Снова наступило вчера…
У Верочки сегодня день рождения – малышке исполнилось два. Мы с Женей долго планировали, как проведем день. В конце концов, после недолгих споров, он согласился поехать в деревню к моей дальней родственнице. Троюродная тетушка очень болела, все писала письма с просьбой хотя бы перед смертью показать ей девочку. Да и свежий деревенский воздух был бы очень кстати для моей крошки.
– Леся, а ты уверена, что нам обязательно нужно ехать к этой твоей тетушке? – лукаво спросил меня Женя. Ему не очень хотелось значительную часть выходного провести за рулем.
– Да, конечно, тетя Маруся уже давно просит меня показать ей нашу Верочку! Доченька, иди сюда! – я обняла мою крошку, расправила складочки на ее нарядном платье. Поцеловала в носик. – Иди, собирай рюкзачок!
Верочка весело улыбнулась, побежала в комнату.
– Хорошо, Лесечка! Только давай не будем спешить! Тебе в твоем положении нельзя волноваться, – Женя ласково погладил меня по животику.
– Не волнуйся, милый! Все будет хорошо с нашим будущим малышом!
Несмотря на то, что на дворе стоял поздний сентябрь, бабье лето было в разгаре. Я была беременна вторым ребенком, шел второй триместр, животик лишь немного округлился. Забеременела я неожиданно, Женя даже шутил по этому поводу: «Зато теперь ждать не придется». На первом УЗИ профессор не смог определить пол, но я была в полной уверенности, что у меня будет девочка. Даже с именем определилась – Женечка, в честь папы. Но муж пока был не в курсе всего этого.
Я кормила Верочку её любимой пшенной кашей, а Женя пошел в гараж за машиной. Погода обещала быть прекрасной на все выходные. Мы выехали около десяти часов утра, а к обеду должны были уже оказаться в деревне и готовиться к небольшому семейному празднику на свежем воздухе – шашлыки, домашнее вино, семейные посиделки…
Прошло около получаса нашей езды. Дочка с таким любопытством смотрела в окно, что, казалось, готова была выпрыгнуть из машины. Женя предложил мне с ней пересесть вперед, чтобы Вера могла больше увидеть, сказал, что в мы выехали на загородную дорогу и милиция нас не должна остановить. Я отказалась, потому как знала, что ребеночку нельзя сидеть на переднем сидении – за это и прав могут лишить, а милиция, как говорится всегда на посту.
– Да и мало ли что…
ГРУЗОВИК! ЖЕНЯ!
– Олеся, очнись! – Игорь стал хлопать ее по щекам. Именно так сказали делать врачи, если ей опять приснится кошмар. А они мучили ее часто.
– Женя! Женя! Что с моими детьми? – Олеся вроде бы проснулась, но мыслями она была еще во сне. Она плакала.
– Олеся, все хорошо, успокойся, – Игорь гладил ее по волосам, прижимал к себе.
– Господи, где я? Игорь?
Он широко открыл глаза – наконец-то, она его узнала. Вот уже неделю Олеся в больнице, возле нее по очереди дежурили Игорь, Света, Владимир, но она никого не узнавала и звала только Женю. (От Владимира Игорь узнал трагедию жизни Олеси. Запомнил, что ее мужа звали Женя).
– Да, дорогая, это я! Игорь!
– Ой, как голова болит!
– Врача позвать?
– Нет… Что со мной? Почему я здесь.
Игорь кратко объяснил – эпилепсия.
Прошло еще четыре дня.
Сегодня я чувствовала себя немного лучше. Рядом со мной были люди, которые действительно оберегали меня. Игорь излучал заботу и доброту. Его глаза светились любовью. Его душа излучала уверенность и готовность быть со мной «в любви и горести»… Владимир недавно уехал. Я узнала, что Вика нашлась. Ждет его в деревне. Он сам уже мчался туда, но пришлось задержаться из-за моей болезни.
