятся.
— Каждую ночь?..
По моей спине пробежал холодок. Я услышал детский смех за спиной и почувствовал, как почва под ногами стремительно проваливается. Болота! Он привёл меня на болота! Всё время мы шли восточнее них, я тщательно сверялся с компасом, и теперь не понимал, как мог сбиться с курса? Чем сильнее пытался я выбраться, тем глубже меня засасывало. Я кричал и барахтался, но всё было бесполезно: ледяная жижа обнимала меня со всех сторон, забираясь в сапоги и под одежду. Вода уже подошла к подбородку, когда я услышал:
— Но теперь мы будем гулять вместе!
Жижа сомкнулась над моей головой, забралась ко мне в рот, ноздри и уши так, что я уже не слышал ничего, кроме слабой вибрации внутри водоёма. Я пытался кричать, но вода забилась мне в лёгкие, и я испытал тот же ужас, который пережил однажды в детстве на речке. Больно кольнуло в макушке, резко зажгло в груди, тело пару раз дёрнулось, а потом я затих.
Утром в лагере меня не досчитались. Вызвали спасательный отряд и по следам прошли к тому болоту, где я остался навечно. Тела не нашли: слишком глубоко и далеко его утянуло.
Через некоторое время геологи продолжили свою работу. Меня вспоминали каждый вечер, угрюмо сидя у костра, а я всегда сидел поодаль — прятался за палатками, слушая их байки. Когда все разбредались спать, я выходил: стучал, шумел, топал, звал. Мальчик помогал мне, но из палаток никто больше не высовывался.