Физическое самочувствие было у меня на удовлетворительном уровне. А вот на душе… После разговора с прокурором я сложила «один плюс один». Для меня это было страшным ударом… Двойным ударом. Значит, вот к чему были все эти сны – Верочка с сестренкой приходят и говорят, что они вместе, на небесах. Я потеряла и вторую дочь, даже не увидев ее… От хладнокровия Константина у меня внутри все переворачивалось – он отобрал у матери ребенка, соврал ей о смерти младенца! И все это только для того, чтобы Зина «не открыла рот». Есть ребенок, значит, договор в силе. То есть, никто не узнает о том, что у профессора есть внебрачная дочь, родившаяся в результате изнасилования… Где сейчас профессор Беликов, чем он занимается – меня не интересовало. Хотелось, чтобы его нашли!
Волновало и другое – как обо всем этом рассказать Игорю?... Простит ли меня Верочка, что я не была на ее могилке в годовщину? Как известие о рождении мертвой девочки воспримут Зина и Шурик? И самое главное, что меня просто измучило, – где Женя? Жив ли он?
Следует упомянуть о тех событиях, которые произошли во время болезни Олеси Станиславовны Мальцевой и ее реабилитации, которые сыграют немаловажную роль и в ее жизни тоже.
Во-первых, это возвращение блудной Виктории. Когда Владимир после двухнедельного поиска и трехдневной побудки возле кровати своей больной падчерицы, наконец-то вернулся домой, Виктории не удалось никаким образом избежать объяснений. Все то, что она сказала, стало одной из немаловажных улик в расследовании дела Константина Беликова. Виктории пришлось, правда, под большим давлением со стороны мужа, кое в чем сознаться. Хотя, некоторые интимные подробности своей жизни она предпочла скрыть. О том, что она была любовницей профессора, никто не узнал. Хотя, конечно, со стороны Игоря были догадки, но влюблённый Владимир совершенно отказывался в это верить. Итак, Виктория изложила примерно следующее.
Работая медсестрой в одной из поликлиник под руководством Константина Захаровича, Виктория неоднократно подвергалась сексуальным домогательствам с его стороны. Она всегда отвечала резким отказом, но однажды, профессор ей решил отомстить. Подробности женщина не вспомнила досконально. Смысл произошедшего был в том, что Беликов приписал Вике огромный долго. Виктория по совместительству вела еще и хозяйственную часть, и профессор подделал бумаги, что якобы Вика распорядилась энной достаточно крупной суммой денег не по назначению. Чтобы покрыть этот «долг», не быть уволенной, и не попасть в полицию, Виктории пришлось оказывать Константину всяческие услуги.
«Я боялась, что он превратит меня в сексуальную рабыню, но этого, к моей радости, не произошло». Оставив физические притязания, под постоянной угрозой шантажа и тюрьмы, профессор заставлял меня подделывать бумаги. «Что именно от меня требовалась и каким образом я ему помогала, мне сложно пояснить». Задача Виктории была, по ее мнению, не столь опасной и вряд ли принесла так уж много вреда. Вика в основном подделывала анализы. «Я полагала, что это делалось для того, чтобы профессор мог взять с клиентов больше денег. Например, вместо незначительного воспаления по-женски, он вынуждал меня приписывать другие результаты. Кистому или миому. В результате чего женщинам приходилось ложиться в клинику и получать дорогостоящее лечение». «Я понимала, что это нехорошо, преступно, но у меня не было другого выхода, он загнал меня в угол». На вопрос о том, знает ли Вика, что профессор занимался незаконным оплодотворением, проводил ЭКО и имел доступ к сомнительному каталогу суррогатного материнства, Вика ответила отрицательно. «Моя должность была слишком мала и ничтожна, чтобы меня просвещали в такие вещи, сама я на подобных операциях не присутствовала». (Правда это или нет, для нас так и останется загадкой, и все – на совести Виктории. Доказательств ее причастности не было никаких. Да и привлечь ее за превышение должностных обязанностей и подделку документов тоже не представилось возможным за полным отсутствием улик и сроком дел).
На вопрос, «Почему Вы так неожиданно исчезли?», ответ Виктории содержал следующую информацию.
«Когда Беликов пропал, я познакомилась с Владимиром, уволилась из клиники, уже стала забывать эту историю, как страшный сон. Но в тот день мне позвонил Константин Захарович и сказал, что ему срочно надо со мной встретиться. Что если я не приеду, он быстро найдет способ меня найти».
– Почему Вы не обратились в полицию, ведь знаете, что профессор в розыске?
– Мне представилось это невозможным. Он угрожал мне физической расправой, угрожал, что убьет мужа. Уверял, что если я обращусь в полицию, будет хуже.
– И после его звонка Вы тут же бросились ехать? Куда, кстати?
– Он велел ехать в Москву, в Домодедово, сказал, чтобы за мной не было хвоста. Когда я добралась на вокзал, специально путая следы, меня встретил человек. Мы полетели на самолёте. Думаю, все под фальшивыми документами.
– В какой стране Вас ждал Беликов?
– В Эмиратах. В Дубаи.
– Что было, когда Вы с ним встретились? Что он хотел от вас?
Далее показания Вики немного путались. Сначала она сказала, что профессор ее неделю продержал в гостинице, что она его даже не видела. Что о ней заботились, но при этом следили за каждым шагом. Что именно от нее хотели, она не знала. В другой раз она сказала, что ее встретил сам профессор, разместил ее в гостинице, объяснился в любви и просил стать его женой. «Я объясняла, что не люблю его, что замужем. Его это не интересовало. Он сказал, чтобы я забыла о своей прошлой жизни».
– У вас не было возможности позвонить?
– Нет. Все телефоны прослушивались, за мной следили. Хотя один раз я попыталась позвонить (Вике пришлось рассказать о звонке Александру), но, видимо, не туда попала!
В итоге, по версии Виктории, Беликов планировал женитьбу под левыми документами, но ей удалось бежать. Она пояснила, что в аэропорту это было сделать несложно – отлучившись ненадолго в туалет, она попросила уборщицу показать черный вход. Так, ей удалось попасть в Москву. Конечно, было много разговоров между Викторией и Владимиром, много подозрений и недоверия со стороны Игоря, но вмешиваться в чужую семью, ему не хотелось. Благодаря пронырливости Виктории, которая втайне от профессора пересмотрела билеты на самолет, в скором времени Беликов был найден. Потребовалось время, чтобы он был доставлен в Россию.
Дальше началось длительное следствие. Профессор Беликов был слишком умен, хитер и изворотлив. Главное, он был богат. И мог позволить себе самого лучшего адвоката в мире. Что он незамедлительно и сделал. Получилось так, что на Беликова хотели повесить очень много закононарушений. Но, система есть система, потому доказать полную причастность профессора стало практически невозможно. Все имеющиеся улики и доказательства под умелым ходом мысли адвоката профессора, превращались в пустословие. Создалось колоссальное впечатление, что все обвинения были надуманными, ложными. Кроме того, очень многие свидетели по делу вдруг один за другим стали менять свои показания или вообще от них отказываться. Так, одна дама, которая настаивала на том, что ее «использовали как суррогатную мать, посадив ей чужого эмбриона, а потом заставив родить и отдать ребенка», кардинальным образом поменяла показания – она сама согласилась подработать, кроме того, «профессор был настолько великодушен, что это он оплатил ей услугу материнства, не взяв с родителей, которые не имели ни гроша за душой ни копейки…»…
Прокурор Дмитрий Николаевич понимал, что это будет одним из самых сложных дел за всю его практику, что бороться со столь богатым человеком будет сложно. Однако, в его руке оставался козырь. История с подменой мертвого младенца. Именно сегодня прокурор шел на встречу с господином Зевиным, чтобы просить его выступить против Беликова. В том, что это дело «выгорит», прокурор не сомневался. Во-первых, слишком неожиданным будет для профессора тот факт, что история раскрылась, во-вторых, наведя справки, удалось выяснить, что Беликов, так поспешно пытаясь скрыться, совершил очень большую ошибку. Хотя тут вмешалась и обыкновенная халатность служащих клиники, которая в этот раз была на руку прокурору. Дело в том, что Беликов отдал распоряжение кремировать мертвую девочку, даже сумел каким-то образом поставить на документе подпись-согласие Зевина. Но… он не проследил, чтобы это было проделано. В результате, по причине простого недосмотра мед.брата, ребенок был «похоронен» как безымянный «абортник» под номером 347. Теперь, если Зевины дадут согласие, обвинение будет запущено! Потребовалась бы только эксгумация маленького тела… Но…
– Нет, и еще раз нет! И это мое последнее слово! – ответил Зевин на всю высказанную Дмитрием Николаевичем просьбу.
– То есть… Как это? Почему нет? – прокурор просто не верил своим ушам. – Вы ведь так хотели узнать…
– О, Дмитрий Николаевич! Я попытаюсь Вам объяснить. Мне вообще стыдно, что я втянул вас с эту неприятную историю, что поддался россказням жены и своему ущемленному самолюбию…
– Поясните, – прокурор нервно закурил. Еще бы, срывается «дело века!»
– Я жалею, что рассказал вам о безумных подозрениях жены о подмене ребенка. Подумайте сами, зачем это было бы нужно профессору?
– А действительно, зачем? – прокурор почувствовал, что упустил очень важную вещь – мотив! К чему Беликову идти на это страшное преступление?
– Вы знаете, сейчас я думаю, что это полная бессмыслица! Просто мы с женой пережили такое горе! Разум помутнел от этого несчастья! Я думаю, моей жене действительно что-то померещилось во время кесарева, ее рассудок не выдержал страшного известия…
– То есть, по-вашему, она просто это выдумала?
– Не просто… Думаю, так мозг сработал… Что-то типа защитной реакции! Вы же знаете, что после роддома, она некоторое время лежала с псих.лечебнице, – Зевин вздохнул.
– А когда Вы впервые услышали эту историю? Потому что, когда Вы пришли ко мне с ней, Вы были полностью уверены в ее правдивости. Я и сам поверил!
– Я могу все объяснить… Здесь виновата моя ревность.
– Ревность? Странно… – растерялся Дмитрий Николаевич
– Да, именно так. Историю о живом мальчике и мертвой девочке мне моя супруга рассказала сразу! Но я ей тогда ни на секунду не поверил! Тем более, профессор сказал, что это вполне нормальная защитная реакция!
– Ах, это профессор сказал…
– Да… И он, видимо, прав.
– Что же Вас заставило вновь обратиться к этому случаю? Жена?
– О нет! Ни в коем разе! Виновата как раз ревность! Когда появился этот мальчик…
– Подкидыш, – помог прокурор
– ну да… Жену словно подменили. Вы же помните, что помогли нам достать документы, потому что мы боялись, что нерадивая мамаша придет и заберет ребенка…
– Конечно, помню.
– Сначала я был счастлив! Жена так изменилась, в ее глазах появился блеск, она словно вновь обрела смысл жизни! Потом я стал замечать, что мне уделяется мало внимания!
– И в тот момент пришли с обратной просьбой – найти мамашу!
– Да! И чуть позже, когда моя ревность к этому мальчику перешла все возможные границы, я вспомнил историю с подменой ребенка. Мне стало казаться, что моя жена любит этого чужого ребенка больше, чем меня…
– А что теперь?
– Я полюбил Женю! Я искренне к нему привязался! Мне иногда даже кажется, что этой мой мальчик и есть! Вот посмотрите, – Зевин достал фото, – это я в женином возрасте. Всмотритесь! Одно лицо!
– Да уж, – согласился Дмитрий, – бывает же.
– Вот именно!... А Вы говорите, эксгумация… мы ничего не добьемся, это глупо. Только лишний раз вспомним те страшные мгновения. Страдания. Так что прошу Вас, оставим эту историю. Очень Вас прошу!
– Тут без вас я ничего и не смогу поделать. Хотя меня не покидает сомнения, что мы упускаем что-то важное, – посетовал прокурор.
